63

Когда Алекс Райли снова открыл глаза, в первую минуту он не мог понять, что с ним происходит и где он находится.

Он несколько раз зажмурился и вновь открыл глаза, чтобы убедиться: это не сон. Затем его взгляд, блуждая по комнате, остановился на стене, где висели черно-белые фотографии со сценами охоты, дипломы, гравюра с изображением города с каналами вместо улиц и высокими шпилями колоколен, устремлёнными в безупречно синее небо.

И тут он понемногу начал вспоминать, что произошло за последние сорок восемь часов. Сейчас он находился в каюте того самого комиссара, арестовавшего его в Леопольдвиле и с кем у него состоялся долгий и на удивление задушевный разговор на речном патрульном катере бельгийской колониальной полиции под названием «Шарлотта», который теперь направлялся обратно в Леопольдвиль, где Райли должен предстать перед судом. Благодаря вмешательству офицера английской разведки, а также УМР, с которым полиция связалась по рации, полиция Леопольдвиля временно сняла с них обвинение в убийстве ван Дайка, как и в последующем нападении на полицейский фургон и угоне патрульного катера. Алекс пока ещё не знал всех деталей, но одно было несомненно: в ближайшее время тюрьма ему не грозила.

Правда, он по-прежнему не понимал, кто такой коммандер Флеминг и оттуда он взялся, но Жюли уверяла, что если бы не он, остальным едва ли удалось бы их спасти — во всяком случае, едва ли они успели бы вовремя. Когда же он спросил, чем придётся заплатить англичанину за помощь, та цокнула языком и сказала, что со временем это несомненно выяснится, а пока не стоит беспокоиться. И вот теперь, очевидно, настало время это выяснить.

Понемногу Алекс начал осознавать, где находится: слегка покачивало, чего не бывает на суше, доносился приглушённый рокот двигателя, стояла удушающая жара, во рту пересохло, а безымянный палец левой руки терзала резкая боль. Он поднял руку и увидел на ней свежую белую повязку, из которой высовывались остальные четыре пальца. Как ни смешно, но именно пустое место, оставшееся между средним пальцем и мизинцем, как раз и терзала невыносимая боль, словно кто-то ударил по руке молотком.

— Однако, — тихо прошептал он, смирившись с тем, что пальца уже не вернуть.

В эту минуту над ним склонилось чьё-то лицо, и Алекс понял, что на краю постели кто-то сидит.

— Привет, — с улыбкой произнесла Кармен.

— Привет, — ответил Алекс, с трудом разлепив пересохшие губы, но счастливый уже тем, что эти большие чёрные глаза смотрят на него с такой заботой. — Я рад тебя видеть.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она.

Райли с минуту помедлил, стараясь сосредоточиться, прежде чем ответить.

— Уже лучше, — кивнул он и добавил, показав искалеченную левую руку: — Вот только боюсь, на кларнете мне никогда больше не играть.

— Ты же никогда и не играл на кларнете.

— Не сыпь мне соль на рану, — вздохнул он с притворным упрёком.

Кармен улыбнулась.

— По-моему, тебе действительно лучше.

— А как ты?

— Мечтаю принять горячую ванну, когда доберёмся до Леопольдвиля. А если не считать этого, да ещё того, что я сыта по горло чёртовой рекой, то все прекрасно, спасибо.

— А как Джек? — спросил Алекс, обеспокоенно поднимая голову с подушки. — Он уже проснулся?

— Уже несколько часов как проснулся, — успокоила его Кармен.

— И как он? С ним все в порядке?

— Ест за всю команду, — ответила она. — Сдаётся мне, антибиотики сделали своё дело.

— Ну ладно, ладно… — с облегчением вздохнул Алекс, вновь откидываясь на подушку. — Затем посмотрел на Кармен и тихо прошептал, удивлённый и счастливый: — Ты что же, просидела со мной всю ночь?

Та поднялась и откинула назад густую массу распущенных волос, тряхнув ими, словно лошадь гривой. Райли увидел безупречную линию её шеи, которую целовал столько раз и на которую готов был любоваться вечно, если бы от него это зависело.

— Что такое? — спросила она, заметив растерянный взгляд моряка.

Потянувшись к Кармен здоровой рукой, он привлёк её к себе и прижал к обнажённому плечу. Затем его рука скользнула по шее Кармен, к её затылку, нажала чуть сильнее, вынуждая её склониться ниже, к самому его лицу; она чуть приоткрыла губы, и они слились с губами Алекса в долгом и страстном поцелуе.

Спустя какое-то время, показавшееся Райли невозможно коротким, губы Кармен отстранились от губ Алекса.

— Не останавливайся, — прошептал он.

Она улыбнулась и, коснувшись ладонью его щеки, снова его поцеловала.

На этот раз поцелуй длился дольше и, когда их губы вновь разъединились, Райли шёпотом спросил:

— Но ведь это значит… значит, ты поменяла своё мнение?

— Какое мнение? — переспросила она.

Райли нервно сглотнул.

— Относительно нас с тобой… — нехотя пояснил он.

Кармен слегка прикусила мочку его уха.

— Я как раз об этом думаю, — прошептала она, засовывая ему в ухо кончик языка и красноречиво намекая на свои желания.

Руки Райли заскользили по груди Кармен.

И тут в дверь постучали.

Не дожидаясь ответа, на пороге появилось улыбающееся лицо Жюли.

— Бонжур, капитан! — воскликнула она. — Вы уже встали?

Кармен подскочила, словно пружина, а Райли пришёл в ярость, что им так не вовремя помешали.

— Я как раз собирался вставать, — раздражённо проворчал он.

— Пардон?

— Все в порядке… — немного смущённо ответил он. — Я уже не спал, Жюли. Что случилось?

Когда француженка вошла в каюту, оказалось, что она пришла не одна. Следом за ней вошли Сесар и Марко. Все трое расселись вокруг кровати, не в силах сдержать встревоженных вздохов при виде многочисленных синяков и ссадин на теле капитана и его искалеченной левой руки, на которой недоставало одного пальца.

— Ничего, у меня их ещё достаточно осталось, чтобы почесаться, — пошутил он, видя огорчение своей команды, и поднял кверху обе руки.

— Можно приделать крючок, — на полном серьёзе ответил Марович.

— Не будь ослом! — прошипела Жюли, толкая его локтем; любой другой на её месте попросту двинул бы ему кулаком в зубы. — Это если потеряешь всю руку!

— Но крючок можно сделать совсем маленький.

Логика югослава, как всегда, была безупречна.

Жюли закатила глаза и покачала головой.

— Что меня действительно интересует, — заметил Сесар, одной рукой почёсывая подбородок, а другой указывая на повязку, — это ведь тот самый палец, на котором носят обручальное кольцо?

— На что ты намекаешь? — спросил Алекс, приподняв брови.

— Я ни на что не намекаю, — начал оправдываться он. — Я лишь подметил один любопытный факт, хотя вы его тщательно скрываете, — загадочная улыбка тронула его губы. — Нечто такое, что можете знать только вы.

— Только я? — растерянно пробормотал Алекс. — Вот что я действительно хочу знать: по какому праву вы врываетесь, когда я лежу без сознания? — Он повернулся к остальным. — Я хочу знать, за каким чёртом вы сюда явились, кроме того, чтобы выводить меня из терпения? Вам что, нечем заняться? Или вы не нашли другого места для своих сборищ, кроме моей каюты?

— Вовсе нет, — ответила Жюли. — Мы пришли, чтобы узнать, как вы себя чувствуете.

— Прекрасно, как видите. И мне хотелось бы обсудить наедине парочку вопросов с этой очаровательной сеньоритой, — кивнул он на Кармен.

— Ну, это мы ещё посмотрим, — сказала та, недоверчиво приподняв бровь.

Райли нахмурился и, прикрыв рот ладонью, прошептал, словно Кармен не услышит:

— Я её обольщаю.

Та покосилась на него и поцокала языком.

— А почему бы вам не проведать Джека? — спросил Райли.

— А мы как раз от него, — ответила Жюли. — Только он снова уснул и теперь храпит так, что земля трясётся.

— Понятно… Но я хочу вам сказать ещё кое-что, очень важное.

— И что? — спросил Сесар.

— А то, что если вы все трое через пять секунд не уберётесь из каюты, я заставлю вас драить «Пингаррон» от носа до кормы зубными щётками, — пригрозил он с улыбкой. — Надеюсь, я понятно выразился?

— Пошли отсюда, — сказал Сесар, обнимая за плечи жену и Марко. — Кажется, они хотят остаться наедине.

— Минуточку… — окликнул их Алекс, когда они уже повернулись к двери.

— Что-то ещё? — обернувшись, спросила Жюли.

Алекс Райли прижал к сердцу правую руку, улыбнувшись самой душевной улыбкой.

— Я ещё… я ещё не сказал вам спасибо, — произнёс он, переводя взгляд с одного на другого.

— Не стоит, капитан, — пылко ответила француженка.

— Конечно, стоит… — воскликнул Райли, глядя на них полными слез глазами. — Вы… — тут он неловко закашлялся. — Вы спасли мне жизнь, и я навечно в долгу перед вами.

— Вы бы сделали то же самое ради нас, — произнёс Сесар тихим голосом. — Вы наш капитан, но, прежде всего, вы наш друг. И для нас большая честь служить под вашим командованием.

С этими словами он приложил ладонь к виску, отдавая честь. Жюли и Марко сделали то же самое. Все трое выглядели чрезвычайно растроганными, хотя у Марко это проявлялось в том, что он хмурил брови и отводил взгляд, как если бы ему не выплатили жалованье.

Райли ответил на приветствие тем же жестом, изо всех сил сжимая челюсти, чтобы сохранить хладнокровие.

— А теперь — уходите, — велел он. — Мы должны обсудить кое-какие дела.

— Дела? — улыбнулась Жюли, многозначительно поглядев на Кармен. — Ах да! Понимаю.

— Да убирайтесь же наконец, черт бы вас побрал! — прорычал он с улыбкой, указывая на дверь.

Три члена команды разом кивнули и, не сказав больше ни слова, повернулись и вышли из каюты.

Однако, прежде чем закрыть за собой дверь, Марко с беспокойством признался Сесару, что у него нет зубной щётки.

— Так на чем мы остановились? — спросил Райли, вновь повернувшись к Кармен.

Она провела указательным пальцем под глазами Райли, вытирая пару непрошенно выкатившихся слезинок, а затем посмотрела на свой мокрый палец так, словно вместо солёной влаги на нем была осетровая икра. Кармен поднесла палец к губам и облизала его, не отрывая чёрных глаз от янтарно-жёлтых глаз капитана.