— Хватит, однако, прохлаждаться, — сказал Ленин, оборачиваясь к Емельянову. — С вашего разрешения, пойду к себе в «кабинет».

Прошло всего лишь несколько дней, как Ленин поселился в сарайчике, а Емельяновым — и большим, и малым — казалось, что он живет здесь уже давно. В семье сразу установился необходимый для него распорядок, который все охотно поддерживали.

Вставал Владимир Ильич очень рано. Семеро богатырей еще спали своим богатырским сном, когда он, стараясь не шуметь, садился за стол.

Завтракали все вместе, без задержки, по-деловому. Потом Ленин снова шел в «кабинет». Ребята расходились по очередям и за газетами. Надежда Кондратьевна занималась хозяйством, присматривала за младшими.

За эти дни Николай Александрович сумел несколько раз побывать в Петрограде — отвозил ленинские статьи, написанные в сарайчике, передавал его письма, поручения, а обратно вез ответы и новости.

Никто не беспокоил Владимира Ильича, когда он занимался. Только в одном случае ребята подымались к нему в любое время — когда приносили газеты. Дядя Костя всегда ожидал их с нетерпением.

Часа в два дня с крутой лесенки, которая вела на сеновал, доносилось старательное, упрямое сопение. Владимир Ильич закрывал тетрадку и ждал, заранее улыбаясь. Наконец над верхней ступенькой появлялась знакомая стриженая макушка.

— Ах, вот это кто! А я думал, что ко мне подымается какой-то великан… Прямо лестница шаталась!..

Круглое лицо Гоши сияло всеми своими ямочками. Ему очень нравилось, что его принимают за великана, и, чтобы успокоить дядю Костю, он сообщал:

— Это я, Гоша… Мама сказала… обедать…

Если бы кто-нибудь мог взглянуть со стороны на этот мирный, веселый обед, то не поверил бы, наверное, что смертельная опасность угрожает человеку, сидящему подальше от окна, и всем, кто его укрывает.

Вместе с ним Емельяновы смеялись над диким, немыслимым враньем, которым надеялись опорочить Ленина буржуазные газеты. Писали, что германский шпион Ленин убежал на подводной лодке в Берлин; что он отрастил себе длинную бороду и занимается торговлей.

— Ну и шуты гороховые! — говорил Владимир Ильич. — Прямо состязаются, кто кого переврет!

После обеда он снова подымался наверх и разрешал себе немного отдохнуть. Вместе с ним отправлялись и Лева с Гошей. Этот короткий отдых целиком принадлежал им.

Лева доставал из спичечного коробка свою добычу: какого-нибудь необыкновенного рыжего муравья с крыльями, рогатого жука в жестком панцире.

Втроем они разглядывали их и обязательно отпускали на свободу.

Гоша приносил книжку, где были нарисованы звери. Эту книжку он рассматривал уже много раз, но полистать картинки вместе с дядей Костей было особенно интересно.

— Вот это лев, а это медведь, а это волк, — объяснял Гоша, переворачивая страницы.

Знал он и гиену, и крокодила, и рысь. А когда доходили до картинки с тигром, дядя Костя всегда начинал смеяться.

— А это зверей! — произносил Гоша. Так назывался у него тигр. Почему «зверей» — это было его секретом.

Случалось, Владимир Ильич задерживался после обеда внизу и предлагал Надежде Кондратьевне помочь мыть посуду. Надежда Кондратьевна ни за что не соглашалась. Тогда он чуть ли не силой брал у нее полотенце и говорил:

— Вытирать посуду — это одно удовольствие и к тому же умственный отдых.

Поздним вечером, когда все семеро богатырей забирались на сеновал, оттуда доносились приглушенные голоса и смех, потом негромкая команда дяди Кости:

— Спать! А то нам попадет!..

Так шли дни.

Однажды Емельянов-старший вернулся из Петрограда хмурый, озабоченный. В вагоне, как водится, говорили о Ленине, и какой-то мужчина заявил, что Ленин скрывается в Сестрорецке под видом заводского рабочего. Об этом же было напечатано и в газетах.

А чуть позднее в Сестрорецк прибыл карательный отряд с броневиками и пулеметами. Начались обыски. Могли в любую минуту нагрянуть и к Емельяновым в Разлив. Надо было укрыть Ленина поосновательнее.

На другое утро, чуть забрезжило, через протоку вышли в озеро две лодки. В них сидели люди с удочками, мережами для рыбной ловли, с косами, граблями. Ничего подозрительного — едут на работу, на сенокос.

Ленин поселился за озером, где у Емельянова был заарендован сенокосный участок. Сюда нередко нанимались на косьбу безземельные бедняки финны, и Владимир Ильич мог вполне сойти за одного из них. Места здесь были глухие, с чахлым лесом, ничем не привлекательные, и дачники тут не появлялись.

Емельянов соорудил шалаш из веток и сена, устроил новый «кабинет» на расчищенной площадке. Короткий пень служил для Владимира Ильича стулом, а другой — повыше и пошире — столом. Вплотную у шалаша появился большой стог, внутри него тоже было сделано помещение. Там поселился Емельянов с сыном Колей.

Много обязанностей появилось теперь у Коли. Он собирал сучья и разжигал костер, кухарил, кипятил чайник. Но самой главной его обязанностью были разведка и дозор. Условились так: если появится незнакомый, незваный человек — Коля предупредит криком кукушки; если все благополучно — свистнет снегирем.

Связь с сарайчиком по ту сторону озера оставалась крепкой. Каждый день кто-нибудь из старших богатырей — Александр, Кондратий или Сергей — привозили свежие газеты, еду в котелках. Доставляли приехавших к Ленину товарищей, конечно, после тщательной проверки у Надежды Кондратьевны.

Только самые близкие знали, где скрывается Владимир Ильич. А емельяновские богатыри владели этой великой тайной и ни разу ни в чем не сплоховали, не подвели.

И вот настали победные дни Октября — и на весь мир прозвучало короткое, звонкое имя — Ленин. Началась новая жизнь — новая и для семи богатырей.

Старшим из них довелось с оружием в руках защищать молодую Советскую республику, младшие учились. Ленин не забывал о них, заботился о емельяновской семье.

Уже далеко позади остались юные годы семи богатырей, но всегда и везде они помнили о тех удивительных днях, когда жили в дощатом сарайчике с дядей Костей, слушали его рассказы, шутили и смеялись, ездили к нему в шалаш, купались вместе с ним в озере, ловили рыбу, варили уху над костром, были его помощниками и дозорными.