Такова непреложная для советского человека заповедь подлинного гуманизма... [170]

С чего начать? Что самое главное, основное, не терпящее отлагательств?

Пожалуй, прежде всего надо спасти от голода венских рабочих, разместить жителей, оставшихся без крова, выдать им какие-то пайки, наладить регулярное снабжение.

Что же следующее? Чем еще в первую очередь должна заняться военная комендатура?

Улицы в развалинах, площади в развалинах, мосты в развалинах. Нет электричества, нет воды, нет газа, нет топлива. На улицах среди исковерканных балок, кирпича, щебня валяются раздувшиеся лошадиные туши. Уже сейчас, в середине апреля, из развалин несет терпким сладковатым запахом тления — это гниют неубранные трупы гитлеровцев. То здесь, то там неожиданно рушатся изрешеченные снарядами стены домов. Не проходит ночи, чтобы на венских улицах не гремели из-за угла предательские выстрелы диверсионных банд.

Так что же следующее?

Все! Дома, мосты, электростанции, водопровод, трупы, диверсанты. Надо скорее вернуть в изуродованную Вену мирную жизнь. И наши бойцы вместе с венцами разбирают завалы и баррикады, восстанавливают мосты, оживляют генераторы электростанции, убирают трупы, вылавливают бандитов.

Многообразные нити этой большой, сложной работы сходятся в доме, что на Рингштрассе. Здесь, в кабинете военного коменданта, далеко за полночь засиживаются военные инженеры, экономисты-плановики, хозяйственники, присланные на помощь Вене Советским правительством.

До чего же трудна и непривычна работа военного коменданта для боевого генерала!

Здесь все иное — иная тактика, иная стратегия, иной круг вопросов. Приходится подчас заниматься тем, что до сих пор проходило мимо: частная торговля, промышленность, экономика, хозяйство громадного полуразрушенного города, а главное — непонятная психология людей из другого, чуждого мира.

Сразу не разберешь, где друг и где враг. Каким-то шестым чувством — по изменившемуся на мгновение выражению [171] глаз — надо безошибочно распознать в этом посетителе, одетом в потертую рабочую спецовку, провокатора и врага, а в этом, внешне чуть чопорном, суховатом старике профессоре, затянутом в крахмальную сорочку, в тщательно выутюженном костюме, пока еще ошарашенного всем происшедшим, пока еще не нашедшего себе места, но нашего потенциального союзника и друга.

Как хочется иногда крепко стукнуть кулаком по столу и вышвырнуть вон из кабинета мерзавца и провокатора.

Но ни на минуту, ни на секунду не забывает генерал громадную ответственность, которая легла сегодня на его плечи.

Сейчас он не просто генерал. Он — представитель своей страны. Его жест, его слово, его решение — это жест, слово, решение его народа, его партии, его правительства. За ним неотступно наблюдают тысячи глаз. Любой его промах может оттолкнуть друзей. Любая его ошибка, раздутая в стократ, будет тотчас же взята на вооружение врагом.

Да, нелегко быть старому боевому генералу комендантом Вены. Но у него есть качества, которые помогают ему достойно выполнять свой долг: выдержка, воспитанная десятилетиями в армии, партийность, незапятнанно пронесенная им с гражданской войны вот до этого кабинета на венской улице, его ничем и никогда не поколебленная принципиальность.

И все-таки как трудно, как напряженно проходит каждый день в этом доме на Рингштрассе...

Диверсанты в костеле

Голубой лимузин останавливается у подъезда центральной комендатуры. Часовые, приветствуя генерала, по-ефрейторски берут на караул. В вестибюле дежурный комендант отдает рапорт. И вот наконец генерал в своем кабинете.

Большая жизнь, перевалившая за полстолетие, стоит за плечами генерал-лейтенанта Алексея Васильевича Благодатова. [172]

Детство в семье отца, офицера царской армии. Потом кадетский корпус, Конетантиновское артиллерийское училище в Петербурге, военная служба в Варшаве... Начинается война 1914 года. Поручик Благодатов на фронте. Трагический безрассудный рейд армии Самсонова в Восточную Пруссию во имя спасения Парижа от наступающих германских корпусов, горечь разгрома и плен. Тяжелые месяцы вынужденного бездействия, смелые до дерзости, но неудачные попытки побега... Октябрьская революция возвращает Благодатова на родину, и с этого момента бывший офицер царской армии всего себя отдает на службу родному советскому народу. Вначале он работает в Главном артиллерийском управлении, но его неудержимо тянет в действующую армию, и в 1919 году он уже сражается под командованием М. В. Фрунзе на Восточном фронте. Потом тяжелые победные бои на юге — Сиваш, Джанкой, Феодосия, Керчь... Отгремели залпы гражданской войны, и начинаются долгие напряженные годы совершенствования своего военного искусства: учеба в Академии имени М. В. Фрунзе, командные должности в армии, преподавательская работа в Академии Генерального штаба... Снова война. Генерал-лейтенант Благодатов — заместитель командующего 57-й армией, командир 6-го гвардейского корпуса... И вот теперь это незнакомое, ответственное и такое трудное задание...

В кабинет входят заместители коменданта: генерал-майор Травников, ведающий всей патрульной и караульной службой в Вене, и замполит подполковник Лерервин.

Короткий разговор о предстоящем вручении знамени комендантскому батальону, о необходимости совещания комендантов и замполитов районов — надо усилить борьбу с бандитизмом в городе. Затем появляется начальник караульного отдела.

— Товарищ генерал, — докладывает майор. — Сегодня ночью патрули обнаружили в костеле на восточной окраине Вены, в Зиммеринге, группу гитлеровцев. Взято много оружия. Полагаю, в этом повинен ксендз.

— Вы уверены?

— Как же иначе они оказались в костеле?.. Может быть, пригласить этого церковнослужителя в комендатуру и расспросить построже? [173]

— Значит, за шиворот — и в подвал?

— Совершенно верно! — радостно откликается майор, но тут же резко обрывает себя: он заметил, как чуть посуровели глаза генерала за стеклами очков.

— Эх, майор, майор!—укоризненно качает головой генерал.—Сколько раз я учил вас: входя в дверь, подумайте, как из нее выйти... Ну хорошо, мы пригласим этого священнослужителя в комендатуру, учиним ему допрос. А если это провокация? Если все это подстроено как раз для того, чтобы заставить нас сделать именно так, как вы предлагаете? Что будет тогда? Не знаете? Извольте, я вам расскажу. Сегодня же вечером об этом будет знать вся Вена. Завтра по всему городу пойдет истошный вой церковников: «Большевики убивают ксендзов! Красные запрещают молиться господу богу!» Вы представляете, майор, какой концерт зададут нам здешние католики? А из-за чего? Из-за ксендза, который, может быть, не виноват... Да, майор, иногда выйти бывает сложнее, чем войти.

Офицер смущенно молчит.

— Патрули сами обнаружили банду?

— Австриец какой-то сказал. Подробностей не знаю.

— Вот то-то и оно. А в подробностях вся суть. Этот человек одинаково может быть и другом и недругом... Выясните и доложите.

Майор собирается было уходить, но генерал останавливает его.

— Как здоровье того раненого бандита, который вчера был задержан при попытке взрыва парламента?

— Врачи полагают, что сегодня к вечеру следователь может начать допрос.

— Передайте, чтобы отнеслись с полной серьезностью: эта ниточка может привести нас к большому и важному.

Бургомистр

В кабинет Благодатова входит мужчина. Ему лет под семьдесят. Высокого роста. Сутул. Худощав. Одет скромно: простая рубаха с солдатским ремнем поверх брюк.

Это генерал в отставке Теодор Кернер.

Коротко биография его такова. [174]

Родился в 1878 году. После окончания средней школы — военное училище. Многолетняя служба в армии. В первую империалистическую войну сражается на австрийско-итальянском фронте. Войну заканчивает в чине генерал-майора. После провозглашения республики в Австрии Кернер вступает в социал-демократическую рабочую партию и работает на должности начальника отдела государственного комитета по военным делам. До 1934 года — один из главных руководителей шуцбундовской организации австрийских социал-демократов.

В Австрию приходят фашисты. Кернер мог бы пойти к ним на поклон и, несомненно, получить почетное назначение. Но он не делает этого: генерал в отставке ненавидит фашизм и любит свою родину.

Кернер отстранен от всех должностей. Одинокий старик — он никогда не был женат — доживает свои дни. Ему кажется, что жизнь кончилась и впереди только медленное угасание...

В первые же дни организации советской комендатуры возникает вопрос о назначении бургомистра Вены. Патриоты Австрии называют имя Теодора Кернера: он принципиален, педантично честен, предан своей стране, своей родной Вене.

Но как его найти в этой исковерканной фашистской оккупацией, войной, бомбежкой громадной Вене? Да и жив ли он, этот старый генерал в отставке? В последние годы Кернер растерял своих старых друзей и словно в воду канул.

И все же его находят. И он — в кабинете советского коменданта.

— Прошу садиться, господин генерал.

Кернер, сутулясь, сидит в кресле. В его глазах ожидание и удивление. Зачем привез его сюда советский офицер? Нет, он не боится русских: он хорошо знает их, он восхищен Советской Армией, победившей «непобедимого» Гитлера, и русские, конечно, не сделают ему ничего дурного. И все-таки зачем вызвал его советский комендант — одинокого старика, уже несколько лет отошедшего от всякой политической и общественной жизни?

Алексей Васильевич начинает издалека. Он говорит, как тяжело положение Вены, как много надо сделать, [175] чтобы вдохнуть в нее жизнь, чтобы спасти венцев от этого прозябания без пищи, света, воды, топлива. Да, советская комендатура сделает все, что в ее силах. Но без помощи самих жителей едва ли удастся быстро воскресить столицу Австрии.