— Как можно быть таким идиотом? Неужели ты не видишь, какие отношения связывают его с Верховеном?

Райли понял, о чем она, но у него просто в голове не укладывалось, что дела могут обстоять подобным образом.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил он в растерянности.

— Да, они любовники, Алекс, — подтвердила Кармен. — Просто удивительно, как ты до сих пор этого не заметил.

— Мутомбо… и Верховен?.. Эти двое?.. — указал он в их сторону, не в силах договорить до конца. — Ну, знаешь ли!

— Да, они гомосексуалисты.

Райли покосился в сторону каюты, которую делили эти двое. В эту минуту все многозначительные взгляды, которыми они обменивались, все эти лёгкие прикосновения, внезапно получили объяснение.

— А… Ну, понятно, — протянул он.

Женщина, в которую он влюбился, как мальчишка, и не мог удержать, видя, что она уходит все дальше от него, молча, почти с болезненной нежностью поглаживала шрам, связавший их несколько лет назад.

— Ладно, иди спать, — прошептала она. — Тебе нужно отдохнуть.

Райли внезапно открыл глаза; пробуждение было столь резким, что в первую минуту ему показалось, будто он все ещё спит и видит сон.

Тьма вокруг была столь непроглядной, что, даже если бы он внезапно ослеп, то не заметил бы разницы.

Несколько раз с силой зажмурившись, он провёл рукой по лицу в тщетной попытке понять, что происходит.

Вокруг не было слышно ни звука, ни единого шороха. За последние дни он привык, что ночные джунгли являют собой целую симфонию всевозможных свистов, криков и воплей, но сейчас вокруг было тихо, словно на кладбище.

Это странное слияние темноты и безмолвия его не на шутку встревожило. Алекс поднял голову и огляделся.

Он разглядел в темноте только огромное тело спавшего в гамаке Джека, а слышалось только его ровное дыхание, временами переходившее в храп.

Казалось, вокруг все было спокойно, и Алекс позволил себе лечь и закрыть глаза, чтобы погрузиться в сон, пока его не разбудит Мутомбо — на вахту с трёх ночи до пяти утра.

Внезапно он снова открыл глаза: что-то было определённо не так.

Почему вокруг так темно?

Они решили держать факелы зажжёнными всю ночь, меняя их по мере догорания, чтобы периметр причала был все время освещён, наподобие Триумфальной арки.

Алекс пошарил вокруг, нащупывая зажигалку, которую всегда носил в кармане брюк, а теперь повесил на гвоздь рядом с гамаком. Щёлкнув зажигалкой, он посмотрел на часы, и его вновь охватило ощущение полной нереальности происходящего.

Часы показывали без пяти минут четыре утра. Его должны были разбудить почти час назад.

Что-то определённо не так.

Одним прыжком он вскочил, натянул брюки и быстро надел ботинки. Пробежав по настилу палубы, он бросился к борту и увидел, что все факелы действительно потушены. «Короля буров» окружала непроглядная чёрная мгла.

В первую минуту у него возникло желание зажечь керосиновую лампу, подвешенную к потолку, но затем он рассудил, что сейчас лучше действовать скрытно, и сначала разобраться, что происходит, не привлекая к себе лишнего внимания.

— Мутомбо! — позвал он шёпотом. — Мутомбо!

Алекс молча стоял, ожидая, когда откликнется помощник Верховена. Но так ничего и не услышал. Ни звука. Ни шороха.

— Мутомбо, мать твою! — снова позвал он, чуть повышая голос. — Где тебя черти носят?

Вместо Мутомбо отозвался лишь сонный голос Джека.

— Что случилось?

— Не знаю, — ответил Алекс, стараясь не выдавать охватившую его тревогу. — Все факелы потушены, и Мутомбо меня не разбудил, чтобы я сменил его в карауле.

— Черт! — выругался Джек.

— Я иду на нижнюю палубу, — сказал Райли, — а ты поищи его здесь.

Райли был уже у трапа, когда из своей каюты вышел полуодетый Верховен с керосиновой лампой в руках и выражением тревоги на лице.

У Верховена, похоже, не было ни малейших иллюзий относительно происходящего. Ещё меньше их у него осталось, когда в свете керосиновой лампы они с Алексом увидели в двух метрах от себя брошенную на палубе винтовку «Мартини-Генри».

— Mijn God… — прошептал бур.

И тут между ними неожиданно пролетел дротик, со свистом вонзившись в стену каюты.