В чем причины столь быстрого и широкого распространения христианства в Японии? Почему иноземная религия, казалось бы, чуждая нравам, образу жизни, складу ума японцев, нашла в этой стране такое большое число приверженцев?
Причин тому много, и лежат они в различных областях: экономической, политической, социальной, а также религиозной.
Миссионеры появились в Японии в разгар ожесточенной внутриполитической борьбы, когда честолюбивые феодалы вели между собой настоящие войны, от которых больше всего страдал народ, совершенно бесправный, живший в ужасающей нищете. В этой сложной, не поддающейся никакому контролю обстановке, когда невозможно было предугадать ход событий и все решала грубая сила, местные князья, мечтавшие лишь о расширении и укреплении личных владений, использовали любую возможность для укрепления своего положения и делали все, чтобы ослабить позиции явных и потенциальных противников.
Вот почему, когда европейские купцы, а следом за ними и миссионеры появились в Японии, местные феодалы прежде всего прикинули, какую пользу они могут извлечь для себя от общения с европейцами. Когда же выяснилось, что европейцы прибыли не с пустыми руками, а доставили неведомое дотоле японцам огнестрельное оружие, японские феодалы были так ошеломлены, что тут же захотели получать его в возможно большем количестве. Ради этого они готовы были идти на все, в том числе и на принятие новой веры и создание условий для миссионерской деятельности на территории своих владений. Португальцы обучали японских феодалов владению огнестрельным оружием, приготовлению пороха.
Огнестрельное оружие и порох были главными, но не единственными из заморских товаров, к которым японские феодалы проявляли необыкновенный интерес. Из Европы на Дальний Восток португальские купцы вывозили не слишком большой ассортимент изделий: это было и невыгодно, и занимало много времени. Поэтому список европейских товаров ограничивался лишь теми изделиями, которые не производились на Востоке и имели большой спрос в Японии: песочные часы, очки, некоторые сорта вин. В основном же португальские купцы занимались посреднической торговлей: они закупали в Индии, Китае и других азиатских странах большие партии товаров, таких, как ароматическое дерево, всевозможные лекарства, шелк-сырец, шелковые ткани, гончарные изделия, золото и другие, и сбывали их в Японию. В числе ввозимых в Японию товаров были также дорогие ткани, шкуры диких животных, коралловые украшения, мускус, дорогостоящие краски, оцинкованное железо и др.[274] Из Японии португальцы вывозили серебро, мечи, зерновые культуры, лакированные изделия, веера и продавали их в Китае, Индии и других странах[275].
Такая посредническая деятельность португальских купцов вполне устраивала японских феодалов, особенно тех, чьи владения располагались на юго-западном побережье Японии и кто имел в связи с этим преимущество в ведении внешнеторговых сделок. Надо сказать, что феодалы Кюсю к приходу европейцев накопили немалый опыт в развитии торговых связей с близлежащими странами и знали в этом толк. Поэтому они довольно спокойно, а некоторые даже благожелательно встретили появление португальских кораблей у японских берегов, явно желая завязать с европейцами торговые отношения. Но поскольку между португальскими купцами и миссионерами иезуитского ордена существовали неразрывные связи, японские феодалы, заинтересованные в торговле с Португалией, особенно в приобретении огнестрельного оружия, и притом в большом количестве (пока не организовали его производство у себя), должны были ладить и с миссионерами, терпеть их христианские проповеди.
Дело не только в том, что португальские купцы и миссионеры служили одной вере и одному королю. По существу, португальские купцы шагу не могли ступить без миссионеров, так как не знали ни японского языка, ни местных условий, ни обычаев этою народа. Они могли чувствовать себя более или менее спокойно лишь в тех местах, где предварительно побывали миссионеры и где последние создали для них благожелательную атмосферу. В то тревожное время, когда повсюду и часто неожиданно возникали распри и военные действия, португальские купцы заходили лишь в те порты, на которые указывали им миссионеры[276].
Христианские миссионеры, в свою очередь, через португальских купцов оказывали давление на японских феодалов, заинтересованных в расширении торговли с европейскими странами, склоняя многих из них к принятию католической веры. Японские феодалы стремились установить добрые отношения с миссионерами, чтобы, заручившись их поддержкой и используя их влияние, привлечь в свои владения португальских купцов. Как справедливо отмечает японский историк Ёсида Когоро, успех распространения христианства в Японии был неразрывно связан с торговой деятельностью португальских купцов[277]. Через миссионеров, которые выступали своего рода посредниками и просто переводчиками, феодалы запада Японии, стараясь опередить своих соперников, зазывали к себе португальских купцов. Они охотно «открывали» порты, расположенные в их владениях, для захода иностранных торговых судов, создавая благоприятные условия для португальских купцов, всячески поощряя их деятельность.
Отношение феодалов к миссионерам находилось часто в прямой зависимости от того, как вели себя португальские купцы. Если они регулярно посещали владения местного феодального магната, доставляли нужные ему товары, то он мирился с миссионерской пропагандой, а нередко даже лично содействовал ее успеху. И, наоборот, когда сокращались, а тем более вовсе свертывались эти торговые сделки, то и у феодала милость к христианским миссионерам сменялась на гнев. Так, стоило только португальским купцам пренебречь экономическими интересами влиятельнейшего феодала Симадзу, который вначале был весьма доброжелателен к католическим миссионерам, с большими почестями принимая их у себя, как он резко изменил к ним отношение. И это оп сделал только потому, что португальские корабли перестали заходить в южные порты, а следовали на северо-запад и северо-восток острова, облюбовав, в частности, порт Фунай в провинции Бунго, принадлежавший сопернику Симадзу — феодалу Отомо Сорин, который не только сам принял христианство, но и принуждал к этому подвластных ему людей.[278]
Среди причин, обусловивших широкое распространение христианства в Японии, немаловажной была позиция тогдашнего фактического правителя Японии Ода Нобунага, который откровенно враждебно относился к буддийскому духовенству.
На аитибуддийские настроения Ода Нобунага повлияли два обстоятельства. С одной стороны, это было вызвано тем, что буддийское духовенство, прежде всего влиятельные буддийские храмы и монастыри, с самого начала заняло враждебную позицию по отношению к его планам объединения страны, видя в сильной централизованной власти причину возможной утраты своего независимого положения. Буддийские монастыри превратились, по существу, в оплот антинобунаговской оппозиции. С другой стороны, Ода Нобунага, который был не очень привержен к религии и относился сочувственно лишь к конфуцианству в силу присущих последнему рационализма и практицизма, рассматривал христианских миссионеров и их проповедническую деятельность в Японии как неожиданно открывшуюся возможность для ослабления влияния могущественных буддийских бонз. Именно в этих целях он стремился максимально использовать христианских миссионеров, проявляя в то же время необходимую бдительность и ни в чем существенном не доверяя им.
Любопытно, что такая негативная позиция Ода Нобунага в отношении буддизма и его покровительство миссионерам объективно совпадали с поведением и действиями местных феодалов, хотя они и принадлежали к противоборствующим лагерям. При этом те из них, кто поддерживал линию Ода, а тем более те, кто получил владения из его рук, вели настоящую войну против буддийских монахов и поощряли деятельность португальских миссионеров, полагая, что тем самым исполняют волю своего предводителя и содействуют его усилиям по объединению страны. Феодалы, которые не хотели подчиняться Ода Нобунага и не признавали его претензий на верховную власть, практически поступали так же, как и их противники, но исходили при этом из желания во что бы то ни стало сохранить, а по возможности и укрепить свою самостоятельность.
Португальские миссионеры, прекрасно осведомленные об антибуддийских настроениях Ода Нобунага, пытались с помощью всевозможных интриг, лицемерного угодничества вызвать в нем еще большую ненависть к своим религиозным соперникам, побудить его принять еще более крутые и жесткие меры в отношении буддийских бонз. Одновременно они прилагали немалые усилия к тому, чтобы подорвать веру народных масс в буддизм, ограничить сферу его влияния в стране и тем самым расчистить путь для проникновения католицизма, тем более что для этого было достаточно оснований. Простые японцы часто принимали христианство, чтобы таким своеобразным путем выразить свое недовольство буддийскими бонзами, занимавшими привилегированное положение в обществе и, по существу, мало чем отличавшимися от феодальных эксплуататоров. Справедливо обращая внимание на социальные причины, обусловившие успех миссионерской пропаганды, японский историк Окада Акио отмечает, что в принятии христианства низшими слоями японского общества следует видеть не только акт принуждения со стороны феодалов, но и форму протеста масс против роскоши и бездушия, характерного для буддийского духовенства, которое нимало не печалилось о тяжелой жизни и судьбе простого народа[279].