— Что с тобой, милая?

— Манечка, пожалуйста, пусти меня к себе.

— Ну конечно иди!

Маня тихонько отворила дверь на лестницу, взяла Анну за руку и в темноте провела ее в свою каморку. Они сели рядом на постель. На вопрос подруги Анна только смогла сказать: «Манечка, я так несчастна!», потом слезы подступили у нее к горлу, и вместо слов раздались рыдания. Маня поняла и не расспрашивала. Они долго сидели рядом, держась за руки, эти две девушки, одна белокурая, другая черноволосая, одна в платье, другая в одной рубашке; белокурая плакала, а черноволосая сочувственно смотрела на нее, гладила по голове, похлопывала по колену и говорила: «Ну, ну!»

Наконец, начался разговор.

— Ну, рассказывай!

И Анна поведала об ужасах сегодняшнего дня, обо всем, начиная с того момента, когда барыня послала ее к сестре за картонкой. Только о том, как обидно отозвался Плецитый о Тонике, она не обмолвилась ни словом. Когда она рассказывала об аресте Тоника, у нее опять навернулись слезы, и она закрыла лицо руками. Маня, чье любопытство было уже частично удовлетворено и страх за подругу прошел, стараясь развеселить Анну, повалила ее на постель и принялась щекотать.

— Дурочка, ревушка-коровушка, все это пустяки, сущие пустяки! К таким делам в Праге надо привыкать, тут не то, что у вас в Пркеницах.

Она разула Анну, сняла с нее платье и чулки, уложила в свою постель, закутала до шеи одеялом и поцеловала.

— Ну, ну, глупышка!

Потом она погасила свет и легла рядом. Ночью они еще долго шептались. Сцена с хозяевами особенно заинтересовала Маню, а когда она услышала о том, как неистовствовала барышня Дадла, ее вдруг осенило, она приподнялась на постели, подняла указательный палец и свистнула.

— Ого! — Она с минуту сидела в этой позе, словно проверяя правильность своей догадки, потом потребовала:

— Ну-ка, расскажи мне еще раз все по порядку.

Ей хотелось хорошенько просмаковать это событие.

И Анна снова описала неистовство барышни Дадлы. Выслушав все, Маня резюмировала:

— Дадла влипла, это как пить дать. Она здорово перетрусила. Погоди, это еще только начало, будут дела и похлеще. Надо утром все рассказать Дворжаковой.

В заключение Маня еще раз свистнула, на этот раз совсем коротко, словно поставила точку.

Девушки заснули, повернувшись спиной друг к другу и поджав ноги.

— Мы похожи сейчас на австрийского государственного орла, — засыпая, сказала Маня. Это были ее последние слова.