50

Хотя они пробирались лесными тропами, которые помогли выиграть время и сберечь немало сил, потребовалось не менее часа, чтобы добраться до окраины туземной деревушки и устроиться в густых зарослях на опушке, откуда они могли все видеть, оставаясь при этом незамеченными.

Для пущей незаметности они вымазались с ног до головы липкой вонючей грязью, чавкавшей под ногами, которая, ко всему прочему, оказалась ещё и превосходной защитой от комаров. И теперь лишь сверкание зубов и белков глаз могло выдать в темноте их присутствие — да и то лишь в том случае, если бы кто-то подошёл вплотную и стал присматриваться.

Прямо перед ними раскинулась деревушка, состоявшая из десятка глинобитных хижин под крышами из пальмовых листьев. Домишки были разбросаны там и сям посреди огромной поляны, со всех сторон окружённой лесом. Посреди поляны горел огромный костёр, а вокруг него сновали человеческие фигуры, таская туда-сюда всевозможные предметы, которых они не могли разглядеть, и заунывными голосами тянули песню, которая казалась Райли столь же мрачной и безнадёжной, как окружавшая их тропическая ночь.

— Там одни женщины, — прошептал Хадженс. — Человек сорок-пятьдесят.

— Такое впечатление, они к чему-то готовятся, сказал Джек. — К какому-то действу.

— Да, но… где все мужчины? — спросил коммандер. — Когда мы прибыли, их было немало.

— Должно быть, на охоте.

— На охоте? — переспросил Джек. — На какой ещё охо… — Ах да! — спохватился он.

— А вон там — как раз двое мужчин, — Райли указал направо.

Там, на вершине холма менее чем в двухстах метрах от деревни, стоял дом Кляйна, который в сравнении со скромными туземными хижинами из глины и соломы казался настоящим дворцом. Сквозь закрытые ставни пробивался тусклый свет, говоривший о том, что хозяин не спит.

«Ещё бы он спал! — в гневе подумал Алекс. — Ведь там, у Кляйна, Кармен, связанная и бесчувственная».

— Они выставили караул перед дверью, — указал Джек. — Как раз на такой вот случай.

— Вы видите пароход? — спросил Хадженс, всматриваясь вдаль.

— Он же по другую сторону холма, — напомнил Райли.

— Нужно подойти поближе и проверить, не шпионит ли кто…

— Идея неплохая, но сначала нужно все хорошенько обду…

— Ой, смотрите! — перебил Джек. — Он вышел.

Райли потребовалось несколько секунд, чтобы понять, о чем он.

И тут из дома, опираясь на трость и держа в руке зажжённую лампу, сиявшую, подобно огромному светляку, показалась безошибочно узнаваемая фигура.

— Это же Кляйн! — сквозь зубы прошипел Алекс.

Когда он увидел, как спокойно Кляйн шествует в направлении деревни, словно вышел на ночную прогулку, Райли рассвирепел.

Он подумал, что, пожалуй успеет настигнуть Кляйна, прежде чем тот дойдёт до деревни. Неожиданно напасть в темноте и, возможно, задушить собственными руками пока кто-то из дикарей не успел прийти на помощь.

Единственная возможность покончить с ним.

Сжав кулаки, Райли шагнул вперёд, намереваясь там и поступить.

Но тут чья-то рука крепко схватила его за плечо.

— Какого черта ты туда лезешь? — сурово прошипел над ухом голос Джека.

Вмешательство друга помогло Райли прийти в себя. Внезапно он понял, что, ослеплённый гневом, чуть не совершил величайшую глупость, которая стоила бы жизни им всем, включая Кармен.

— Спасибо, друг, — прошептал он.

Джек ошеломлённо посмотрел на него, не понимая, за что его благодарят.

Алекс нырнул обратно в кусты и стал наблюдать, как Кляйн идёт по тропинке в деревню, как всегда, одетый в безупречно белый костюм. Он шёл, медленно и тяжело ступая, словно бронтозавр. Материализовавшись из темноты, к нему присоединились несколько воинов — судя по всему, телохранителей. При виде его женщины бросились навстречу с восторженными криками и заверяя в своей бесконечной преданности. Многие даже распростёрлись ниц, а Кляйн поприветствовал их безразличным жестом, словно священник свою паству, ожидающую благословения.

При виде этого необъятного субъекта в элегантном костюме, обожаемого целым племенем, которое имеет привычку мазаться с ног до головы белым пеплом, Райли наконец догадался, о каких призраках болтали в Леопольдвиле.

— Просто диву даёшься, какой любовью пользуется этот гад у местного народа! — заметил Джек.

— Они его прямо-таки обожают! — воскликнул Хадженс, не в силах скрыть изумления. — Никогда не видел ничего подобного.

— В этой шапчонке и с посохом в руке он похож на гребаного Папу Римского, — заметил Джек.

— Если раньше у меня и оставались какие-то сомнения, что нападение на судно — его рук дело, то теперь они рассеялись как дым, — заявил Райли.

— Что это он делает? — спросил Хадженс.

Кляйн между тем приблизился к костру и воздел к небу обе руки, словно взывал к богу. Женские голоса зазвучали тише, подобно рокоту волн, бьющихся о берег.

— Они молятся… — прошептал Алекс. — Во всяком случае, мне так кажется.

Женщины образовали полукруг перед Кляйном, протягивая руки ему навстречу или воздевая их к небу; их ритмичное бормотание становилось громче, все больше напоминая молитвенное песнопение на каком-то странном гортанном языке — возможно, на лингала.

К хороводу женщин присоединились несколько стариков, которые, судя по тому, с каким почтением держались перед ними остальные, были старейшинами племени. Один из них, столь же высокий, как Кляйн, в головном уборе из перьев и ожерелье из крокодильих зубов, был, очевидно, верховным вождём.

Все это действо происходило на фоне огромного костра, высота пламени уже достигла человеческого роста. Райли, Джек и Хадженс видели лишь тёмные силуэты, мелькавшие на фоне огня, и не могли разглядеть некоторых деталей происходящей церемонии. Например, чем были заняты женщины до прихода Кляйна, или что за странный свёрток лежит на циновке из пальмовых листьев между немцем и его верными подданными.

Под непрекращающееся пение — вернее, ритмичное бормотание — несколько женщин приблизились к лежащему на земле свёртку, который, очевидно, занимал главное место в церемонии.

Женщины развернули огромные пальмовые листья, в которые он был завернут, словно начинка в тамаль, и тогда стало понятно, что внутри.

— О боже! — прошептал Хадженс.

— Что за хрень? — выругался Джек.

Этим свёртком оказался Верховен.

Бур лежал на спине, совершенно неподвижно и, судя по вытянутым и прижатым к телу рукам и плотно сдвинутым ногам, крепко связанный.

— Он не шевелится, — прошептал Райли.

— Должно быть, мёртв или без сознания, — предположил коммандер, даже не зная, что для бедняги хуже.

— Если бы он был мёртв, зачем его было связывать и затыкать рот кляпом? — резонно заметил галисиец.

— О боже, что они задумали? — прошептал Хадженс, возможно, сам не осознавая, что говорит вслух.

Песнопения звучали все громче, приближаясь к апогею.

Кляйн приблизился к неподвижному телу Верховена и, обвиняюще указывая на него пальцем, что-то грозно прокричал, но его крик потонул в нарастающем гуле голосов.

Тогда одна женщина взяла с земли что-то длинное и плоское и подняла этот предмет головой, сжимая обеими руками.

В тот самый миг, когда Райли понял, что это нож, женщина со всей силы обрушила его на Верховена, и тот вздрогнул от приступа невыносимой боли. Даже кляп во рту не заглушил крика боли и ужаса, от которого застыла кровь в жилах троих невольных свидетелей этого безумия, сидевших в кустах.

Онемев от ужаса, Алекс обеими руками схватился за голову, все ещё не в силах поверить в произошедшее у него на глазах. Казалось, он видит какой-то кошмарный сон.

Песнопения превратились в дикий безумный вой, и женщина с ножом наносила все новые удары, не обращая внимания на крики Верховена, который корчился на земле, не в силах защититься.

Наконец, женщина отбросила нож, опустилась перед Кляйном на колени, держа что-то в ладонях, и протянула ему, словно предлагая самый драгоценный в мире дар.

При виде этой картины Хадженса вырвало. Райли и сам едва сдержал рвоту, когда увидел, что женщина протягивала Кляйну отрезанную ногу.

И тут, когда уже казалось, что безумие уже достигло предела, Кляйн взял подношение из рук женщины, поднёс его ко рту и впился зубами, раздирая плоть и сухожилия и слизывая стекавшую по его лицу кровь Верховена.

— Не может быть… — упавшим голосом прошептал Алекс.

— Мать моя… — прошептал Джек, все ещё не веря своим глазам. — Он тоже каннибал!

— Нет… это невозможно… — прошептал Хадженс, с трудом сдерживая новый приступ рвоты. — И ведь Верховен все ещё жив… Ради Бога, мы должны что-то сделать!

Райли прекрасно понимал чувства коммандера, он и сам был близок к тому, чтобы броситься на помощь буру. Тем не менее, он взял себя в руки решительно удержал Хадженса за плечо.

— Мы не можем ничего сделать, — отрезал он. — Если мы высунемся, нас ждёт та же участь.

— Но мы не можем вот так его бросить! — возмутился Хадженс, повышая голос.

— Ему уже недолго осталось, — упавшим голосом вмешался Джек.

— Во имя всего святого… Они собираются сожрать его живьём!

Алекс едва успел зажать ему рот.

Если бы не стоявший вокруг костра гвалт, их бы непременно обнаружили.

— Заткнитесь, коммандер, — приказал он ледяным тоном. — Я знаю, что его собираются съесть, но мы все равно ничем не можем ему помочь. Он все равно уже, считай, мёртв, так что ему без разницы. Сейчас мы должны подумать о живых. И, если возможно, постараться сделать так, чтобы это злодеяние Кляйна оказалось последним.

Хадженса все ещё сидел с вытаращенными глазами, не в силах примириться с увиденным, но все же, глубоко вздохнув, несколько раз кивнул, и Райли наконец решился убрать руку от его рта.

— Возьмите себя в руки и не впадайте в панику из-за того, что пришлось увидеть, — приказал он обоим, принимая столь необходимый сейчас командный тон. — Смерть есть смерть, какова бы она ни была, а Кляйн — просто свихнувшийся маньяк. Хватит вести себя, как перепуганные дети. Мы мужчины, в конце концов, и сделаем то, что должны. Так?