6

В тот вечер я вернулся в свою комнату настолько подавленный, что, казалось, вокруг сгустилась непроглядная тьма. Весь мир представлялся враждебным, смеющимся надо мной, как глаза Арлена — теплого цвета, но мертво-холодные, умеющие лишь сардонически усмехаться. Под крики надоедливого коменданта я хлопнул дверью в комнату, буквально на ходу срывая с себя пиджак, а затем, предварительно взбив подушку, рухнул ничком на кровать. На каких-то десять минут мне показалось, что я даже задремал, наслаждаясь тишиной: никого не было рядом, лишь я, звон в ушах и приятный запах нового дерева, исходивший от моей кровати. Но эта эйфория и некая симфония молчания продолжалась недолго — спустя небольшой промежуток времени, дверь шумно распахнулась и до ушей вновь донеслись крики коменданта. За ними раздался удар футбольного мяча о стену. «Манн», — без колебаний заключил я, и не ошибся. Юноша любил врываться в комнату без стука и дико взволнованный одной лишь идеей спорта.

— Шикарная игра, — с придыханием произнес Гаррет, вновь ногою пиная мяч и загоняя его под свой стол. Я приподнялся на локтях, сонно взглянув на своего соседа по комнате: мокрый и липкий от пота, с запыленной кожей и раскрасневшимися щеками, он выглядел поистине счастливым. Мое раздражение моментально улетучилось, и я сразу же простил его за этот шум — мне было просто приятно наблюдать за тем, как человек буквально купается в удовольствии от своего дела. Как хотелось и мне. Но не мог. Не умел. Не знал.

— И кто победил? — с мягкой улыбкой поинтересовался я, подпирая голову ладонями.

— Мы все победили, — засмеялся темноволосый парень, запрыгивая на край стола и стягивая с себя футболку. Затем он запустил ее куда-то за шкаф, радостно продолжив. — Ну, так сказал тренер. На самом деле моя команда проиграла.

— И все равно радуешься? — подивился неутомимому оптимизму я.

— Ну, мы играем против своих же. На тренировках делим команду на две. Значит, тренер все-таки прав. Мы все равно победили.

— И вправду, — кивнул я, тут же вспомнив о своем новом знакомом. — Ты знаешь Арлена Дарси?..

— Арлена? — не без удивления спросил меня Гаррет, меняя тренировочные шорты на темно-синие боксеры. Затем он достал из своего набитого мятой одеждой шкафа такое же мятое полотенце и сделал попытку адекватно свернуть его. — Естественно. Мы одноклассники. Только учимся на разных направлениях, но обязательные предметы все равно приходится отсиживать в одном классе.

— И что ты можешь о нем сказать? — не отставал я, перевернувшись с живота на спину и сплетя пальцы вытянутых над головой рук.

— Он странный, — пожал плечами Манн, загремев ключами от ящичка в общей ванной. — Мы давно учимся вместе. Но сколько я себя помню, с ним разговаривал не больше трех раз. Но он здорово играет в футбол. Как-то на физической культуре мы были в одной команде. Впечатляет. Он бы стал отличным игроком.

— Правда? — удивился я, на секунду представив спесивого брюнета в спортивной форме. Но тут же отогнал от себя этот образ, встряхнув головой. Парень, без моей просьбы, продолжил:

— По-моему, он нравится половине девчонок в нашей школе. Это непонятно: Арлен молчалив, вечно всем грубит. За ним таскается странный поляк, но они, как мне кажется, не друзья. Зато Дарси шарит в математике.

— Умный?

— Должно быть, — рассмеялся мой сосед, спрыгивая со стола и направляясь к двери. — Но лучше держись от него подальше. У этого парня немного дурная слава. Как, кстати, голова?

— Все хорошо, — благодарно кивнул я, машинально приложив одну ладонь к затылку. Юноша добродушно кивнул в ответ и хлопнул дверью, отправившись в душ.

От Гаррета веяло теплом и такой искренней беззаботностью, что сперва мне даже не верилось, что такие люди вообще существуют. Но его плоть, улыбка и блеск темных глаз доказывали обратное — он был живее всех живых. Живее, чем я. Он занимался своим делом, и, видимо, был счастлив. А мне оставалось лишь выдергивать исписанные листы из блокнота и удалять текстовые файлы с ноутбука. Я ничего не мог.

***

Крики вокруг парты заставили меня поднять уже не перевязанную бинтом голову: в лоб угодил кусочек обслюнявленного ластика, который сразу отскочил и нырнул мне в рукав. Одноклассники залились хохотом, но их веселье внезапно прервали знакомые шаги — в класс, чинно шествуя, вошла наша классная наставница. Я успел лишь поймать сочувственный взгляд Лили и упрямо скривить губы. Я давно понял, что придется привыкать: в старой школе я тоже держался особняком, но никогда не подвергался поруганию. Хотя, на этот счет у меня было свое мнение: тот, кто бесцельно унижает других, унижает и себя, и этой мысли мне хватало, чтобы смириться. Тем временем, одарив всех надменным кивком, мисс Элизабет встала за кафедру, задумчиво листая списки. Отчего-то эта женщина внушала своим ученикам подобие страха: молча и спокойно, словно парализованные взглядом василиска, они сидели, дожидаясь, когда та заговорит. В этой учительнице не было ничего странного, но было что-то пугающее. Несмотря на свой невысокий рост, который она компенсировала высотой каблука, и довольно миловидную внешность для женщины ее возраста, ощущалась сила. Такая, что замолкали даже близнецы.

— Всех рада видеть. Даже тебя, Колин, — прямо с порога женщина начала свою речь. Все моментально, словно солдаты, поднялись со своих мест, но одобрительный кивок заставил всех опуститься обратно на стулья.

— Мы тоже вам рады, мисс, — проговорил кто-то из первых рядов, но она не обратила внимания, раскрыв классный журнал и вооружившись тонким металлическим паркером, напоминавшим мне длинный мундштук.

— Поговорим об осеннем фестивале? — после паузы, отцепив взгляд от листов, начала мисс Элизабет. По классу тут же пронесся неудовлетворенный гул, смешавшийся с одобрительными возгласами. За спиной тяжко вздохнула Леона, и через меня к ней на стол тут же спикировала записка от ее темноволосой подружки.

— Кто против, отзовитесь цивилизованно, — спокойно продолжила женщина, откладывая свою причудливую ручку в сторону. На ее просьбу тут же подняли руки около шести человек.

— Но ведь осенний бал… — вновь начал кто-то из первого ряда, но наставница приложила палец к губам в знак молчания, а затем продолжила:

— Прекрасно. Те, кто против, будут работать с двойной силой.

Тут же класс наполнился смешками энтузиастов, а те, кто проголосовал отнюдь не за, стыдливо и раздраженно начали роптать. Довольна осталась своей изобретательностью и миниатюрная преподавательница, одарив своих учеников победной полуулыбкой. Со своего места сразу вскочила Нора — высоченная и слегка переспелая одноклассница с тугой темной косой, которая была толщиной, ей богу, с руку. Эта живая и неутомимая девушка, которую многие называли не иначе как еврейка, заведовала организаторской работой, принимая участие во всех мероприятиях «Хартвуда».

— Извините, мисс Элизабет, — начала она, отбросив за спину темную косу, — у меня уже частично готовы списки.

— Замечательно, Киршнер, оглашайте, — одобрительно кивнула учительница, локтями уперевшись в кафедру.

— Колин, Денни, Этан и Роберт занимаются установкой аппаратуры. Девочки, во главе с Леоной, — декорированием помещения. Еще…

— Ладно, — перебила ее мисс Элизабет, скучающе отводя взгляд к потолку. — Лучше скажи, есть ли те, кто нигде не задействован?

— Вроде бы, — пожала плечами Нора, пренебрежительно обратившись к Лили: — Ты чем-нибудь занимаешься?

— Да… — потупила к парте взгляд Блейн. — Яблоки…

— Что? — не расслышав, переспросила женщина за кафедрой. — Яблоки?

— Лили каждый год готовит яблоки в карамели, — раздраженная духотой в классе, ответила за Блейн Леона. Скромная девушка тут же закивала в знак согласия.

— У нас не занят только новенький, Уэбб, — продолжила свой отчет Киршнер, теперь уже медленно повернувшись ко мне.

— Пусть тоже готовит яблоки, — подал голос Колин, и от его абсолютно не смешной реплики все странно захихикали.

— А чем ты хочешь заниматься, Нил? — перевела на меня взгляд мисс Элизабет. — Выбирай сам.

На несколько секунд я замялся, рассеянно окинув взглядом ребят в классе. Те выжидающе уставились на меня, и лишь Леона со своей утомленностью происходящим и усталостью уткнулась носом в лакированную поверхность парты. Тогда, стараясь быть невозмутимым, я взял себя в руки и ответил, вложив в свои слова ноту безразличия:

— Яблоки — хорошая идея. Я умею их готовить.

— Конечно, — громогласно заявил Колин, усмехнувшись, — он же боится, что кто-нибудь захочет увести его любимую. Яблоки в карамели — будущий семейный бизнес?

— Что?.. — резко переспросила мисс Элизабет, и внезапно ее голос стал холодный и пронизывающий, словно сквозняк.

— Ничего, — шутливо замахал руками парень, вызвав этим одобрительный смех со стороны. Но тут же многие опомнились и замолкли. Преподавательница вздохнула, набираясь самообладания, и взялась за мел.

После занятия я чувствовал себя так, будто разом съел огромный бутерброд, — наша классная наставница умела досыта накормить знаниями. От многочисленных дат по истории Британии кружилась голова. Или не от них — термометр за окном даже в осеннее утро дотягивался до отметки двадцати градусов. Сбросив с себя пиджак, сразу после звонка я поспешил покинуть школьное здание: началась большая перемена, а это значило, что я вполне мог вдохнуть тонкие медовые ароматы цветов в саду. Естественно, не один. За мной скользнула Лили, и мне даже показалось, что на ее губах мелькнуло подобие улыбки. Спустившись по лестнице в правом коридоре, чтобы избежать презрительных взглядов своих одноклассников, мы выскользнули из дверей школьного здания, пересекли пустую спортивную площадку, пару раскачивающихся от ветра качелей, зеленеющий подстриженный газон, а затем, скрипнув металлической калиткой, нырнули в буйство красок изысканных цветов. Невольно я чувствовал нарастающую боль и тревогу, тянущую где-то под ребрами: я знал, что скоро наступят холода, и эти лепестки, уже теряющие свежесть, умрут. Как умирают неизбежно люди.