В глубине зала я узнала профессора Эспендорм, профессора Нёлля, а рядом с ним Гюнтера Блюма и симпатичную белокурую женщину, которая скучающе смотрела на свою обувь. Утверждение, что только членам семьи разрешено присутствовать на суде, было отъявленной ложью.
Теперь Адам посмотрел направо, где сидели Рамон и Леннокс, глядя вперёд с бесстрастным выражением лица.
Потом он перевёл взгляд влево, и я узнала Торина.
Даже он пришёл, чтобы присутствовать на слушание. По его лицу я не смогла ничего прочесть. Он выглядел напряжённым, снова и снова проводя рукой по волосам, в то время как его глаза беспокойно бегали между аудиторией и столом судей.
Камера вспыхнула, и все посмотрели вперёд. Там стоял репортёр. Это мог быть только представитель «Хроники Короны». Он делал снимки, как Тимея Торрел и её муж сидят на скамье подсудимых.
Адам оцепенел, и я почувствовала, как внутри него вскипело напряжение.
— … и именно поэтому мы настаиваем на невиновности, — как раз закончил своё выступление адвокат Торрелов. Он был толстым мужчиной под шестьдесят, одетый в старомодный костюм и изо всех сил старался выглядеть внушительным. — Тимея Торрел и её муж никогда не знали, что за компанией Роглаз ООО скрывается Бальтазар, а также понятия не имели, что для изготовления стеклянных заготовок использовали рабский труд.
— Спасибо, — сказал Теодор Дусс. — Последнее слово за обвинением.
Он повернулся к столу, за которым сидели представители Объединённого Магического Союза. Один из мужчин встал. По сравнению с адвокатами противной стороны, это был молодой мужчина. Ему, наверное, не было и сорока. В его взгляде я увидела необычную решимость, когда он встал и вышел вперёд.
— Уважаемые дамы и господа, — быстро начал он. — После того, как мы подробно изложили все доказательства, для нас нет никаких сомнений в виновности обвиняемых. Тимея Торрел была в течение многих лет в тесном контакте с Хеландером Бальтазаром, что было детально доказано нашей стороной. Состоялись регулярные встречи, как это принято в этих кругах. Кажется маловероятным, что во время частых встреч ни разу не обсуждалась работа, — прокурор сделал несколько шагов к столу судей. — Напротив, регулярные денежные переводы свидетельствуют о том, что это была взятка, чтобы купить молчание.
— Это были деньги на предвыборную компанию, — внезапно закричала Тимея Торрел и вскочила. — Я поддерживала избирательную кампанию Хеландера, когда он баллотировался на должность примуса. Это я объясняла уже много раз.
— Прошу тишины, — потребовал Теодор Дусс. — В противном случае, вас выставят из зала.
С негодованием фыркнув, мать Адама снова села, злобно сверкая глазами на представителя прокуратуры. Я могла лишь догадываться, какими мерзкими оскорблениями ей сейчас хотелось его осыпать.
Но молодой человек невозмутимо продолжил свою речь.
— Учитывая серьёзность преступления, обвинение требует высшей меры наказания — тридцать лет в Хаебраме.
По залу пробежал шёпот, когда было упомянуто требуемое наказание. Тридцать лет в Хаебраме, в принципе, означало смертный приговор. Пока родители Адама будут отбывать там это время, им исполнится больше восьмидесяти, и не исключено, что они даже не доживут до окончания срока заключения.
Торин начал беспокойно шаркать ногами, а когда Адам посмотрел в сторону Рамона и Леннокса, нельзя было не заметить, что слова обвинения и их не оставили холодными. Рамон побледнел. Было странно видеть такого большого и сильного мужчину напряжённым, хотя с его уст обычно всегда срывались шутки.
Леннокс заметно стиснул зубы. Я заметила, как выступила под кожей его челюсть. Он был самым старшим сыном Торрелов, и именно на него неизбежно ляжет ответственность за дела семьи, если не будет оправдательного приговора.
— Суд удаляется для вынесения решения, — объявил Теодор Дусс и ударил маленьким молотком по судейскому столу. После чего он поднялся, и его примеру последовали остальные судьи.
Публика тоже оживилась. Зрители встали и молча, наблюдали за процессией судей, покидавшей зал заседаний. Подошедшие сотрудники органов безопасности вывели из зала Тимею Торрел и ее мужа.
— Мне нужно выйти, — сообщил Торин, когда его родителей вывели.
— Ты не можешь сейчас уйти, — настойчиво сказал Адам.
— Пройдет, наверное, полдня, прежде чем они примут решение, — простонал Рамон рядом с Адамом.
— Не думаю, — мрачно ответил Адам и оказался прав.
Всего через час всех позвали на свои места.
Судья начал зачитывать обвинительную речь. Пока он в довольно быстром темпе перечислял параграфы, Торин постоянно недоверчиво посматривал на судейский стол. То, что решение было принято так быстро, было необычно для Объединенного Магического Союза. Процесс принятия административных решений, как правило, длился целую вечность.
Однако весь процесс проходил в непривычном темпе, так что быстрое решение судей уже не удивляло. Наверное, они просто сошлись во мнении, и дискутировать было не о чем. Но разве они не были одного мнения еще до начала процесса, и тот был проведен просто для отвода глаз, чтобы никто не смог обвинить Ладислава Энде в том, что он не соблюдает формальностей, принятых в Объединенном Магическом Союзе?
Внезапно в комнате воцарилась гробовая тишина.
— После тщательного рассмотрения и при учёте всех приведённых доказательств и показаний свидетелей судьи этого суда, под моим председательством, пришли к единогласному мнению, — Теодор Дусс прочистил горло. — Мы считаем обвиняемых виновными в предъявленных им обвинениях.
Слова стучали в голосе, и я почувствовала отчаяние Адама, его гнев и горе. Но там также присутствовало возмущение из-за того, что сделали его родители.
— Суд следует рекомендации обвинения и назначает требуемую высшую меру наказания, — продолжил Теодор Дусс. — Имущество семьи Торрел будет распродано, а вырученные средства переданы в фонд, предназначенный для интеграции, поддержки и реабилитации похищенных девушек, так, чтобы их повторное вхождение в Объединённый Магический Союз прошло без проблем, а пережитая травма не сказалась на них отрицательно. Суд также постановляет, что семейная резиденция Тимеи Торрел и её мужа в равных частях переходит к их сыновьям, чтобы они не были излишне жестоко привлечены к ответственности за проступки своих родителей, — теперь судья повернулся к братьям Торрел, которые с ошеломлённым выражением лица слушали приговор. — Отнеситесь серьёзно к судьбе своих родителей и направьте собственную жизнь по другому пути.
Он ещё раз решительно кивнул, закончив этим кивком слушание.
Новые зацепки
Когда Адам, Торин, Леннокс и Рамон вышли из палаты сенаторов, было уже темно. После того, как суд закончился, я не сдвинулась с места, лишь осторожно покинула сознание Адама и стала ждать.
Постепенно посетители суда и зеваки ушли домой, и кроме мужчины в костюме, который предпринял очередную неудачную попытку войти в палату сенаторов, больше никто не приходил. После смены караула из палаты сенаторов наконец вышел Адам. За ним, с ледяным выражением лица, следовали Торин, Леннокс и Рамон.
Когда Адам увидел меня, я заметила, что его глаза загорелись. Я не побежала ему навстречу, чтобы броситься в объятья, чего мне очень хотелось. В пределах видимости палаты сенаторов — это, вероятно, была бы не слишком хорошая идея. Вместо этого я в нерешительности вернулась на лесную дорожку и стала ждать, когда Адам и его братья дойдут до меня.
— Тебе не обязательно было ждать, — заметил Адам.
Но по его улыбке я поняла, что он рад тому, что я осталась.
— Но я хотела, — ответила я.
— Это заняло больше времени, потому что мы ещё прощались, а чиновники настояли на том, чтобы мы сразу решили все организационные вопросы, — сообщил Адам, пока мы медленно шли вдоль лесной тропы.
Леннокс кивнул.
— Теперь мы являемся официальными владельцами нашего семейного поместья, хотя я понятия не имею, как долго мы сможем содержать его с нашей-то скудной зарплатой в Чёрной гвардии.
— Мы как-нибудь справимся, — заметил Рамон. — Если что-то сломается, самое необходимое мы сможем отремонтировать сами, а горничная нам не нужна. Только с большой вечеринкой дела обстоят плохо, — Рамон что-то пробормотал себе под нос. — Теперь мы не сможем себе позволить такое агентство, как у Лоренца. Ах, какое тогда было время, — Рамно грустно улыбнулся.
— Сейчас так или иначе не у кого нет настроения устраивать вечеринку, — ответил Торин, в то время как по тропинке промчались две белки, ловко взобрались по толстому стволу и быстро исчезли в густой листве кроны дерева.
Мы добрались до перекрёстка. Дорога по правую руку вела в Шёнефельде, а по левую — к поместью Торрелов.
— Что вы теперь собираетесь делать? — спросил Адам, нетерпеливо глядя на своих братьев. — Вы же придёте на нашу свадьбу послезавтра?
Он сделал шаг в мою сторону и обнял за талию.
Это был всего лишь крошечный жесть, но он так много для меня значил. Мы были созданы друг для друга, и как бы тяжело нам ни было, вместе мы всё преодолеем.
— Конечно, — кивнул Леннокс. — Мы с Рамоном специально взяли отпуск на пару дней. Не хотим этого пропустить. Надеюсь, что Бальтазар не решит именно в эти выходные, выбраться из своей дыры. Вы действительно хорошо об всём подумали, да? Даже если мы теперь сыновья осуждённых преступников, всё же мы патриции, и насколько мне известно, законодательство по-прежнему ясно, по крайней мере, что касается сочетания брака между патрициями и плебеями.
— Закон гибкий, — ответила я. — У нас также есть свобода печати, но всё же «Красный Мститель» был запрещён, а против господина Лилиенштейна выдан ордер на арест. Хотя он не сделал ничего, лишь воспользовался своим правом. Всё зависит от того, как прямо сейчас законы подходят примусу. В этом адмирал, безусловно, со мной согласится.