САМОБЫТНОСТЬ ТАЛАНТА
В семинаре Литературного института, где занималась Людмила Репина, при случае охотно повторяли знаменитую чеховскую фразу: «Репины приходят из Чугуева». Но это в шутку, а всерьез… Уже давно отошла в область анекдотических преданий та пора, когда студенты этого вуза, выслушав очередной опус товарища, восклицали: «Гениально!.. Старик, ты своим стихотворением закрыл тему любви…» Все это минуло, если и было. Для нынешних семинарских занятий характерна обостренная требовательность к главному в творчестве — содержанию, высокий профессионализм разбора, суровая взыскательность к каждой строке, каждому слову, порой даже излишняя, на мой взгляд, категоричность отрицания. В семинаре прозы, о котором идет речь, занимались одаренные люди, уже заявившие о себе интересными публикациями, а позже выпустившие книги. Но лишь о д н а ж д ы за все годы нашего творческого общения я услышал из уст студентов оценку: «Талантливо». Это относилось к рассказу Людмилы Репиной.
Она родилась в деревне Антоново Нерехтского района Костромской области, родилась в предпоследнем году войны — и грозный голос великих событий, хотя он, конечно, и вряд ли мог запечатлеться в младенческом сознании, все-таки нашел свой важный и слышный отзвук в том, что она после написала.
В тысячном конкурсе Литературного института имени А. М. Горького 1975 года ее дарование было замечено хорошим писателем и чутким педагогом, ныне покойным Борисом Васильевичем Бедным. Спустя пять лет защитила диплом с отличием. К этому времени ее рассказы появились в «Литературной России», «Литературной учебе», журнале «Урал». Но эта книга — первая книга Людмилы Репиной, ее дебют. И тот, кому вдруг покажется, что ее путь в литературу достаточно стремителен и повинуется игре счастливого случая, тот пусть сопоставит приведенные выше даты. Путь в литературу мучительно долог, труден, изматывающ. К тому же не каждому, кто на него отважился, суждено прийти к читателю с первой книгой.
Проза Людмилы Репиной относится к тому феноменальному явлению нашей советской литературы последних десятилетий, которое условно именуется «деревенской прозой». В критике уже промелькнули суждения о том, что эта проза «выдохлась», «кончается». В этом отношении появление книги Людмилы Репиной знаменательно и, может быть, симптоматично: она убедительно показывает, как неисчерпаемы силы и образы, зреющие в этой благодатной почве, как еще неожиданно и ярко они могут засверкать!..
Повести и рассказы Репиной — самые что ни на есть деревенские (не условно, а конкретно), они изображают жизнь и людей северных областей нашей страны, древней костромской земли, где коренной русский быт, органически сливаясь с новью, еще хранит такие уникальные приметы, как сохранившиеся языческие обряды. И если молодая писательница берется за жанр пасторали, то это не условность, а пастораль в буквальном смысле слова: первая главка «Горького молока» называется «О том, как пастуха выбирали», и все дальнейшее движение сюжета этого повествования связано с пастухом Егором.
Прямо наследуя все лучшее, что сделано в последние годы нашей прозой о деревне, письмо Людмилы Репиной в то же время начисто лишено элементов подражательства. Здесь нет ни реминисценций из Федора Абрамова, ни интонаций Василия Белова, ни отзвуков из книг Виктора Астафьева, хотя локально и по материалу они очень близки и, кажется порой, вот-вот сомкнутся. Но этого не происходит именно в силу своеобразия повествовательного таланта Людмилы Репиной — она оригинальна и самостоятельна в выборе фабулы, в своей образности, в языке.
И этим определяется еще одно качество прозы молодой писательницы, на которое мне представляется необходимым обратить читательское внимание. По всем своим творческим «параметрами оставаясь во владениях «деревенской прозы», Репина тем не менее совершенно очевидно в ы р ы в а е т с я из уже сложившейся поэтики этого литературного явления. В работах ее просматривается та наивная дерзость, которая была присуща русскому лубку, в грузинской живописи родила чудо Пиросмани, а во Франции создала стиль примитивизма Анри Руссо. Заметим кстати, что эти художественные явления соседствовали по времени с причудами декаданса и модернизма самых различных мастей, но не принадлежат им в первую очередь потому, что питаются живыми и чистыми истоками народного искусства.
Порой кажется, что образ и строка Людмилы Репиной совершенно фольклорны, что это своеобразная запись живого и бытующего творчества. Но это не так. Кажущаяся безыскусность и есть искусство молодой писательницы: она работает профессионально, мастеровито, у нее не обнаружишь образа, написанного походя, не найдешь случайного слова, неряшливой фразы. Это уже — п о ч е р к.
Даже то, что книга «Был смирный день» так невелика по объему (хотя она и не исчерпала сделанного автором), является отражением особенностей художественной манеры Репиной. Текст скуп, сжат предельно… Значит, подтекст? Тот самый пресловутый айсберг, который большей своей частью невидим, скрыт под водой? Есть, конечно, и подтекст. Но есть и еще что-то неуловимо с в о е, что никак не должен упускать из внимания читатель, следя за этой прозой.
Александр РЕКЕМЧУК