Все сведения о результатах обследования земель заносились в специальные книги — реестры (кэнтитё), в которых выделенные для этого чиновники обязаны были подробно указывать количество крестьян и крестьянских дворов, приписанных к земле того или иного феодала, название провинции, уезда и деревни, время проведения кэнти, размер земельного участка, качество земли, урожайность и т. д. Но, пожалуй, важнейшей задачей чиновников, проводивших перепись земель, было выявить и занести в земельный реестр имя крестьянина, который приписывался к определенному земельному участку как основной сельскохозяйственный производитель и налогоплательщик.
Между крепостным земледельцем (сакунин) и феодалом-землевладельцем устанавливались отношения прямого и непосредственного подчинения первого второму. Цель состояла в том, чтобы исключить всяких посредников между ними и облегчить феодалам эксплуатацию крепостного крестьянина. Здесь, как и с введением новой системы определения урожая и исчисления налога, земельная реформа Хидэёси, с одной стороны, упрощала феодальные отношения, давая возможность установить более четкий и строгий контроль за их состоянием и развитием, а с другой — усиливала феодальный гнет. Фактически японский крестьянин оказывался накрепко привязанным к земле, которую не имел права покидать, не говоря уже о том, что ему строжайше запрещалось продавать, покупать или закладывать землю.
Подчиняя крепостных крестьян непосредственно крупному феодалу, Хидэёси пытался создать более или менее однородные крестьянские хозяйства мелких производителей, способных поднять уровень сельского хозяйства и обеспечить регулярное поступление налогов. Этот класс закрепощенного крестьянства образовывался из числа как бедных крестьян, так и более состоятельных слоев, которые вели самостоятельное хозяйство, и даже из некоторой, в основном разорившейся, части самураев-землевладельцев. Конечно, далеко не сразу и не все формы феодальных и патриархально-архаических отношений были ликвидированы. И все же упорядочением земельно-имущественных отношений Хидэёси удалось в известной мере унифицировать социальный состав деревенских поселений, последовательно осуществить, как верно замечает акад. Е. М. Жуков, феодальный принцип «нераздельности земли и крестьянина», проведя подлинную реставрацию крепостничества в масштабе всей страны[404].
Из крестьян, которые по реформе навечно прикреплялись к земле и должны были вести мелкое самостоятельное хозяйство (дзиэй кономин), создавались сельские поселения с четко очерченными границами, получившие название «деревня» (мура) и служившие новой административной единицей. Во главе деревни стоял сельский староста (сёя, нануси, отона и т. д.), который подчинялся непосредственно феодальному чиновнику, представлявшему власть и интересы даймё. Крестьянское самоуправление было резко ограничено. Там, где феодалам выгодно было сохранить его чисто внешнюю форму, лишив самостоятельности, оно превращалось, по существу, в аппарат по взиманию налогов с зависимых крестьян. В самой деревне насаждалась система коллективной ответственности ее жителей за неукоснительное выполнение всех феодальных повинностей. Уже в это время зарождалась печально известная система пятидворок (гонингуми), с помощью которой в стране вводилась повальная слежка за людьми, устанавливалась так называемая коллективная ответственность, по которой за малейшую провинность кого-либо из крестьян наказанию подвергались все жители пяти соседних дворов, а в особых случаях и вся деревня. Отсюда — постоянная слежка соседей друг за другом, доносы, которые всячески поощрялись феодальными властями. Добровольные и платные осведомители щедро вознаграждались.
Все диктаторы — и Хидэёси не был в этом отношении исключением — не полагались на одну только силу, а всегда в дополнение к ней стремились использовать широкий арсенал средств и методов, с помощью которого разобщали народ, держали его в постоянном напряжении и страхе, создавали атмосферу всеобщей подозрительности и шпиономании, когда недоверие, клевета и донос даже на своих близких и родных считались чуть ли не высшим проявлением нравственности, а честность, доброта и порядочность — уделом малодушных, слабовольных и просто неудачников. Так было в деспотических обществах до Хидэёси, и мало что изменилось при нем. Уроки истории не для диктаторов и властолюбцев. Каждый из них считает себя исключением из правил, единственным в своем роде и неповторимым. История, к сожалению, наказывает не самих диктаторов, которые к тому времени в силу естественной смерти или иных объективных причин уже часто сходят с исторической сцены, и не тех, кто делал диктатора диктатором, безбожно раздувая кадило личной власти, а само общество, ибо все эти необходимые атрибуты деспотического режима и полицейского государства лишают общество динамичного развития, обрекая его на социальную, экономическую и культурную отсталость.
К концу пребывания у власти и в результате новой аграрной политики Хидэёси удалось втиснуть жизнь японского крестьянства в узкие рамки суровых феодальных законов, строжайшей регламентации всего уклада крестьянского быта.
Земельная реформа Хидэёси, проводившаяся в жизнь насильственными мерами, встречала сопротивление со стороны крестьян, которые открыто выражали свое недовольство характером реформы, саботировали ее осуществление и нередко поднимали восстания. Крестьяне отказывались давать сведения о землях, утаивали часть земель, требовали сохранения крестьянского самоуправления. Кое-где, например в провинции Оми, благодаря организованной борьбе крестьян было сорвано проведение кэнти, и власти вынуждены были проделать его повторно, после того как были беспощадно подавлены крестьянские волнения. Крупное восстание хорошо вооруженных крестьян, выступивших против аграрной политики Хидэёси, проходило также в провинции Хиго.
В районы, где во время проведения кэнти вспыхивали восстания крестьян, направлялись карательные экспедиции, в некоторых из них участвовал сам Хидэёси. И тогда на непокорных крестьян обрушивались особенно жестокие репрессии: сжигались крестьянские дома, следовали массовые казни, не щадили ни женщин, ни детей.
Сохранилось письмо, которое Хидэёси направил Асано Нагамаса, своему уполномоченному по проведению кэнти в Оу (провинции Муцу и Дэва). Оно относится к 1590 году. Хидэёси требовал от своего вассала проявления твердости в проведении кэнти, не считающейся ни с чем и ни с кем. Если феодалы выступают против кэнти, говорилось в письме, то необходимо атаковать их замки и перебить всех поголовно. Так же следует поступать и в отношении недовольных крестьян, не останавливаясь перед уничтожением целых деревень[405].
Для того чтобы усмирить крестьян, держать их в полном повиновении и таким образом обеспечить проведение кэнти, а в дальнейшем и функционирование новой системы аграрных отношений, необходимо было разоружить крестьянство. Дело в том, что в период междоусобных войн феодалы часто и в довольно широких масштабах привлекали крестьян к участию в военных кампаниях или для защиты своих территорий от нападения соседних феодалов. Они создавали крестьянское ополчение в помощь своим регулярным войскам, вооружая крестьян всеми видами оружия, в том числе и огнестрельным. Военные действия принимали, как правило, затяжной характер, но и тогда, когда они прекращались, наступала лишь временная передышка, а не мир, и крестьяне, возвращаясь к своему труду, не расставались с оружием, так как война могла вспыхнуть в любой момент. Феодалы вынуждены были считаться с суровой действительностью и терпеть вооруженный народ, несмотря на то что крестьяне нередко использовали это оружие в борьбе за свои права.
Но времена изменились. Междоусобные войны прекратились. В стране наступил мир. Местные феодалы признали над собой власть нового правителя, который видел в вооруженном крестьянстве большую опасность не только для старых, но и для новых, насаждавшихся им порядков. Ведя борьбу со своими феодальными противниками, Хидэёси не раз использовал вооруженный народ и добивался благодаря этому внушительных побед. Однако тогда он был лишь одним из претендентов на власть, а потому поддерживал и использовал всех, кто ослаблял и подтачивал ее, в том числе крестьянское ополчение и даже крестьянские восстания. Теперь он выступал уже в иной роли, олицетворяя саму власть, для которой вооруженный народ представлял серьезную опасность, ибо нельзя господствовать над народом, не подавляя и не угнетая его.
Политические цели этой меры, направленной на разоружение крестьян и получившей наименование «охота за мечами» (катанагари), довольно четко и недвусмысленно изложил сам Хидэёси. В его указе[406] в качестве причин, вызвавших категорическое запрещение во всех провинциях владения и ношения крестьянами любого вида оружия, назывались такие, как скопление «ненужного» оружия, задержка с уплатой годовых налогов, опасность возникновения бунтов и совершения толпой преступных действий по отношению к его вассалам[407]. Изъятию подлежали мечи, короткие мечи, луки, ружья и другие виды оружия. «Крестьяне, — говорилось в указе, — должны иметь только сельскохозяйственные орудия и работать в поле. Так должны поступать всегда и их потомки. Нужно быть милостивыми к крестьянам, но заставить их соблюдать это. В этом основа благополучия народа и безопасность государства»[408].