Таким образом, в первой четверти XVIII века в России было несколько пороховых заводов (два в Москве, один в Петербурге, два на Охте, один в Казани и небольшие заводы на юге).

Вначале Московские пороховые заводы давали больше продукции, чем Петербургский и два Охтинских. В 1721 году Главная артиллерийская канцелярия давала наряд в Москву на 12 тыс. пудов пороха, а в Петербург — на 3 тыс. пудов. В 1724 году Москва должна была выпустить 20 тыс. пудов, а Петербург только 10 тыс. Но уже со второй четверти столетия главной базой производства пороха стали Охтинские заводы.

Надо сказать, что в то время заводы выпускали только черный порох, который не обладал большой силой. Например, при заряде в три золотника и весе пули в шесть золотников (25,6 г) начальная скорость не превышала 460 м/сек. и дальность стрельбы была не выше 220 м. Аналогичное положение было и в артиллерии.

Порох, применявшийся в начале столетия, состоял из 77,4 % селитры, 9,6 % серы и 13 % угля[286]. В 1746 году по предложению генерал-майора Глебова это соотношение несколько изменилось. Пушечный порох имел 73,72 % селитры, 11,65 % серы и 12,8 % угля, а мушкетный 75,8 % селитры, 11,4 % серы и 12 8 % угля[287].

Во второй четверти и в середине XVIII века порох выпускали те же заводы, что и в начале столетия. Большое количество пороха выпускали подмосковные кустарные мастера.

Потребность полевой армии в порохе определялась указом Петра I, по которому «велено при очереди иметь» по 500 выстрелов на каждую пушку и, кроме того, «в запасе пороха и свинца содержать на 80 тыс. чел.», что составляло около 60 тыс. пудов в год[288]. Фактически потребность была значительно выше, так как большое количество пороха требовалось для крепостей и флота. Пороховые заводы работали непрерывно. Одни только Охтинские заводы с 1733 по 1758 год выпустили 86 407 пудов пороха[289]. Московские и Казанские заводы ежегодно давали до 15 тыс. пудов.

Развитие регулярной армии требовало единообразной формы. Необходимо, однако, сказать, что форма в русских войсках была введена значительно раньше. Уже стрелецкие полки имели свой цвет кафтанов. Особую форму носили и войска солдатского строя. Но армия в целом единой формы не имела. Петр I, завершая преобразования армии, придавал этому вопросу большое значение. Уже в то время в армии была принята одежда нового покроя.

Но при решении этой задачи встретились серьезные затруднения: оказалось, что своих суконных мануфактур в России в то время не было. Пришлось первое время покупать сукна за границей, главным образом в Англии и Голландии. О размерах закупок можно судить по тому, что в 1708 г., а затем в 1711 г. для 23 полков потребовалось «разных сукон 111 323 аршина», из них «англинского сукна 42 698 аршин» на 27 250 «кафтанов со штанами и галстуками»[290].

Потребности армии из года в год возрастали. Было решено организовать производство тонких сукон у себя, в России. Первые казенные суконные мануфактуры появились в России в 1704 году около Воронежа, а в 1705 году — в Москве[291]. Петр потребовал «завод сукон размножить ни в одном месте так, чтобы в 5 лет не покупать мундира заморского… заведчи их, дать торговым людям, собрав компанию, буде волею не похотят, хотя в неволю; а за завод деньги брать погодно с легкостью, дабы ласково им в том деле промышлять было»[292]. В 1720 году московская казенная суконная фабрика была передана специально организованной компании Щеголина, Серикова и др., которая при этом получила 30 тыс. рублей беспроцентной ссуды на три года для организации производства. Компании было предложено… «содержать оный завод совсем на собственных своих деньгах, и приложить к оной фабрике тщание и труд, дабы умножить не токмо к комиссарству на мундир, но и на продажу и прочие расходы, чтобы из-за моря в несколько лет вывоз сукна был пресечен»[293].

За пять лет Суконный двор изготовил сукна 31 161 аршин, каразеи 269 024 аршина, стамеда 253 353 аршина и байки 7897 аршин.

В 1713 году был построен суконный завод в с. Липском Воронежской губернии, а в 1714 году открылась каламеночная фабрика в Петербурге, а два года спустя — завод в Тавровской крепости. Два казенных завода — Казанский и Воронежский — были переданы в частные руки.

Правительство энергично поощряет частную инициативу, в результате чего в период с 1718 по 1724 год начали работать девять частных суконных заводов.

Все, эти заводы в основном выполняли государственные заказы. В 1718 году Военная коллегия приказала изготовить 17 604 кафтана и 1350 епанчей для пехотинцев и 13 992 камзола для кавалеристов. Для пошивки их требовалось 125 500 аршин сукна. Заводы выполнили это задание. Основываясь на этом, в 1719 году Коллегия приказала «покупать сукно на мундир у русских фабрикантов»[294]. В 1720 году было решено, чтобы все «гарнизонные полки солдатский мундир, камзолы, штаны (должны. — Л. Б.) делать из сукон московского дела… а из привозных заморских сукон отнюдь не делать»[295].

И это было вполне осуществимо, так как с 1719 года русские суконные фабрики давали по 200 тыс. аршин сукна.

В 1723 году Сенат признал необходимым делать мундиры из русского сукна не только для гарнизонных, но и полевых полков и предложил Комиссариату «на тот мундир сукна сколько возможно употреблять из тех, которые делают на Российских фабриках», и только в случае крайней необходимости закупать за границей через Коммерц-Коллегию[296].

К 1725 году число суконных предприятий в России было доведено до 14. Хотя они и выпускали 300 тыс. аршин сукна и каразеи, но полностью удовлетворить потребности всей армии и флота не могли.

Вводя поощрительные пошлины, правительство было вынуждено исключить сукно из перечня товаров, так как еще в 1725 году из Англии и из Пруссии для пошивки мундиров было вывезено около 150 тыс. аршин сукна.

Причин нехватки сукна было несколько. В России не было опытных кадров, знавших суконное производство. Кустари же не производили и не знали крашеных сукон. Приходилось самим мастерам «доходить до этого дела».

Впервые тонкие сукна, окрашенные в синий, красный и зеленый цвета, стала выпускать московская фабрика Щеголина. Здесь же обучались мастера, присланные с других фабрик[297]. Нужда в обученных людях была настолько большая,' что когда помещики стали забирать беглых крестьян, обнаруженных на суконных фабриках, то Петр приказал всех их вернуть назад, на фабрики[298]. Вторая причина заключалась в том, что в России не хватало тонкой шерсти. Были положены немалые усилия для организации «овчарных заводов». Петр предложил развивать тонкорунное овцеводство на Украине, но дело там не двинулось. После этого Петр I дал указание законтрактовать в Польше и Силезии искусных овчаров для создания овчарных заводов.

В 1722 году Мануфактур-Коллегия сообщила, что овчарные заводы размножены, «на которых слишком 30 тыс. овец содержится»[299]. Особенно много овец было в Киевской и Воронежской губерниях. Содержание овчарных заводов оказалось кропотливым делом, и Сенат в целях расширения сырьевой базы предложил раздать часть овец помещикам «хотя бы и с принуждением» с обязательной сдачей шерсти. Но шерсти пока еще не хватало. Мануфактур-Коллегия решила, что, «пока наша шерсть придет в доброе состояние, покупать шленскую и польскую, и турецкую, кроме английской и испанской, а российскую шерсть и овчины из государства не вывозить»[300].

Чтобы создать запасы сырья, вывоз шерсти за границу был запрещен и введена обязательная сдача ее на суконные фабрики, «а другим никому той шерсти употреблять не велено…» Но эта мера успеха не имела, потому что «шерсти было немного да из той в суконное дело годной явилось мало…»[301] От обязательных поставок шерсти пришлось отказаться, разрешить беспошлинный ввоз шерсти и обратить больше внимания на развитие овцеводства в стране.

В 1714 году был дан указ принимать шерсть «в зачет податей, годовых и чтобы приносили стриженую и сколько возможно чтоб чистую и не песиковатую»[302].

Однако низкое качество шерсти не позволяло изготовлять хорошее сукно. Современники указывали, что русское сукно пока еще «плоше зарубежного».

Несмотря на то что в 1732 году русские мануфактуры выпустили 635 663 аршина сукна и каразеи, сукно приходилось покупать за границей. В начале 30-х годов из Пруссии, Англии и Голландии было вывезено 232 764 аршина[303]. Но эти сукна оказались плохими. «Усмотрено, что поставляемое сукно на мундирное строение как английское и прусское, так и русских фабрик явились весьма негодны»[304]. Все же русское сукно было лучше иностранного, поэтому Сенат принял решение «сукна московских и казанских фабрик употреблять на полевые полки, а цену им платить против английских»[305].

В эти же годы в русской армии были введены мундиры прусского покроя. В связи с этим русским фабрикантам приказали сдавать сукно более высокого качества. Одновременно по настоянию Миниха в 1736–1738 гг. на прусских фабриках закупили еще 200 тыс. аршин сукна, которое оказалось совершенно негодным. Сделанное из грубой шерсти, оно ломалось. Прусские фабриканты, писала императрица Анна, свое сукно «знатно подклеивали», чтобы «было глаже и в доброте казалось лутчее»… Шинели и мундиры из этих сукон «солдаты до определенных сроков по полугоду и больше не донашивают». Сенату было предложено продумать вопрос о том, как улучшить снабжение армии отечественным сукном. И Сенат решил «мундирные сукна сколько в каждый год потребно, готовить на российских фабриках»[306], для чего выдавать «фабрикерам» денежные субсидии на «размножение своих фабрик». В связи с этим фабрикантам дали указание «стараться на фабриках своих мундирные сукна строить против образцов»[307].