***

Около шести часов вечера я закончил эссе по истории, закинул книги на полку и щекою припал к крышке стола. Она была горячей от света настольной лампы. Глазами я бегал по бумажным плакатам с изображением футболистов, которые почему-то родные моего соседа решили не снимать. Хотя это к лучшему — остается ощущение, что Манн скоро-скоро вернется. Меня никогда не интересовал футбол, хотя, возможно, я всего лишь внушил себе это: просто, сколько я ни пытался принять участие в игре, футболист из меня был довольно паршивый. На физической культуре меня никогда не брали в команду, и я всегда отсиживался на скамье запасных. Но не сказать, что это меня расстраивало.

Через несколько секунд раздались три резких удара в дверь, и без особых церемоний кто-то шагнул через порог. Я совсем не отреагировал.

— Уэбб, — за спиною я услышал голос коменданта. — Так ведь?

— Да, Нил Уэбб, — ответил я и, без особого энтузиазма, обернулся.

— Ты объявил голодовку? Или худеешь? Не видел тебя сегодня на завтраке и обеде. Слышал, подобным занимаются девчонки, но, может, и парни туда же…

— Нет-нет, — возразил я. Тут же пришлось соврать: — Немного болел живот, но я дошел до госпиталя и мне дали таблетку. Сейчас все в порядке.

— А, другое дело, — кивнул мужчина, бросив на пол увесистую картонную коробку. От сонливости я не сразу ее заметил, но теперь поспешил спросить:

— Что это?

— А, это… Мы решили переселить к тебе одного мальчишку. Его сосед по комнате каждую неделю оставляет письменные жалобы с просьбой как-то вмешаться в ситуацию. Не сошлись характерами. Но этот парень-конфликтер имеет проблемы со многими. Попробуем поселить его с тобой.

— Ну… — пришлось вздохнуть. — Я неконфликтный. Может, и выйдет.

— Если что, то просто говори мне. Не было возможности переселить его, и меняться тоже никто не хотел…

— А, — попытался перебить коменданта я. — Кто он?..

Мужчина не отреагировал и тем временем высунул голову в дверной проем, прокричав что-то о коробках. Затем он отворил настежь дверь, чтобы юноше, который переносил свои вещи, было удобнее. Мне было печально наблюдать за тем, как на кровать Гаррета и в его шкаф перемещаются чужие вещи. Лучше бы одному. Но я никто, чтобы возражать. Возможно, это и к лучшему, меня не будет медленно убивать одиночество и рефлексия, одолевающая, когда я наедине с мыслями. Это стало происходить здесь, в «Хартвуде».

— Так кто он? — чуть громче повторил я в надежде все-таки быть услышанным. Но ответил мне не комендант, а мой новый сосед, бросивший очередную коробку на пороге.

— Кто-кто. Арлен Дарси.

— О, господи… — произнес я, едва завидел черноволосого старшеклассника в своей комнате. — Почему я не сомневался, когда услышал, что с тобою никто не хочет жить в одной комнате?

Юноша отряхнул руки и уничижающе взглянул на меня. Я тут же потупил взгляд и со стула перешел на свою кровать, машинально схватившись за первую попавшуюся книгу. Я даже не знал, что сейчас держу в руках, а лихорадочно листал страницы, делая вид, что ищу закладку. Хотелось сделать вид, что меня абсолютно не интересует происходящее. Я сразу насупился, надулся, словно голубь, и попытался изобразить безразличие.

— Вы знакомы? — спросил комендант, внося очередную коробку и бросая ее на пол.

— К сожалению, — с показным раздражением ответил я и приложил раскрытую книгу к лицу. Быть честным, я немного побаивался Дарси, но какой-то внутренний подлец вечно заставлял меня пытать счастье и вести себя неприветливо. По-моему, это переселение было самым жутким, что могло случиться со мной за последнее время. Затем я глубоко вдохнул и нашел в себе силы взглянуть на нового соседа: без привычного зеленого пиджака, который позволяли не надевать по время каникул, он казался мне еще более красивым. Дарси носил свободный свитер темно-вишневого цвета и обыкновенные синие джинсы. Его волосы как обычно блестели, были аккуратно уложены на бок, а их кончики едва заметно завивались. Обыкновенный Арлен со своим обыкновенным ядовитым прищуром и скривившимися губами. Как будто все вокруг, включая меня, было ему отвратительно.

— Чего уставился? — спросил старшеклассник, ногой подвинув одну коробку к другой.

— Ничего не уставился, — пробормотал я и вновь зарылся лицом в страницы. Было неловко.

— Уставился же, — не отставал новый сосед, и даже не видя его лица, я понял, что он ухмыляется.

— Отвяжись.

— Я и не привязывался.

— Тише, — вступился комендант, и книга выпала из моих рук. — Пожалуйста, Арлен, не ссорься хотя бы здесь. Что мешает жить, если и не в дружбе, то хотя бы мирно?

— Ваше занудство, — как всегда серьезно ответил юноша, и лицо мужчины покраснело от злости. — Вроде бы, все, что у меня есть, перенесли. На этом спасибо. Мы все разберем. Нил поможет. Правда?

— Да, — вздохнув, ответил я. Это было чистейшей воды ложью, но пришлось подыграть, чтобы комендант скорее ушел.

— Тогда все в порядке. Я пойду. И, да, — Ральф, так звали коменданта мужского крыла, продолжил, — не ссорьтесь.

Мы закивали в унисон, и дверь в комнату захлопнулась через несколько секунд. Я, было, хотел выразить старшекласснику свое удивление по поводу соседства, но тот выдал что-то вроде: «Просто замолчи», и я насупленно отполз к стене, чтобы не мешать. Он разбирал коробки, медленно заполняя пустые ниши своими вещами. Ниши, принадлежавшие Гаррету. Затем грубо, будто с какой-то злостью, руки Арлена сорвали со стены футбольные плакаты, а ладони скомкали глянцевые листы. Было обидно, ведь теперь я понимал, что приятного соседства можно не ждать. Никто не расскажет мне веселой истории, не приободрит перед сложным тестом и не научит, как делать пистолет из соломинок от сока. Теперь только мрачность, идеально сложенные вещи и хандра, которой Дарси тут же отдался, забросив разбирать пожитки. Парень лег на кровать, и уперся взглядом в потолок.

— Почему ты ссорился со своим соседом? — спросил я, сев на край письменного стола. Я решил не приближаться сильно, поэтому тактично поставил стул, как преграду.

— Он полный идиот, а я постоянно напоминал ему об этом.

— И тебя совсем не тревожит, что тебя многие недолюбливают?

— Можно подумать, что я питаю ко всем большую симпатию.

— Но так нельзя, — приуныл я, двигая рукой стаканчик с карандашами. Естественно, учить самого Арлена Дарси было плохой идеей.

— Где это написано? — надменно спросил он и прикрыл глаза. Лежал, словно труп.

— С тобой бесполезно говорить, — пришлось закончить разговор, и я сполз со своего места, решив пройтись по комнате.

— Славно, что ты наконец-то замолчишь, — брюнет тоже встал с кровати и вновь принялся за коробки, легонько отстранив меня с пути. Несколько из них, самые большие, он оставил на потом, а другие продолжил разбирать: учебники, тетради, одежда и всякие мелочи. На тумбочку он тут же поставил электронный будильник, а большую часть письменного стола занял ноутбук. — И хватит пялиться. Лучше помоги.

Тут же я встрепенулся и в сердце кольнуло. Нет, я не ослышался? Он попросил помочь?.. Тогда с воодушевлением я принялся за самые маленькие коробки, но сразу же услышал недовольный голос: «Только не эти!». И все с тем же недовольством, будто скрывая что-то, задвинул одну из них далеко под кровать.

Я нахмурился и пожал плечами. Видимо, мне предстояло сложное соседство.

***

Естественно, с Арленом было нелегко. Вставал он за полчаса до подъема, бестактно шумел, включал свет и абсолютно не старался дать мне поспать. На стук коменданта просто нагло гнал того прочь, а мне обычно сообщал приказным тоном: «Поднимайся. Пора учиться». Конечно, в это время я давно не спал, а пытался как-то прийти в себя после ярких сновидений. Однажды мой новый сосед даже приснился мне, и, едва открыв глаза, я спросил у того, где мои тетради. Он взглянул на меня, как на умалишенного и промолчал. Свои вещи Дарси не разбрасывал, хотя излишней педантичностью тоже не отличался. Но теперь в нашей комнате поселилось хотя бы мусорное ведро, и, вместо стола с полом, обертки от сладостей и исписанные листы попадали туда. Практически каждый вечер приходил Вацлав, кивал мне и забирался на кровать Арлена в обуви. Тот сталкивал друга и перестилал покрывало. Вообще я заметил довольно противоречивые отношения между ними: говорили они обычно об абсолютно разных вещах, точнее, говорил Вацлав, а Дарси без интереса слушал или стучал клавишами ноутбука. Затем они уходили курить, возвращались, не обращали на меня никакого внимания, и вновь занимались одним и тем же. Каждый день. Будто я попал во временную петлю. Я мог бы пригласить Лили, но, к сожалению, в «Хартвуде» запрещалось приводить девушек в мужское крыло по понятным причинам.

Зато, прожив с Арленом целых три недели под одной крышей, я усвоил главное правило — молчи, пока не спросит. Он же пользовался другим — если спросит, молчи. Дарси не был общителен, и лишь изредка мы перекидывались парочкой фраз, в основном утром и перед сном. Казалось, что поселившись здесь, совсем рядом, он стал еще более неуловимым, загадочным и непонятным, словно интеграл. Он весь состоял из чисел, особенно это чувствовалось, когда он выключал верхний свет, садился за стол и открывал учебник по линейной алгебре. В такие моменты я не смел дышать, зато пару раз мне удалось тихо заглянуть соседу через плечо и ужаснуться: числа, состоящие более, чем из трех цифр, вгоняли меня в панику.

В одну из ночей, кажется, это было двадцать седьмое ноября, я проснулся, и, решив дойти до уборной, поднялся со своей кровати. Чтобы отыскать свои тапочки в темноте, я осветил комнату фонариком телефона, и случайно свет упал на лицо спящего Арлена. В тот миг я удивился, впервые увидев его без привычной надменности и уничтожающего взгляда. Он был еще более красив, чем обыкновенно, и, как эстет, я еще полминуты не мог оторвать своего взгляда. Хотелось бы стать ближе, хотя бы такими друзьями, какими мы были с Гарретом, но Дарси не оставлял мне шанса, и казалось, что порою он даже избегает меня. Я помялся еще несколько секунд и отправился туда, куда собирался, а по возвращении не удержался от соблазна вновь взглянуть на соседа. Так крепко спящим я видел его впервые: обычно Арлен ложился позже меня, а просыпался гораздо раньше. Потеряв всякий страх, я присел на край его кровати и зачем-то шепотом произнес: