44

Внутри дом Кляйна оказался неожиданно удобным и даже элегантным по сравнению с неказистым внешним видом. Казалось, они находятся не в самом сердце джунглей, за сотни километров от обитаемых мест, а в доме преуспевающего коммерсанта в какой-нибудь тропической стране.

Хотя мебель была несколько потёртой и прямо-таки взывала, чтобы её заново покрыли лаком, дом мало чем напоминал дома обычных колонистов или чиновников, рассеянные по джунглям — вроде тех, что попались им на пути вверх по реке. У Кляйна обнаружилась даже небольшая библиотека из нескольких книг на немецком языке, на самые разные темы, среди которых выделялась толстая Библия в кожаном переплёте и с потрёпанным корешком. Музыка, несущаяся из граммофона, довершала иллюзию, заглушая доносившиеся снаружи звуки ночных джунглей.

Кляйн, занявший место во главе стола, на жёстком стуле, похожем на трон, словно внезапно стал другим человеком. Теперь он вёл себя как добрый хозяин; возможно, ему очень хотелось узнать, что делается в мире, однако он не подавал виду. Кляйн пригласил гостей к столу. Три женщины-туземки в просторных хлопковых балахонах, в которых, видимо, чувствовали себя непривычно, подали ужин. Еда, хоть и весьма отличалась от того, на что рассчитывал Джек, но, тем не менее, оказалась превосходной. Никто так и не понял, что именно они едят, но все готовы были вылизать свои тарелки, если бы не присутствие свидетелей.

Ужин проходил в молчании. Хадженс попытался было завести разговор, однако Кляйн остановил его, подняв руку и давая понять, что время для беседы настанет, когда все закончат ужинать.

Алекс, со своей стороны, не упустил возможности повнимательнее рассмотреть человека, ради знакомства с которым они проделали столь долгий путь, известном им под именем доктора Ганса Кляйна, профессора кафедры вирусологии Марбургского университета.

Если при первой встрече этот человек показался невероятно толстым, то теперь, видя его перед собой, Райли подсчитал, что объём его талии, очевидно, составляет почти два метра, а вес — свыше двухсот килограммов. Даже Хадженс рядом с ним мог показаться задохликом. Особенно же впечатляли его руки — необычайно длинные и толстые, словно питоны, живущие собственной жизнью. Любой боксёр без колебаний убил бы такие руки.

Но несмотря на столь мощную комплекцию, более всего привлекали в этом человеке глаза. Неправдоподобно, прямо-таки устрашающе синие, они смотрели на собеседника, прожигая насквозь — так, словно видели стену за его спиной. У Алекса возникло ощущение, что любая попытка обмануть этого человека окончится неудачей. Все его жесты были широкими и спокойными — да, сейчас он казался намного спокойнее, чем вначале. Очевидно, он смирился с присутствием чужаков, как с неизбежным злом, как вынужден терпеть постоянный зуд человек, у которого вскочил прыщ на заднице.

Райли подсчитал, что Кляйну, по всей видимости, должно быть где-то около шестидесяти, хотя его красноватая от загара кожа, почти без морщин, делала его моложе своих лет, и лишь седина в густых бровях выдавала истинный возраст. На огромном, совершенно лысом черепе отчётливо виднелась россыпь мелких веснушек, от которых, видимо, не спасал даже пробковый шлем.

При этом, в отличие от команды «Короля буров», Кляйн выглядел чистым и ухоженным в выглаженном полотняном костюме бежевого цвета и чёрном галстуке, безупречно закреплённым под белым воротничком рубашки.

Райли не мог не восхититься служанками, которые стирали и гладили его одежду — если, конечно, они оказывали ему только эти услуги.

С того дня, когда Райли впервые услышал о Кляйне из уст Верховена, на протяжении всего пути по реке он неустанно размышлял, как тот выглядит; Райли не давала покоя мысль о том, как должен выглядеть человек, проживший столько лет вдали от цивилизации, в одном из самых ужасных мест на планете.

Он даже вообразить не мог, что однажды доведётся вместе с ним ужинать, наслаждаться белым вином и слушать Бетховена.

Когда ужин подходил к концу, Хадженс откашлялся и, подавшись вперёд, спросил, глядя на Кляйна:

— Что вы здесь делаете, доктор Кляйн? Это что, ваше… ваша область исследований?

Немец хмуро уставился на Хадженса, и Райли уже подумал, что в эту минуту приятному вечеру пришёл конец.

Однако хозяин дома, поставив на стол бокал, спокойно объяснил:

— Как я вам уже сказал, я вирусолог.

— Изучаете вирусы? — с самым невинным видом спросил Хадженс.

Алекс отвёл глаза; надо сказать, его покоробил этот вопрос, более уместный для десятилетнего ребёнка, чем для опытного разведчика. Однако, к его удивлению, Кляйн снова ответил:

— Именно так. Последние десять лет я посвятил работе над одним особо заразным и опасным вирусом, — добавил он с такой гордостью, словно расписывал многочисленные достоинства своего домашнего питомца. — Это вирус-эндемик, распространённый лишь в этом районе реки Эбола.

Алекс и Джек удивлённо переглянулись. Немыслимо, но теперь доктор мило давал объяснения незнакомцам, которых несколько часов назад на дух не переносил и не желал видеть.

— Видимо, он очень опасен, — заметила Кармен, пользуясь возможностью разговорить Кляйна.

— Безусловно, — подтвердил Кляйн. — Этот вирус за считанные дни разрушает кровеносную систему больного, и из сотни больных более девяноста умирают в страшных мучениях. Поистине ужасная болезнь.

Лицо Кармен исказилось ужасом, а немец, казалось, был весьма доволен её замешательством. Вытащив из внутреннего кармана серебряный портсигар, он открыл, достал длинную сигарету и невозмутимо закурил, откинувшись на стуле и больше никому не предложив.

— Местные жители называют его «Каливан», — добавил он после долгой затяжки. — Они считают его кем-то вроде злого духа… ну, вы понимаете… — с этими словами он указал на окно — тёмный прямоугольник в глубокую ночь, уже царившую за стенами дома, — неизбежные суеверия примитивных народов.

— И вы, — продолжала Кармен, — вы работаете над этим вирусом здесь, в джунглях? Один?

От её слов по лицу Кляйна промелькнула тень.

— Не всегда это было так, фройляйн Дебаж, — произнёс он. — Я приехал сюда вместе с Ильзой, моей супругой. Я никогда не встречал более красивой, нежной и храброй женщины, чем она, — произнёс он, смерив долгим взглядом Кармен, как будто сравнивая её со своей женой. — Но, к несчастью, она… — Он надолго замолчал. — Я совершил ошибку, одну-единственную, — подчеркнул он. — Одна-единственная глупая ошибка, плод моей самонадеянности, и она… Я никогда себе этого не прощу, — закончил он упавшим голосом, и в глазах его проступила смертельная тоска.

— Ваша жена умерла? — спросила Кармен.

Кляйн вздохнул и кивнул, по-прежнему глядя на неё.

— И она, и все те, кто прибыли сюда вместе со мной в 1935 году.

— Мне очень жаль, — произнесла она, протянув руку, но так и не решившись прикоснуться к нему. — Мне действительно очень жаль.

На багровом лице Кляйна проступила благодарная улыбка.

Райли заметил её и подумал, что, возможно, ему удастся использовать в свою пользу скорбь Кляйна по любимой жене.

— Мы слышали об этой экспедиции, — вмешался он, предпочитая не развивать дальше тему супруги Кляйна. — В Леопольдвиле только и говорили, что об этой ужасной тайне.

— Здесь нет никакой тайны, герр Райли, — печально объяснил Кляйн. — Экспедицию погубила болезнь, и лишь нескольким из нас удалось выжить.

— Но теперь вы остались один, — заметила Кармен.

Кляйн вновь безутешно кивнул.

— Болезни — не единственная опасность, таящаяся в джунглях, фройляйн Дебаж, — произнёс он. — Пока здесь остаётся хоть одно живое существо, способное летать, бегать, ползать или плавать, жизни человека будет грозить опасность. Здесь те, кто смог выжить — редчайшее исключение, а вовсе не правило.

— Однако вы, как я вижу, чувствуете себя совсем неплохо, — произнёс Джек, кивнув в его сторону. — Вы выглядите очень даже, — он слегка задумался, подбирая наиболее вежливое слово, — здоровым.

Кляйн задумался, но в конце концов решил-таки ответить, улыбнувшись немного смущённо.

— Я приспособился, — произнёс он с расчётливой двусмысленностью в голосе.

— Здесь был один человек… — перебил Хадженс, — его звали Цайс, Вайс или как-то похоже. Несколько лет назад он уехал в Леопольдвиль и там умер в больнице. Вы его знали?

— Ну конечно. Доктор Франц Вайс был одним из тех немногих, кому удалось выжить во время эпидемии «Каливана». Мне жаль, что с ним это случилось, — добавил он. — Но, к сожалению, он оказался слишком слаб, чтобы продолжать начатое дело… а потому, вполне закономерно, что он именно так и кончил.

— И что же, все эти семь лет вы так и живёте в этой дыре? — спросил Джек со своей обычной бестактностью.

— Шесть лет и десять месяцев, — уточнил тот. — Это была очень тяжёлая работа, и мне слишком многим пришлось пожертвовать… Но результат того стоил.

— И что же это за результат? — спросил Хадженс, не в силах сдержать нетерпения. — Вы создали вакцину от вируса, о котором вы нам рассказали?

Кляйн в ответ покачал головой; похоже, он был искренне удивлён этим предположением.

— Напротив, герр Хадженс, — ответил он. — Моя работа заключалась в том, чтобы выделить его, тщательно изучить и поставить на службу человечеству.

— На службу человечеству? — коммандер выглядел по-настоящему ошарашенным. — Что вы хотите этим сказать? Каким образом он может служить человечеству?

Вместо ответа Кляйн бросил смятый окурок на стоящую перед ним пустую тарелку и облокотился на стол и оглядел всех присутствующих, пока не остановился на Райли.

— Думаю, мы уже достаточно поговорили о моих делах, — заявил он. — А теперь мне бы хотелось, чтобы вы рассказали, для чего сюда приехали.

Алекс уже собрался ответить, но тут его опередил Хадженс.