43

Спустя час после того как они увидели струйку дыма, «Король буров» миновал последний поворот реки. Впереди на маленьком пляже столпилось не меньше восьмидесяти, а то и сотня туземцев в одних лишь набедренных повязках и с длинными копьями наперевес.

Но особое внимание Райли и остальных привлекла мощная деревянная платформа, которую держала на плечах дюжина крепких мужчин. Пассажиры парохода застыли, открыв рот и вытаращив глаза при виде монументальной фигуры, восседавшей на платформе. Этот человек в белом полотняном костюме и широкополой шляпе из пальмовых листьев был чудовищно тучен, капитан «Пингаррона» мог поклясться, что в жизни не встречал никого подобного.

— Экая гора сала! — прошептал Джек. — Я по сравнению с ним — просто бледная немочь.

— Это и есть Кляйн? — спросил Райли, повернувшись к Верховену.

Бур кивнул, мрачно усмехнувшись.

— Вы могли бы предупредить нас, что он… такой, — упрекнула его Кармен.

— Уверен, — ответил Алекс, покосившись на капитана, — ему не терпится увидеть наши физиономии.

— Видите? — Джек указал на него пальцем. — Вот что значит быть толстым.

— Прямо как статуя Будды, — заметила Кармен.

— Или как статуя Христа, которую на Святой неделе носят по городу назаряне и сирийцы, — добавил галисиец.

Несмотря на габариты, Кляйн, видимо, прилагал немало усилий к тому, чтобы одеваться как подобает европейцу. Для него, наверное, специально сшили костюм-тройку с жилетом и галстуком по колониальной моде начала века. Пробковый шлем защищал его голову от палящих лучей солнца и одновременно закрывал лицо, почти неразличимое в тени полей.

— Они настороже, — заметил Верховен, — однако, похоже, не собираются нападать.

Бур сбавил скорость, готовый в любую минуту снова её увеличить, чтобы в случае каких-либо проблем немедленно унести ноги.

Хадженс стоял в рубке рядом с Верховеном, а Джек, Кармен и Алекс сгрудились на носу, безоружные, с поднятыми руками, хотя Райли спрятал «Мартини-Генри» под ближайшим мешком, на который опирался правой ногой, чтобы выхватить оружие в любую минуту.

Чем ближе они подплывали, тем больше беспокоились окружавшие Кляйна аборигены. Они бормотали что-то на непонятном наречии и щёлкали языками, махая руками то ли от волнения, то ли предупреждая о чем-то. А затем тревожное бормотание переросло в вопли, явно не тянувшие на доброжелательное приветствие «добро пожаловать», а жесты стали откровенно враждебными и угрожающими.

Между тем, Кляйн, по-прежнему невозмутимый, восседал в паланкине, наблюдая за приближением парохода с таким видом, будто происходящее его совершенно не касается.

Верховен издал пароходный гудок, и кое-кто из туземцев бросился прятаться в кусты, словно в них метнули ручную гранату.

Райли вошёл в рубку и попросил африканера больше не гудеть. Ему казалось не слишком разумным нагонять на туземцев ещё больше страха. Однако капитан «Короля буров» в ответ лишь гордо улыбнулся, весьма довольный собой.

Кляйн по-прежнему остался невозмутим и не ответил на приветствие; даже издали было видно, как сверкают из-под полей шляпы его глаза, сверля их пронзительным взглядом.

Поскольку немец не ответил, они тоже не стали подавать никаких знаков, и Райли вполне дружелюбно поприветствовал его, лишь оказавшись меньше чем в десятке метров от берега.

— Вы доктор Кляйн, я полагаю? — произнёс он.

Но тот, видимо, не оценил шутки или вообще был не настроен шутить. Не обратив внимания на приветствие Райли, он направился прямо к капитану «Короля буров», который как раз в эту минуту выглянул из иллюминатора рубки.

— Ян Верховен, — произнёс он глубоким баритоном, в котором слышался с трудом сдерживаемый гнев. — Я, помнится, однозначно предупредил, чтобы вы никогда не возвращались в эти места.

— Я тоже весьма рад вас видеть, — с сарказмом ответил Верховен, протягивая ему руку.

— Тем не менее, вы вернулись, — продолжал Кляйн, глядя на них как на группу прокажённых, покрытых язвами, — да ещё и притащили с собой кучу народа.

— Они очень хотели с вами познакомиться, — пояснил бур, — и я не смог им отказать.

— Мне никогда не следовало вам доверять, — ответил Кляйн, сокрушённо качая огромной головой.

Верховен в ответ лишь пожал плечами, словно признавая его правоту.

— Мы ваши друзья, — заверил Хадженс. — Мы лишь хотим поговорить с вами.

— Вот мои друзья! — заявил Кляйн, указывая на окружавших его туземцев. — Так что можете поворачиваться и отправляться, откуда явились.

Верховен развернул судно левым бортом к берегу и, сбавив обороты, ловко удерживал его на месте.

— Нам просто необходимо поговорить, — настаивал Хадженс. — Это вопрос жизни и смерти.

— Не для меня, — отрезал Кляйн. — Ничто из того, что вы можете предложить, меня не интересует. Здесь нет товаров, которые имели бы спрос. Я не знаю, что вам наплёл Верховен, чтобы заманить сюда, но, уверяю, он ввёл вас в заблуждение.

— Мы не собираемся торговать, — заверил Хадженс.

— Меня не интересует, зачем вы приехали. Убирайтесь.

— Если бы вы знали, как я хочу убраться отсюда, доктор Кляйн, — признался Алекс. — Моё желание покинуть эти места едва ли не сильнее, чем ваше — остаться. Но, к сожалению, нас атаковали, и теперь наше судно нуждается в ремонте, а нам необходимо отдохнуть и пополнить запасы провизии.

Кляйн покачал головой, с сожалением цокнув языком.

— Мы не можем уйти, как бы нам самим этого ни хотелось, — заявил Райли, после чего, взяв носовой конец, бросил его на берег, подав туземцам знак, чтобы они его привязали.

Но ни один из них не двинулся с места.

— Доктор Кляйн, — вмешался Хадженс, стараясь перекричать шум пароходного колеса, которое все ещё продолжало работать. — Нам необходимо поговорить с вами. Это очень важно, и я уверен, что в конечном счёте вы не пожалеете.

— Я уже жалею, — ответил тот.

— Доктор Кляйн, — произнёс Верховен, — как вам уже сказал герр Райли, нам необходимо починить судно, а также запастись провизией и дровами, нравится вам это или нет.

Немец устало вздохнул.

— Итак, вы не желаете послушаться меня и уйти откуда пришли, не так ли? — спросил он.

— Мы прошли тысячу километров по этой гребаной реке, чтобы добраться сюда, — вставил Джек с таким видом, словно одного этого более чем достаточно, и никаких других объяснений больше не требуется. — Вы можете себе такое представить?

Кляйн снова тряхнул головой и жестом отослал аборигенов, которые мигом скрылись, а затем отдал несколько распоряжений своим носильщикам. Те развернулись и понесли паланкин к большому, топорно срубленному бревенчатому дому, циклопическими размерами под стать жильцу-великану. Дом стоял на низком холме где-то в полукилометре от берега.

Кляйн обернулся. Несмотря на расстояние, капитан «Пингаррона» готов был поклясться, что он улыбается.

Не слишком приветливо встретив незваных гостей, Кляйн оставил их на берегу. Не сказав ни слова больше, он неторопливо продолжил путь в сопровождении туземной свиты, напоминая почитаемого вассалами древнего царька.

Экипаж «Короля буров», не медля ни секунды, разбился на пары и, не забыв прихватить оружие, бросился собирать хворост и искать еду. В ходе поисков они обнаружили, что прямо за домом Кляйна, на раскорчёванном участке, находилось поселение, состоявшее из десятков глинобитных лачуг с крышами из пальмовых листьев. Несколько местных жителей высунулись из своих домишек и обескураженно глазели на чужаков, но в их взглядах не было ни страха, ни враждебности, скорее, жалость или сострадание. Казалось, своими взглядами туземцы выражали сочувствие. Однако, как известно, бережёного бог бережёт, и непрошеные гости решили не выпускать пароход из виду и постоянно оставлять на борту вахтенного, который при малейшей опасности должен был свистеть.

Несмотря на то, что приём Кляйна никак нельзя было назвать тёплым, смертельная опасность им тоже, видимо, не угрожала, так что они вполне могли позволить себе задержаться на несколько дней, чтобы отдохнуть и починить судно, насколько это возможно.

Когда на заводь Эболы спустился вечер, на берегу появился мальчик лет семи или восьми. Он смотрел на них с таким нескрываемым любопытством, словно они явились из другого мира.

— Привет, малыш, — поприветствовала его Кармен.

Ребёнок молча смотрел на неё.

Кармен подошла к малышу и наклонилась к нему.

— Хочешь посмотреть пароход? — спросила она, указывая себе за спину.

На этот раз мальчик решительно замотал головой.

— Ну хорошо… Как тебя зовут? — спросила она и, прижав руку к груди, сказала: — Меня зовут Кармен. А этого сеньора, который смотрит на тебя с таким идиотским видом, зовут Алекс.

— Самбо, — ответил мальчик, прижимая руку к груди.

Голова мальчика была обрита наголо. Всю его одежду составляли набедренная повязка и висящий на шее чёрный камень на шнурке.

— Тата мзунгу, — произнёс мальчик, после чего поднёс руку ко рту и принялся двигать челюстями, словно что-то пережёвывая.

— Тата мзунгу? — повторила Кармен?

— Так здесь называют Кляйна, — пояснил стоявший неподалёку Верховен. — «Тата мзунгу» означает «белый отец».

— Кляйн приглашает нас к себе на ужин? — спросил Райли у мальчика, повторяя его жесты. — Всех нас?

Самбо хмуро кивнул, словно сомневался. Затем без дальнейших церемоний повернулся к ним спиной и зашагал назад, к дому на холме.

— Как вам это нравится? — спросил Хадженс. — Сначала он гонит нас прочь, а теперь приглашает на ужин.

— Лично меня это устраивает, — ответил Джек, похлопав себя по животу. — Честно говоря, это самое лучшее предложение, которое я услышал за весь день. Судя по тому, как выглядит Кляйн, питается он весьма даже неплохо.

— Кто-то должен остаться на судне, — заявил Алекс. — А лучше даже двое.

— На меня не рассчитывай, — ответил Джек, выставив вперёд руки. — Можете меня повесить, если я откажусь от хорошего ужина после недельной диеты из сухарей и консервов.