Ей было весело, она откровенно развлекалась. Мазур, изо всех сил стараясь изобразить на лице бледное подобие такой же беззаботности, поцеловал ее в щеку, провел кончиками пальцев по тонкой ткани распахнувшегося халатика. Ольга вдруг отстранилась, заглянула в глаза:

– Да что с тобой такое? Ты меня погладил, как... как робот. Случилось что-нибудь?

– С чего бы вдруг? – сказал он спокойно. – Просто после всех сегодняшних передряг нервы подрасшатались. Устал...

– Бедный, а тебе еще с бюрократами разбираться... – Ольга вновь прильнула, кажется, успокоившись. – Ладно, ничего тут не поделаешь, вы, мужчины, сами выбираете для себя игрушки... За мою нравственность можешь не беспокоиться – комиссар человек из общества, а я не вертихвостка. Но, ты уж прости, кокетничать я с ним буду отчаянно, на пределе допустимых светских приличий. Вдруг да удастся что-нибудь выведать о результатах первых допросов, их же, лейтенанта и твоего гринго, не могли не взять в оборот... – Она с наигранной грустью потупилась: – Как-никак, милый, я теперь – нечто вроде промышленного шпиона благодаря дону Себастьяно и его поручению. Карахо, хорошенькая миссия, а?

– Сама напросилась, – проворчал Мазур. – Кто тебя заставлял делать карьеру в министерстве, бизнесвумен?

– Милый, если бы я осталась бездельницей, стандартной светской бабочкой, всю жизнь перепархивающей с приема на прием и с курорта на курорт, мы бы никогда не встретились, verdad?[30]

– Асе ее, квиридас сеньорита[31], – сказал Мазур, в последнее время делавший некоторые успехи в здешней мове.

– К у е р и д а, глупыш... И – а с и е с. Давай поцелую на прощанье...

Глава четвертая

Дьябладас – танец чертей

Даже будь у него вдоволь времени, не стал бы всерьез и сколько-нибудь долго ломать голову над потаенным смыслом нового задания – ему приходилось выполнять в сто раз более запутанные, диковинные, на первый взгляд немыслимо идиотские поручения. Раз приказали, значит, кто-то знает потаенный смысл в точности. А во многом знании, как давно подмечено, – многие печали...

Впрочем, времени все равно не было – как не было ничего человеческого. Он вновь перестал быть человеком, превратился в расчетно-наводящую приставку к своему снаряжению.

Опустил ночной бинокль – насмотрелся достаточно. Длинный двухэтажный дом с примыкающими службами, в точности как на примитивном наброске дона Херонимо. Голову можно прозакладывать, то ли архитектор был американцем-южанином, то ли заказчик – стойким американофилом. Особняк ничуть не походил на местные старинные здания – скорее уж крайне смахивал на резиденцию богатенького плантатора, обитавшего во времена детства Авраама Линкольна где-то южнее линии Мейзон-Диксон[32]. Классический портик с колоннадой, веранда, широкое крыльцо... вот только высокая башенка, придававшая особняку асимметрию, портила картину. Быть может, ее пристроили позже.

Вокруг – густейшая живая изгородь, те самые пустившие корни и проросшие колья, какие Мазур во множестве видел здесь. Зато ворота – самые настоящие, чугунные затейливые решетки на высоких каменных столбах.

Он сидел на корточках, прижавшись к толстому стволу, – крайне напоминавший издали обычный куст в своем мешковатом черном комбинезоне, лишенном четких очертаний, усеянном черными лентами-лохмашками. Двух других «кустиков» он не видел, однако хорошо представлял, где они в данный момент находятся. Он уже избавился от всякого недоверия к способностям Франсуа – понял, что негр не врал насчет своей квалификации. По всем прикидкам, волчище из того же разряда, что они с Кацубой, вот только вывеска определенно другая, не военный он, а сосед, однозначно...

Порой за живой изгородью бдительно побрехивали собаки, но учуять троицу не могли, костюмы пропитаны соответствующей химией, кстати, и след не возьмет ни одна тварь, будь она хоть баскервильская...

Ага! Примерно там, где Мазур и прикидывал, между редкими деревьями показались два кустика – если бы не присматривался так зорко, ни за что не заметил бы, даже в эту лунную ночь их умелые перемещения не привлекали внимания лопухов: нечто вроде замедленного танца, ничуть не напоминавшего обычные движения крадущегося человека.

Мазур неподвижно ждал. Кустики, плавно перемещаясь из тени в тень, ловко огибая залитые серебристым лунным светом открытые пространства, добрались до него, присели на корточки.

– Ну? – спросил он тихо.

– Один на веранде с фасада, один на террасе с тыла. Третий сидит то там, то здесь, иногда болтается вокруг дома. Держатся скорее лениво, сразу видно, полагаются на собачек... Собак с полдюжины, доберманы.

– Ага, – сказал Мазур. – Аналогично, у меня то же самое, только собак я насчитал пять... Как в доме?

– Пятеро определенно не спят, временами микрофон фиксирует разговор и перемещения...

– И тут – аналогично...

– Отраву не пробуем? – спросил кустик-Кацуба.

– Не надо рисковать, – сказал Мазур. – Хорошо, если они просто не будут жрать, а если дрессированы, завидев неизвестно откуда взявшуюся жратву, поднимать хай? Нам дали супертехнику, вот и не будем умничать...

Он поднял к глазам бинокль, всмотрелся, но не увидел «хаммера», хоть и знал, что квадратное чудище именно там и спряталось, – дон Херонимо, быть может, и не боевик, но не лопух, загнал в чащобу мастерски.

– Ну что, пора работать? – спросил кустик-Франсуа.

Мазур помедлил, в последний раз прокручивая все, что следовало. Они стояли на рубеже, за которым, продвинься вперед еще на сантиметр, все взрывается акцией, и переиграть ничего уже нельзя, как невозможно запихнуть чеку назад в шипящую гранату.

– Входить будем через тыл, – сказал он, ощутив знакомый деловой холодок, непонятное профанам ощущение. – Там не заперто, я видел. Всех троих делаем враз, сходимся у тыла. Ровно через минуту после «свистков» делаем охрану... Ты, – он кивнул Франсуа, – держишь лестницу, мы на втором этаже ищем клиентов... Вопросы, возражения? Пошли!

Сюрпризов вроде колючки или примитивных, но чертовски эффективных колышков в густой траве он опасался зря – как выяснилось, ничего подобного не было. Сигнализация и в самом деле, как предупреждал дон Херонимо, оказалась примитивной: емкостная типа «Аргус», усеянный датчиками провод протянут по земле, по периметру ограды. Вообще-то для этих мест смотрится не так уж плохо, незваных визитеров примерно того же пошиба, что и обитатели дома, засечет мгновенно и поднимет тревогу. Однако бессильна против новейшего сканера с электронной глушилкой класса «Паутина», каковую они только что включили...

Непосвященному может показаться диким, но Мазур ощущал нечто вроде наслаждения. Одно удовольствие было работать с таким арсеналом, какой отыскался в «хаммере». Кое о чем он вообще слышал краем уха, читал в засекреченных научно-технических обзорах, но в руках не держал до нынешнего мига: компактная и легкая супераппаратура, к тому же без маркировки страны-изготовителя, в пять минут определила тип сигнализации, управляющей электроники, выявила в особняке ровно восемь исправных сотовых телефонов, один работающий телевизор, высчитала мощность генератора в подвале, доложила, что внутри особняка перемещаются ровным счетом пятеро объектов, по характеристикам сходных со взрослым человеком, а еще семеро пребывают в неподвижности... «Радистка Кэт» должна быть весьма важной птицей, если ради ее вызволения из лап беспутных братьев задействована груда таких вот игрушек...

А уж оружие, господа... Душа поет в тихом восторге.

Отогнав всякую лирику, Мазур скользнул в тень. Через две минуты уже стоял у живой изгороди, сплошной стены спутанных веток и пахнущих свежестью листьев. Осторожненько, сантиметров на пять, погрузил в это переплетение микрофон-карандашик, крутанул крохотный верньер.