Слышно было, как ушел архитектор, потом вернулись хозяйка и барышня. Анна быстро встала, вытерла слезы, отряхнула пыль с колен и вышла на кухню.

В этот и следующий день в квартире было как после похорон: пусто, уныло, тихо. Все молчали, старались не встречаться взглядами и ходили чуть не на цыпочках, чтобы не обеспокоить громким звуком того, кто еще незримо пребывал здесь. Хозяйка большую часть дня проводила в крайней комнате на диване, а барышня не выходила из своего будуара. К обеду, однако, все должно было быть на своем месте — приборы, салфетки и солонки, и суп должен быть достаточно горяч, — хозяйка и барышня следили за этим, потому что они понимали, что нарушить тишину может только хозяин; и если произойдет взрыв, он будет страшен.

На третий день пришла ужасная телеграмма. Хозяйка прочла ее в кухне, пошатнулась и схватилась за дверцу буфета, чтобы не упасть. Анна и Дадла отвели ее в спальню; Дадла вызвала врача и отца.

Честмир застрелился.

Через два дня мать получила письмо, написанное рукой, которая теперь уже была мертва. Но письмо это не могли вручить матери, потому что она тяжело заболела.

Честмир застрелился в третьеразрядном гамбургском отеле, ночью в постели, в присутствии двух сопровождавших его сыщиков. Он выстрелил себе в глаз и умер, произнося имена матери и своей русской княжны.

Дадла надела траур, хозяин тоже нацепил черную ленту на рукав и на шляпу. И только Анна никому не смела поведать свою скорбь. Когда она в спальне подавала хозяйке бром и опускала жалюзи, чтобы свет не беспокоил больную, ей так хотелось обнять эту бледную женщину, заплакать у нее на груди и воскликнуть: «Барыня, милая барыня, какое у нас несчастье!» Но хозяйка лежала, глядя перед собой мертвенно-неподвижным взглядом, безразличная ко всему, не замечая Анны.

Однажды утром душа молодого барина прилетела к Анне. Анна убирала квартиру, окна были распахнуты, и по комнатам гулял сквозняк. Когда Анна открыла дверь в гостиную, хрустальная подвеска на люстре закачалась и слегка зазвенела. Это прилетела душа молодого барина. Она прилетела навестить Анну, и только ее одну. Анна тотчас догадалась, что Честмир здесь, в комнате, и преисполнилась счастьем.

Потом опять потянулись дни, похожие один на другой.

Когда хозяйка немного поправилась, она велела перенести свою кровать и туалетный столик в одну из свободных комнат, твердо решив, что никогда больше не вернется в общую с мужем спальню.