37

Несколько часов спустя тот же самый вопрос повторил Хадженс в баре гостиницы «АВС», когда старый потолочный вентилятор лениво вращался у них над головами.

— Так что за слухи?

Райли поставил на стол стакан с джин-тоником и невозмутимо промокнул губы салфеткой; казалось, он не считает эту тему достойной внимания, как в своё время Верховен.

— Да так, местный фольклор, — пустился он в объяснения. — Сказки о каких-то призраках, будто они рыщут по лесу, убивая европейцев, которые отваживаются сунуться в те места.

— О духах, — поправил его Джек.

— О духах? — переспросил Хадженс с выражением крайнего недоверия на лице.

— Духи леса, — пояснил галисиец. — Они убивают белых людей в отместку за причинённое ими зло.

— Просто неслыханная глупость, — отмахнулся Хадженс, словно эта мысль не заслуживала ни малейшего внимания.

— Я тоже так думаю, — согласился Алекс. — Вот только местные, похоже, думают иначе, а если вспомнить, что губернатор колонии больше никого не послал на поиски пропавших, так думают не только они.

— Вопрос в том, что же на самом деле происходит на этой земле мангбету, — добавил Джек. — Тот факт, что все белые люди исчезают без следа, наводит на странные мысли.

— Вот уж не думал, что вы склонны верить в подобный вздор, — глумливо усмехнувшись, заметил Хадженс. — Духи леса… — он покачал головой. — Просто неслыханная глупость!

— Может быть, — согласился Алекс. — Но мне кажется более вероятным, что все эти легенды появились уже после того, как в 1935 году пропала немецкая экспедиция. И пришли они как раз оттуда, где находится этот Кляйн.

— Но ведь Кляйн тоже белый, разве не так? — спросила Кармен, которая до сих пор лишь с интересом слушала, но молчала. — Но у него почему-то не возникает никаких проблем с этими… духами?

— Вот на этом я и хотел бы остановиться поподробнее, — с несомненным торжеством произнёс Райли. — Если все, о чем нам рассказывали, правда, то сам собой напрашивается вывод, что за всеми этими смертями и исчезновениями стоит не кто иной, как сам Кляйн.

— Кляйн? — повторил Хадженс, нахмурившись. — И каким же образом он мог все это провернуть? А главное — зачем?

— Это как раз просто. По словам Верховена, племя мангбету его боготворит. Если это действительно так, то ему достаточно приказать убивать всех белых, что поднимаются вверх по реке, а поскольку свидетелей не они оставляют, ему ничего не стоило пустить слухи о загадочных лесных духах, убивающих всех, кто пытается его выследить.

На это раз Хадженс промолчал. Похоже, все начинало обретать определённый смысл.

И тогда Кармен спросила:

— Но… но почему он это делает?

— На этот вопрос я не могу ответить, — признался Райли. — Точно так же, как не знаю, почему он переправил в Леопольдвиль груз, который мы обнаружили на «Герцогине», как и не знаю, что находилось в том ящике. И вообще, в этом деле куда как больше вопросов, чем ответов, хотя некоторые части головоломки уже начинают складываться.

— Ну, а вы? — спросил Джек. — Вам удалось что-нибудь выяснить?

В ответ Хадженс достал из кармана небольшой блокнот и раскрыл его на последней исписанной странице.

— Мы побывали в больнице королёвы Елизаветы, — начал рассказывать Хадженс, — куда доставили таинственного пациента, потерпевшего кораблекрушение на реке. Но, к сожалению, история его болезни и прочие документы год назад погибли во время пожара, а все врачи, работавшие тогда в больнице, уехали из Леопольдвиля.

— И что же, никаких свидетелей не осталось?

— Этого я не сказал. Например, одна монахиня, сестра милосердия, до сих пор служит в больнице, и мы с ней поговорили, хотя, к сожалению, она уже слишком стара, и память ей частенько отказывает.

— И что же она вам рассказала?

— Что тот человек повредился рассудком, — ответила Кармен. — Она сказала, что, хотя его раны были мучительны, ни одна из них не была достаточно серьёзной. Куда как хуже оказались для него обезвоживание и, конечно, малярия, вызвавшая сильнейший жар, однако его бы поставили на ноги за считанные недели, если бы не… — незаконченная фраза так и повисла в воздухе.

— Если бы его не убили, — произнёс Райли.

Кармен встряхнула головой.

— Вообще-то, его нашли лежащим на полу в ванной, залитым кровью, — сказала она. — Рядом на полу лежал ланцет. Судя по всему, он покончил с собой.

— Вот бедолага!.. — вздохнул Джек. — Даже не представляю, что должно случиться с человеком, только что чудом спасшимся от смерти, чтобы он покончил с собой?

— Кто знает? По словам медсёстры, он бредил и громко кричал по ночам.

— От боли? — спросил Джек.

Кармен покачала головой.

— От страха.

— А ещё что-нибудь она рассказала, пока вы были в больнице? — спросил Алекс.

Хадженс кивнул и, водя пальцем по странице блокнота, прочёл вслух:

— «Gott, verzeih mir».

— И что же это значит?

— По-немецки это означает: «Прости меня, боже».

Райли удивлённо вытаращил глаза.

— «Прости меня, боже»? — повторил он. — Какая-то нелепица для человека в таком состоянии.

— Совершенная нелепица.

— А не может быть, — предположил Джек, — что он собирался покончить с собой и заранее просил прощения у Бога, чтобы не попасть в ад?

— Сначала мы так и подумали, — согласился коммандер. — Но, по словам медсёстры, у него было достаточно возможностей покончить с собой, однако на протяжении трёх или четырёх ночей он этого не делал. Судя по всему, у него случился очередной приступ паники, и уже не было сил сопротивляться.

— Вам удалось выяснить его имя или откуда он взялся? — спросил Джек. — Быть может, это член той немецкой экспедиции 1935 года?

Хадженс сокрушённо покачал головой.

— При нем не оказалось никаких документов, и им не удалось вытянуть из него ни единого слова, — ответила Кармен. — Но медсестра рассказала, что, когда его привезли и сняли с него одежду — вернее, лохмотья, чтобы сжечь, поскольку они были заражены вшами, — ей удалось прочитать имя, вышитое на изнанке его брюк. Насколько, она помнит, то ли Цайс, то ли Хайс, то ли Вайс.

— Цайс, Хайс или Вайс, — повторил Алекс. — Не слишком много.

— Она сказала, что имя было почти не разобрать из-за грязи и ветхости, — пояснила Кармен. — Но она считает, что одно из этих имён могло быть его настоящим. Хотя больничное руководство не стало её слушать, и больного зарегистрировали как безымянного пациента.

— Весьма немного, я вам скажу, — хмыкнул Джек. — А что с тем туземцем, что спас ему жизнь? О нем что-нибудь известно?

— Ещё того меньше, — вздохнул Хадженс, поморщившись. — Его отвезли в полицейское отделение, но за день до смерти немца в больнице он сбежал, сумев запутать следы.

— Но почему его отправили в тюрьму? — спросил Райли. — Ведь он лишь спас человека?

Хадженс пожал плечами.

— Такие здесь порядки, — ответил он. — Может, они решили, что туземец мог его избить или ограбить, кто их знает. Так или иначе, его посадили под замок, а поскольку полицейские не знали его языка, никто и не стал разбираться.

— И он сбежал за день до смерти немца… — протянул Алекс. — Слишком много совпадений, не правда ли?

— Хочешь сказать, немец мог что-то знать? — спросила Кармен. — Но ведь именно этот туземец спас ему жизнь. Зачем бы ему это делать, если он хотел от него избавиться?

— Я ничего не хочу сказать, — ответил тот. — Но если вы внимательно изучите ситуацию, — он прочертил пальцем линию на столе от края до края, — то вы увидите, что во всей этой истории слишком мало достоверной информации; она вся основана на слухах, переходящих из уст в уста. В 1935 году загадочно исчезает немецкая экспедиция; затем год спустя появляется этот Цайс или Вайс, он плывёт по реке на лодке, говорит только по-немецки, а потом таинственно умирает в больнице, так ничего и не рассказав о том, что же с ним случилось, а за день до этого из тюрьмы сбегает единственный свидетель, который мог бы пролить свет на это дело.

— Я тоже не думаю, что его смерть — дело рук туземца, — сказал Хадженс.

— Может быть, и нет, но это лишь одна часть головоломки. Затем на сцене появляется Мастерманн — кстати, тоже немец — и выгружает в городе более сотни ящиков, присланных Кляйном из глубины джунглей. В конце концов груз погружают в трюмы «Герцогини д'Аоста», а нацисты готовы из кожи вон вылезти, лишь бы его заполучить.

— Или вернуть, — вставил Хадженс.

— Или вернуть, — согласился Райли. — И в это самое время в том районе, где находится Кляйн, начинают таинственно исчезать белые люди, и ни одна собака больше не решается сунуть нос на территорию мангбету из страха перед легендой о загадочных духах-убийцах.

— Ты хочешь сказать, что все нити ведут в одно и то же место? — тут же уточнила Кармен.

— Разумеется. Они ведут в одно и то же место и сходятся на одном человеке.

— На Кляйне? — спросил Джек. — И кто же он такой?

Райли безнадёжно развёл руками.

— Кто знает, — ответил он. — Но в любом случае, именно к нему ведут все нити — по крайней мере, мне так кажется.

Как и все остальные, Хадженс на миг задумался над словами Райли, но в конце концов кивнул.

— Вы правы, капитан, — заявил он, глубоко вздохнув. — Все улики указывают на Кляйна и на этот регион мангбету. Сдаётся мне, именно там скрывается ключ к загадке.

— Вот и я так думаю.

— В таком случае, — произнёс он, наклоняясь вперёд и опираясь на край стола, — нам остаётся только одно. Мы едем туда.

Все трое молча застыли на месте, решив, что ослышались. Райли даже слегка улыбнулся.

— Прелестная шутка, — ответил он, оценив чувство юмора коммандера.

Тот довольно осклабился, но, как вскоре выяснилось, говорил он совершенно серьёзно.

— Я вовсе не шучу, — торжественно объявил он.

Алексу потребовалось несколько секунд, чтобы увериться — он не ослышался. Этот тип был серьёзен как никогда.