Глава 17.

— Ты как будто не на отдых приехала, а на каторгу, — проговорил Ваня, лежа на кровати и глядя, как неохотно Алёна раскладывает вещи на полках в шкафу.

— Нет, я просто бутерброды ела неправильные. Надо было колбасой на язык. Следующий разу буду есть правильные, — устало улыбнулась она. — Но я это… уже на пути к просветлению, — посмотрела на него, притаив в глазах что-то загадочное.

Ванька засмеялся, перевернулся на живот и лег лицом к морю. Он уже искупался в бассейне, высох и теперь валялся поверх покрывала в одних купальных шортах. А Алёна все возилась с вещами.

Поплескаться в бассейне еще успеется. Сначала она тщательно обследовала комнату, в которой они остановились: заглянула в каждый уголок, прошлась босыми ногами по полу и ковру, потрогала текстиль на окнах и кровати. Окна здесь огромные, даже в ванной комнате панорамные во всю стену, открывающие потрясающий вид на океан. Но пока не получалось наслаждаться солнцем, морем и красотами Майорки. Прошедшая неделя прошла в таком напряжении, что и сейчас оно не отпустило.

— Ты из-за этой дуры, что ли, переживаешь?

На этот раз рассмеялась Алёна, понимая, что это Шаурин еще сдержался в выражениях. Когда в последний раз с ним ругались, он Вику назвал по-другому, очень ёмко и красочно обозначив к ней свое отношение.

— Нет. Ванечка, не бери в голову. Правда. Вы с Герой так быстро эту поездку сообразили, я еще не привыкла к мысли, что можно отдыхать и ни о чем не думать.

После последней перепалки еле с Ванькой разобрались. Сложно шли к согласию, трудно разговаривали. И только установилось между ними взаимопонимание, как Вика разом выбила у Алёны почву из-под ног, радостно сообщив по телефону, что летит с ними на Майорку, а главное, Шаурин сам ее пригласил. Алёна аж сотовый из рук выронила, так тряхнуло от слов сестры. Так оглушила эта новость. С какого перепугу Ваня бы Вику приглашал!

Еле удержалась тогда, чтобы не позвонить Ваньке и не начать выяснять отношения. Сама себе удивлялась, как, но сдержалась. Собрала всю волю и самообладание в кулак. Ваня и так уехал на работу на взводе. Если еще по телефону ему нервы мотать, что они ни за что в своих проблемах не разберутся. Решила подождать до вчера. А вечером выяснили, что Вику позвал Татарин, а Шаурин тут совершенно ни при чем. Он и знать не знал, что Савинская в числе приглашенных.

Как после этого спокойно реагировать на Вику, если по ее милости они с Ванькой снова чуть в пух и прах не разругались?

Кроме того, ревновала Алёна его к сестре. Но не потому что Ваньке не доверяла, а потому что прекрасно помнила Викины по нему охи и ахи.

Вика не влюблена в Шаурина, а им озабочена. А таких озабоченных лучше держать подальше.

— Я в душ схожу.

Медленно снимая с себя одежду, Алёна испытывала трепет и небольшой дискомфорт, несмотря на то что в огромные окна, кроме беспокойно кричащих чаек, никто не мог ее увидеть.

И все равно странно это и немного непривычно — стоять под душем, лежать в ванне или просто чистить зубы глядя при этом на бескрайний синий океан. К этому надо привыкнуть. Хотя от красоты дух захватывало.

Чтобы подольше сохранить ощущение прохлады в теле, Алёна ополоснулась почти холодной водой. Завернулась в большое полотенце и, мелко перебирая ногами, ринулась в спальню. Бросилась на кровать, залезла на Ваньку и, прижавшись к его теплому разморенному телу, крепко поцеловала.

Он довольно и сдавленно рассмеялся. Смех его застрял где-то на уровне горла, потому что Алёна захватив в плен губы, не позволила ему прорваться.

— Если честно, мне даже не хочется выходить из комнаты. Тут так хорошо и прохладно. Давай просто поваляемся в кровати. Ну хоть часок, — попросила, приподнимаясь.

— Легко. Хоть два часика. Жара спадет, потом пойдем гулять. Я тебе покажу разные красивые места. Домой вернемся ночью.

— О, так я согласна, — Алёна просветлела лицом.

— А ты думала, раз мы все вместе приехали, так и должны ходить друг за другом, как приклеенные? Нет, конечно. Мы будем сами развлекаться, а они себя пусть сами развлекают.

Такое отношение Шаурина к отдыху очень порадовало. Хватит с нее того, что придется провести эту неделю с Викой под одной крышей. Пусть дом у Геры и огромный, затеряться тут все равно не удастся. А в своей комнате вечно сидеть не будешь.

— Так все, — поерзала на Ваньке, — я чувствую, что отпуск у меня начался.

— Чувствуешь, да?

— Да.

— Точно?

— Точнее не бывает.

Выползли они из комнаты только к вечеру. Но никуда не пошли, потому что у Ваньки поднялась температура. Поужинали дома в окружении всей честной компании. За столом смеялись до коликов в животе. По-другому в обществе Валета быть не могло. Они с Леночкой находились в особенно приподнятом настроении — так и светились от счастья. И это здорово. Когда люди счастливы – это здорово.

А вот Алёна тревожилась из-за Ванькиного состояния. Сначала не показывала этого, а потом, когда он ушел в комнату, устав от громких разговоров и музыки, взволновалась всерьез.

— Мурка, я понимаю, что ты переживаешь, но, давай, ты будешь переживать тихо. У меня и так голова раскалывается, не носись туда-сюда, — проворчал Иван, когда она в очередной раз поинтересовалась его состоянием.

Ночник слабо освещал комнату. Алена никак не могла понять: румянец на Ванькиных щеках это новая порция загара или все-таки результат слегка повышенной температуры тела.

— Ваня, что делать? — Села рядом и сложила руки на коленях.

Шаурин лежал на кровати, прикрыв глаза тыльной стороной руки. После Алёнкиного вопроса, он убрал ладонь от лица и посмотрел на девушку.

— Ничего не надо делать. Я все уже сделал. Таблетку выпил, жду прихода, — как обычно, не без иронии успокоил.

— Вчера больной, сегодня больной… Не надоело?

Ванька улыбнулся.

— Машенька, дай Медведю поболеть. У него акклиматизация.

Алёна выскочила из комнаты и через несколько минут вернулась с графином апельсинового сока.

— Лекарство должно быть вкусным. Пей.

— Что это?

— Сок. Апельсиновый.

— И все? И ты даже водки туда не налила?

— Никакой тебе водки. Знаешь, у меня, когда температура поднимается, и я начинаю заболевать, я сразу литр апельсинового сока выпиваю и мне становится лучше. Пей давай.

— И ты от меня отстанешь?

— Считай – уже отстала. — Налила сок и вручила ему стакан.

— Алён, иди отдохни, не сиди со мной. Я нормально себя чувствую. Посплю часок, а потом мы с тобой придумаем, чем заняться.

— Ладно, — согласилась она и вышла из комнаты, подумав, что неплохо было бы чего-нибудь перекусить.

Внизу было пусто и тихо. Алёна вздохнула спокойно и побрела по первому этажу мимо белоснежных диванов к кухонной зоне, которую от гостиной ограждала квадратная барная стойка, отделанная натуральным камнем.

Дом, конечно, оформлен шикарно, в классическом средиземноморском стиле. Белые цвета, зелень, натуральные материалы в отделке. Панорамные окна и полное застекление некоторых участков. Много света, легкость, прозрачность. Сантехника, керамика и кухонное оборудование от эксклюзивных марок.

Алёна замерла у холодильника, раздумывая, чего бы ей съесть. Так ничего и не выбрав, она захлопнула дверцу и, повернувшись, вздрогнула от неожиданности. У нее за спиной стоял Гергердт.

— Гера! — воскликнула она. — Твою мать… напугал!

— Не бойся, Алёна, я человечиной не питаюсь. — Он улыбнулся. И в его улыбке промелькнула едва заметная легкость, допускающая шутливость в разговоре.

Алёна поддержала его тон.

— Вот и хорошо, а то зубы об меня сломал бы. — Взгляд ее упал на большое блюдо с фруктами.

— Даже не сомневаюсь.

— Я думала ты тоже развлекаться ушел.

Алёна поставила блюдо на стойку и уселась в удобный полукруглый стул. К ее удивлению, Артём сел напротив. В руке у него был высокий бокал с какой-то мутноватой жидкостью. Конечно, что-то спиртное. Точно не минералка и не сок.

— А я и так развлекаюсь, мне далеко ходить не надо. — Он отставил бокал в сторону. — Дай нож.

— Что?

— Нож. Подай.

Гера улыбнулся так, как улыбались бы змеи, если бы умели улыбаться. Наверное, он знал, что в его присутствии Алёне неловко.

А Алёне было более чем неловко. Рядом с ним она чувствовала себя голой. Не потому что Гера похотливо на нее смотрел или раздевал взглядом. Нет, ничего подобного не происходило. Он смотрел только в глаза, не шарил взглядом по телу, не блуждал по лицу. Только в глаза.

Она подала нож, и Артём принялся за арбуз. Крошил сочную мякоть на мелкие кусочки и ел с ножа, не пачкая рук.

Алёна щипала крупный зеленый виноград и думала. А потом решилась спросить:

— А как вы с Ваней познакомились?

— Обыкновенно.

— Очень красочно и содержательно. Спасибо за ответ.

— Ты просто не с того места начала. Лучше спроси, как я познакомился с его отцом.

— Как? — затаив дыхание спросила Алёна.

— А я у него бумажник спиз… спёр в магазине по малолетке. Жрать-то хотелось. Как-то надо было выживать.

— Господи… — проронила она, меж тем оценив старания Геры выражаться вежливо. Ну надо же, даже от мата удержался.

— Ага. С тех пор Денис Алексеевич бдительно следит, чтобы я остался вором и не стал убийцей. А я вот еле держусь, — грубовато засмеялся он каким-то невеселым смехом. — Хороший человек наш Денис Алексеевич.

Алёна ошарашено замерла, легко представив себе Геру с арматурой в руках и зверским выражением на лице. Да, оба они с Ваней хищники. Только Гера врагу череп проломит с боевым кличем, стараясь все вокруг кровью залить, а Ваня, глядя чистым распахнутым взглядом и обаятельно улыбаясь, своему – незаметно яда подсыпет и будет наслаждаться его муками.

От собственных мыслей она содрогнулась. Но что-то заставило ее сидеть на месте, продолжая разговор.

— Нет, ты не думай, что я какой-нибудь там приемный сынок. Я сам по себе.

— А с Ваней?.. — несмело спросила.

— Это позже. Чувствую – город вздрогнул. Чё, думаю, за пацан порядки наводит. А это оказывается малой из-под папкиного крыла вырвался. Так я к папе: так, мол, и так… Сдал ему Ивашу. Вот и подружились. Ваня, он же снаряд сильного поражающего действия. С ним если свяжешься, то все – борода.