ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Когда зажигается свет, мы видим белую скамью под кипарисом, балюстраду набережной. Опираясь на костыли, к скамье подходит  О с т р о в с к и й. Видно, что каждый шаг доставляет ему невыносимую боль. Отшвырнув костыли, опускается на скамью. Сидит, обхватив голову руками. Потом вынимает браунинг. Изучающе смотрит на пистолетное дуло. Появляется  А к и м. Он в гимнастерке, сапогах, заметно постарел. Видно, что санаторный быт ему непривычен.

А к и м (поднимая костыли). Ты что ходилки свои раскидал?

О с т р о в с к и й. А…

А к и м. Костыли, говорю, зачем ломаешь?

О с т р о в с к и й (вдруг). Аким? Ты как здесь очутился?

А к и м. Думаешь, я железный? Врачи пригнали. (Взял из рук Островского браунинг.) Чистить собрался?

О с т р о в с к и й (не сразу). Чистить.

А к и м (вынимая обойму). Разрядить забыл. Ищу тебя по всему санаторию, а ты вон куда забрался! С морем прощаешься?

О с т р о в с к и й. И с морем тоже…

А к и м. Монету, говорят, нужно кинуть.

О с т р о в с к и й. Скажи, Аким… Ранило человека. Добить просит, а товарищи не решаются. Дашь ты такому свой пистолет? Или пусть мучается с перебитым хребтом?

А к и м (после паузы). Не дам. Возьму на закорки и дотащу до лазарета.

О с т р о в с к и й. Чтоб стал обузой?

А к и м. Кому?

О с т р о в с к и й. Жене, товарищам.

А к и м. Тогда это не жена, не товарищи.

О с т р о в с к и й. Одним инвалидом больше, одним меньше.

А к и м. Человеком. Не сдавайся, Коля. Не сдавайся. Слышишь?

О с т р о в с к и й. Слышу.

А к и м (возвращая обойму). Возьми патроны. И обращайся с личным оружием поаккуратней. (Помолчав.) Сегодня уезжаешь?

О с т р о в с к и й. Да.

А к и м. Как добираться будешь?

О с т р о в с к и й. Как-нибудь.

А к и м. Жену я твою велел вызвать.

О с т р о в с к и й. Зачем? Зря ты это, Аким!

А к и м. Почему?

О с т р о в с к и й. Так.

А к и м. Не видела еще на костылях?

О с т р о в с к и й (глухо). Нет.

А к и м. Примет.

Слышны голоса: «Николай Алексеевич! Островский! Где ты, Коля?»

О с т р о в с к и й. Рая.

А к и м (подавая костыли). Держись.

Появляется  м е д с е с т р а  с инвалидным креслом-коляской, за ней — Р а я. Увидев Островского на костылях, останавливается. Прижав ладони к лицу, не отрываясь, глядит, как он медленно идет к ней.

М е д с е с т р а. Садитесь в кресло, Николай Алексеевич.

О с т р о в с к и й. Нет. Я сам.

М е д с е с т р а. Нельзя вам!

А к и м (жестко). Пусть идет.

Стуча костылями, Островский идет навстречу Рае и смотрит, смотрит ей в глаза, пытаясь увидеть в них свое будущее. И совсем рядом гремит песня:

Темнота.

Неяркие лучи заходящего солнца освещают комнату, полулежащего на высоких подушках  О с т р о в с к о г о. Ноги его покрыты серым солдатским одеялом. На полу, у кровати, — газеты, книги, журналы. За окном — звонкие ребячьи голоса:

Входит  Р а я  с продуктовой сумкой в руках.

Р а я. На рынке как с ума посходили! К маслу не подступиться, сметана… (Осеклась.)

О с т р о в с к и й. С какими это деньгами ты на рынок ходила?

Р а я (храбро). Как это с какими? На пенсию твою!

О с т р о в с к и й. Мои двадцать семь рублей давно проели. Откуда деньги?

Р а я. Ты только не волнуйся, Коленька… Успокойся…

О с т р о в с к и й. Я спрашиваю: откуда деньги?

Р а я. Шура Жигарева перевод прислала.

О с т р о в с к и й. Опять?!

Р а я (торопливо). Она пишет, что в Москву ездила. Обещают пересмотреть твой вопрос. Просит, чтобы ты пока потише тут…

О с т р о в с к и й. Потише?! Может, мне в ошибках своих покаяться? Доставай коляску, вези, в ноги кинусь!

Р а я. Да что ты, Коля?!

О с т р о в с к и й. Я не милостыню прошу! Я правды требую! Ясно это тебе?

Р а я (вздохнув). Ясно… (Передвигает таз, стоящий у кровати.) Опять полный…

О с т р о в с к и й. Дождь был… Натекло с потолка…

Р а я. Переедем, Коля! Смотрела я комнату. Солнце там, садик во дворе… Без воздуха ты совсем!

О с т р о в с к и й. Да ты пойми! Они мне комнату дают, чтоб рот закрыть. Получил свое и помалкивай! Никуда не поеду. Жили в этом гробу, еще проживем! (После паузы.) В горкоме была?

Р а я. Была. Вольмер по области мотается, а письма твои…

О с т р о в с к и й. Знаю… Читают и посмеиваются: «Дон Кихот объявился!»

Р а я. Это еще кто?

О с т р о в с к и й. Был такой… Контуженный… За справедливость боролся…

Молчат. За окном послышались ребячьи голоса: «Чур, за себя! Витька, вылезай! Я тебя видел!..»

Р а я (вдруг). Не верят они, что мы муж и жена. Смеются.

О с т р о в с к и й. Кто?

Р а я. Бабы эти! Соседки! (Плачет.)

О с т р о в с к и й (прислушиваясь к детским голосам). Какой из меня муж…

Р а я. Не смей так! Не нужно!

О с т р о в с к и й (после паузы). Заявление я написал.

Р а я. Кому?

О с т р о в с к и й. В Цека и прокуратуру. Если Бабенко покрывает врагов, значит, сам враг…

Р а я. Он член партии, Коля.

О с т р о в с к и й. И за партбилетом прячутся.

Р а я. Знаешь… Все-таки вышестоящие товарищи…

О с т р о в с к и й (резко). А ты кто? Нижестоящая? Я не бумажкой отделывался, когда тебе рекомендацию давал. Живым человеком хотел взнос сделать. Бойцом! А ты… боишься?

Р а я. Боюсь. За тебя. И так…

О с т р о в с к и й. Что «и так»? Хуже, чем есть, не будет.

Р а я (взяв блокнот). Вечером писал?

О с т р о в с к и й. А что?

Р а я. Рука, наверное, устала…

О с т р о в с к и й (после паузы). Наверно…

Слышен стук в дверь. Голос: «Островский Николай здесь живет?»

Р а я. Кто это?

О с т р о в с к и й. Не знаю…

Рая выходит и тут же возвращается.

Р а я. Посылку от Пети Новикова принесли. Говорит, друг твой старый. Окунь, что ли…

О с т р о в с к и й. Окунь? Где он? Зови скорей его!

Рая выходит.

Это надо же! Окунь выплыл!

Входит  О к у н ь. Он уже не тот, что в первых эпизодах. Залысина на лбу, поредевшие волосы. Увидев Островского, останавливается. Он не ожидал увидеть его таким.

О к у н ь. Коля… браточек…

О с т р о в с к и й. Ну что ты… Что волнуешься? Думал, я на коне и клинком размахиваю? Иди сюда. Садись.

О к у н ь. Посылку я тебе привез.

О с т р о в с к и й. От Пети. Знаю. Где встретились?

О к у н ь. Случайно. Говорил он, что лежишь ты, но…

О с т р о в с к и й. Не думал, что такой?

О к у н ь (уходя от ответа). Лампы тут какие-то и еще этот…

О с т р о в с к и й. Усилитель. Давно я просил. Я ведь не просто больной. Радиопсих! Был у меня один костюм. Серый, приличный с виду… На костылях я еще ходил… Я его загнал, накупил радиобарахла всякого. А тут переезжать надо. Загоняю радио, покупаю костюм. Приезжаю — продаю костюм, покупаю радио. (Смеется.) В общем, «у попа была собака»!

О к у н ь. Все такой же… Ну, парнишка ты мой! До чего я рад тебя видеть! Коммуну нашу помнишь? «Стол бильярдный, он же обеденный…»

О с т р о в с к и й. «Он же для занятий, он же для спанья!»

О к у н ь. Во-во!

О с т р о в с к и й. Помню… И тебя, Окунь, помню. Все чубом трясешь, глазищами сверкаешь?

О к у н ь (проводя ладонью по залысинам). Трясу… (Вдруг.) Ты меня видишь, Коля?

О с т р о в с к и й (не сразу). Кое-как… Только ты тише! А то Рая узнает.

О к у н ь. Это которая дверь мне открывала?

О с т р о в с к и й. Ну да! Жена.

О к у н ь. Женат ты?!

О с т р о в с к и й. Не верится?!

О к у н ь (смешавшись). Да нет… Что ты!..

О с т р о в с к и й (горько). Женат. Где работаешь?

О к у н ь. В кооперации.

О с т р о в с к и й (вспоминая). «Красный купец»? Так по этой линии и пошел?

О к у н ь. Мы люди маленькие.

О с т р о в с к и й. «Маленькие»! Вот привычка проклятая! А откуда же тогда большие берутся? По наследству, что ли, место в обществе передают? Как корону?

О к у н ь. Вот ты какой стал!

О с т р о в с к и й. Какой?

О к у н ь. На интеллигента смахиваешь. Книжки вон везде…

О с т р о в с к и й. Плохо это?

О к у н ь. Смотря для чего… Для анкеты — не очень.

О с т р о в с к и й. Почему?

О к у н ь. Сам знаешь.

О с т р о в с к и й. Скользкий ты, Окушок. Боишься чего-то, недоговариваешь. Ершистый ведь был! Гвоздь-парень! Вспоминал я тебя, когда в драку влез.

О к у н ь. С кем?

О с т р о в с к и й. Есть тут один…

О к у н ь. Ты чистку прошел?

О с т р о в с к и й (после паузы). А что?

О к у н ь. Так… Осторожней бы надо.

О с т р о в с к и й. А если совесть не позволяет? Тогда как?

О к у н ь. Совесть… Ты о себе подумай!

О с т р о в с к и й. В обозе мне отсиживаться?

О к у н ь. Время для тебя остановилось, браточек…

О с т р о в с к и й. Думаешь, прошлым живу! Буденовку на лоб, шашку наголо, давай рубай! Нет. Знаю, что посложней сейчас, и все равно! (Помолчав.) Предает меня собственное тело. В спину стреляет. Из-за угла!..

О к у н ь (после паузы). Слушай, Коля… Ты только не подумай… Важно мне это очень… Если бы раньше лечиться начал — дошел бы до такой точки?

О с т р о в с к и й. Не знаю.

О к у н ь. На огонь летел? Бился, бился… И не заметил, как крылья опалил! А мог еще летать!

О с т р о в с к и й. Ты это к чему?

О к у н ь. Скользким ты меня назвал… Обыкновенный я. Живу, как все. А ты… Неужели о себе никогда не думал?

О с т р о в с к и й. Думал. Подшибло бы меня лет девять назад, на фронте, легче было бы. Пуля не разбирала! Теперь труднее. Да что там труднее… Невмоготу иногда, хоть стреляйся! А что вовремя не лечился? Поздно теперь об этом.

О к у н ь. Коля!.. Пойми ты меня. Нас же в одном котле варили, из одного теста замешивали. Если бы здоровье тебе, ноги… Как бы ты стал жить? Сегодня, сейчас?

О с т р о в с к и й. Не береди, Окунь. Так же, наверно. Не могу я в сторонке, не умею.

О к у н ь. Люди живут.

О с т р о в с к и й. Кажется им.

О к у н ь. Эх, браток! Что ты знаешь? Радио, газеты? Трам-та-та-там! Тру-ту-ту-ту! У каждого парада изнанка есть. Не видишь ты…

О с т р о в с к и й. Все я вижу. На своей шкуре испытал! (После паузы.) Слушай, Окунь… Идет ледокол! Ну, «Красин»! Перед ним лед нетронутый. Не пробить! Он — задний ход. И с разбегу! Опять застревает!! Опять крошит! Обратно ему ходу нет: корабли в кильватере. Покорежен весь, в пробоинах, дрянь всякая ко дну липнет. А он — вперед!

О к у н ь. Головой об стену, мордой об стол?

О с т р о в с к и й. Вон ты про что! Но я ведь так просто не сдамся, Окунь! Неужели никому уже не нужен? (Помолчав.) Ты когда едешь?

О к у н ь. Сегодня.

О с т р о в с к и й. Письма мои возьмешь?

О к у н ь. Куда?

О с т р о в с к и й. В Цека и прокуратуру. Или боишься?

О к у н ь (после паузы). Давай.

О с т р о в с к и й. Спасибо.

О к у н ь. Это мне-то?

О с т р о в с к и й. А кому же?

О к у н ь. Эх, парень! (Идет к двери. На пороге.) Держись, браточек! Хоть ты держись! (Выходит.)