В центре обширного княжества Оути — городе Ямагути, в западной части Хонсю, — собралось большое число католических священников, которые развернули активную деятельность. Они построили здесь первый в Японии католический храм, обзавелись благоустроенными жилищами, превратив их, по существу, в места паломничества, куда в любое время суток мог прийти каждый японец, независимо от его чинов и званий: самурай и горожанин, стар и млад, мужчина и женщина. По три раза в день прямо на улице миссионеры читали свои проповеди, и толпы людей с затаенным дыханием и нескрываемым любопытством слушали их рассказы о сотворении мира, солнечном и лунном затмениях, кометах и молниях, об образовании дождя и снега и т. п. Вокруг миссионеров возник ореол загадочности, на них смотрели как на каких-то особых людей, способных разгадать любую тайпу природы и объяснить самое сложное явление. Это привлекало к ним все новых верующих. За четыре месяца пребывания Ксавье в Ямагути число приверженцев католичества в этом городе резко возросло и составило около 500[263].
Франциск Ксавье покинул Японию в 1551 году, пробыв в этой стране немногим более двух лет. Довольно внушительное число японцев было обращено в христианство, сооружены католические храмы, духовные семинарии, укрепились и расширились связи и контакты католических священников с местными феодалами. Конечно, Ксавье рассчитывал на большее, но и то, что ему удалось сделать за два года пребывания в стране, которая, казалось, была чужда для восприятия христианской веры, не так уж мало. По некоторым данным, число японцев, принявших христианство, к моменту отъезда Ксавье из Японии составило примерно 2 тыс. Из них в Кагосима, откуда начинал свою миссионерскую деятельность в Японии Ксавье, проживало около 1 тыс. человек, в Ямагути — 500–600, в Хирадо — 180, в провинции Бунго — 50 человек и т. д.[264]
Много это или мало? Конечно, если сравнить с некоторыми другими азиатскими странами, например с Индией, где за один только месяц миссионеры смогли окрестить до 10 тыс. человек, то, конечно, немного. Но для Японии это была достаточно внушительная цифра.
После Японии Франциск Ксавье намеревался направиться с миссионерской деятельностью в Китай, но вскоре заболел лихорадкой и умер. За свои особые заслуги перед римско-католической церковью он был причислен к лику святых.
Среди обращенных в христианскую веру было немало представителей высшей знати из среды известных феодальных фамилий, придворной аристократии и даже буддийского духовенства. Христианство приняли некоторые видные военачальники, сподвижники Хидэёси, в том числе Курода Ёситака, Кониси Юкинага, Такаяма Укон, многие влиятельные государственные чиновники, жены и дети высокопоставленных особ. А переход в новую веру личного врача Хидэёси Манасэ Досан, одного из самых образованных людей того времени, произвел настоящую сенсацию[265]. Это свидетельствовало о большом влиянии католицизма в Японии и способствовало тому, что миссионерская деятельность и после отъезда из Японии Ксавье продолжала активно развиваться, принимая все более широкие размеры и охватывая своим влиянием все новые области страны, включая столицу. И хотя эта деятельность не всегда и не везде достигала успеха, а временами возникали и серьезные трудности, иезуитов это не смущало и они благодаря своей настойчивости и ловкости шаг за шагом отвоевывали все новые позиции, устанавливали и приумножали свое влияние в этой стране. Следуя своей излюбленной тактике малыми силами находить кратчайшие пути к цели, иезуиты стремились прежде всего обработать влиятельных представителей господствующего класса, а уже затем, опираясь на их поддержку, обращать в католичество простых смертных.
Спустя всего пять лет после посещения Ксавье японской столицы миссионерам удалось воздвигнуть в Киото и его окрестностях семь католических храмов, а к 1581 году в Японии насчитывалось уже 200 церквей и 150 тыс. местных католиков[266]. Большая часть крещеных японцев проживала в юго-западной части страны, главным образом на Кюсю, но и в Центральной Японии влияние католических священников росло.
Возможно, что эти данные несколько преувеличены, тем не менее они отражают общую тенденцию, выражавшуюся в невероятно быстром и широком распространении христианства в Японии во второй половине XVI столетия. Что же касается данных о числе японцев, обращенных в христианство в этот период, то они весьма противоречивы. В литературе можно встретить упоминание о 600 тыс. и даже 2 млн. японцев, принявших христианство. Эти данные, конечно, сильно преувеличены.[267]
Оплотом христианских миссионеров был Кюсю. Здесь в лице сильных и влиятельных феодальных владетелей они имели своих верных защитников и покровителей. Многие из здешних князей не только сами приняли новую религию (например, влиятельный князь Отомо Сорин из провинции Бунго, Арима Харунобу, даймё провинции Хидзэн), но и насильно заставляли своих подданных становиться католиками. Феодалы Кюсю, поощряя миссионерскую деятельность в своих владениях, стремились извлечь из этого реальную выгоду — обеспечить себе преимущественное положение в торговых сделках с португальскими купцами, доставлявшими в Японию огнестрельное оружие и другие товары, пользовавшиеся огромным спросом. В расширении японо-португальской торговли немаловажную роль играли миссионеры, которые выступали и как посредники и как переводчики. Нередко иезуиты выполняли «по совместительству» функции агентов крещеных феодалов, доносили им о недовольстве среди крестьян, о готовившихся восстаниях, шпионили за их окружением.
Феодалы юго-запада Японии держались до такой степени самоуверенно и независимо, совершенно не считаясь с центральной властью, а их отношения к миссионерам стали столь близкими и даже доверительными, что они согласились, правда по наущению патеров, послать в Европу специальную миссию, которой надлежало от имени далекой Японии выразить королю Испании и Португалии Филиппу II и папе римскому Григорию XIII чувства высокого уважения, сыновней любви и преданности. При этом каждая из сторон преследовала свои цели. Миссионеры хотели продемонстрировать папе, как велики успехи католицизма в Японии и, следовательно, их собственные заслуги в этом. Что же касается японских феодалов, то такой акцией они стремились, опираясь на поддержку миссионеров и стоявших за ними европейских держав, укрепить свою экономическую и военную мощь, обретая тем самым еще большую независимость от центрального правительства.
В 1583 году небольшая миссия в составе четырех молодых японцев, близких родственников влиятельных феодалов с острова Кюсю, которые приняли христианство и имели тесные связи с миссионерами, в сопровождении епископа Алессандро Валиньяни на португальском корабле прибыла в Гоа, а оттуда была переправлена в Западную Европу, где пробыла восемь лет.
Миссия посетила Мадрид, Рим. Всюду ей был оказан восторженный прием. Ее члены побывали также в Венеции, где по личному указанию самого папы[268] их радушно встретили, познакомили с историческими достопримечательностями, продемонстрировали сокровища западноевропейской культуры, одарили богатыми подарками[269].
За столь подчеркнуто благосклонным вниманием к посланцам далекой Японии скрывалось желание показать, сколь велико влияние католицизма, как широко распространилось в мире христианское вероисповедание.
Изображая дело так, будто в лоне католицизма появилась новая страна, да еще такая, как Япония, о богатствах которой прямо-таки грезили европейцы, римско-католическая церковь надеялась укрепить свои устои, значительно пошатнувшиеся в результате мощного реформаторского движения, лучшие представители которого выступали, по словам Ф. Энгельса, против «всех основных догматов не только католицизма, но и христианства вообще»[270]. Под воздействием передовых идей реформации развертывалась Крестьянская война в Германии, проходила буржуазная революция в Нидерландах, набирал силу протестантизм, который откололся от католицизма в ходе реформации XVI века. Все более острый характер принимала борьба за реформу в делах церкви, шли ожесточенные споры о христианской вере. Эта борьба, как справедливо писал советский исследователь М. М. Смирин, была, по существу, идеологическим выражением борьбы политической и социальной[271].
В 1590 году японские христиане возвратились на родину, на остров Кюсю, и вместе с ними прибыли 17 миссионеров-иезуитов, которые присоединились к португальским священнослужителям, общее число которых в Японии в ту пору достигало нескольких сотен человек.
Несмотря на то что специальная булла папы запрещала неиезуитам заниматься в Японии миссионерской деятельностью, в эту страну широким потоком хлынули испанские монахи — представители различных католических орденов: францисканцы, доминиканцы, августинцы и др. Они прибывали туда главным образом с Филиппин, которые в то время находились в колониальной зависимости от Испании.
Вот как описывал в середине XIX века один из русских священников успехи католической пропаганды в Японии: «Японцы так хорошо приняли иностранцев и показались им так способными к принятию христианства, что Франциск Ксавье, друг и сподвижник Лойолы, при первом известии о них вскипел желанием посвятить себя апостольскому труду между ними. Блестящий успех сопровождал его труды. По следам его (Ксавье — А. И.) нахлынули толпы португальских и испанских монахов разных орденов, и все имели успех: в двадцать пять лет христианство охватило весь юго-запад Японии»[272]. И действительно, к концу XVI столетия европейские миссионеры значительно укрепились в этой стране. Резко возросло число японцев, обращенных в христианство: с 1582 по 1597 год это число удвоилось, достигнув 300 тыс.[273]