36

Они остановились перед грубо сколоченной, криво навешенной дверью, и Джек трижды постучал, но не получил ответа.

На двери не было видно ни замка, ни даже простой задвижки; лишь отверстие, а сквозь него протянута верёвочная петля, накинутая на крючок.

— Сдаётся мне, в доме никого нет.

— Войдём, — сказал Алекс, толкая дверь, и та, открывшись, прочертила полукруг по утоптанному земляному полу.

Внутри хижины царил полумрак, ишь тусклый свет проникал через открытую дверь у них за спиной, да несколько солнечных лучей пробивались сквозь пальмовые листья на крыше и рассекали пространство, подобно световым мечам.

Моряки озирались, не в силах ничего разглядеть в полной темноте после яркого света дня. В воздухе плавал резкий запах пота, сырости и гнили, казалось, намертво въевшийся в сами стены лачуги. Нещадное зудение мух стояло в ушах, напоминая треск корабельной рации.

— Монделе? — окликнул Алекс, невольно понизив голос почти до шёпота. — Монделе? — повторил он чуть громче.

Никто не ответил.

— Черт! — выругался Джек. — У этих негров просто мания тупо молчать, когда к ним обращаются…

— Тс-с-с! — Алекс поднёс палец к губам. — Монделе! — повторил он уже громче. — Господин Монделе!

Несколько секунд они молча стояли у двери, как незваные гости, явившиеся без приглашения в чужой дом и понимающие, что в любую минуту их могут выставить.

— К черту! — прорычал Джек, нетерпеливо врываясь в тёмную хижину. Алекс последовал за ним.

Они сделали несколько шагов внутрь хижины, перегороженной грубо сколоченной деревянной стойкой, на которой стояла пара стеклянных бутылок, наполовину заполненной грязно-серой белёсой жидкостью, похожей на сильно загрязнённое молоко.

— Немало повидал я в своей жизни барных стоек, — проворчал Джек, опираясь на неё локтями, — но эта просто ни в какие ворота не лезет.

— Здесь никого нет, — произнёс Райли, различив в полумраке несколько старых столов и табуреток.

Тогда, по-прежнему не в силах ничего разглядеть, он прислушался к шуршанию из дальнего угла. Там определённо кто-то был.

— Монделе? — вновь спросил Алекс, обращаясь к неясному силуэту, едва различимому в темноте. — Это вы Монделе?

Из темноты послышался глухой голос, в котором звучало явное отвращение.

— Кто его спрашивает?

— Меня зовут Алекс Райли, а это Джек Алькантара. Мы бы хотели задать вам несколько вопросов.

— Вы из полиции? — спросил сидящий за одним из столиков.

— Нет-нет, ничего подобного, — поспешил успокоить его Алекс. — Мы — всего лишь мирные коммерсанты. Можно нам сесть рядом с вами?

Незнакомец не ответил, и Райли расценил это как знак согласия. Тогда они с Джеком взяли по табуретке и устроились напротив хозяина.

До этой самой минуты им даже в голову не приходило, что Монделе может оказаться совсем не таким, каким они его представляли.

— Так вы белый? — воскликнул Джек, не в силах скрыть удивления.

— А вы весьма наблюдательны, — ответил незнакомец.

— Видите ли… — начал оправдываться галисиец, — судя по вашему имени, я решил…

— Слово «Монделе» на языке лингала означает «белый человек», — разъяснил незнакомец таким тоном, каким объясняют самые тривиальные вещи.

— Простите моё невежество… — извинился Райли.

Человек на миг засомневался, называть ли им своё имя.

— Верховен, — произнёс он наконец. — Ян Верховен.

— Мы хотели бы поговорить с вами, господин Верховен, — произнёс Райли.

— По-моему, мы уже разговариваем.

Судя по всему, предстоящая беседа никак не обещала быть лёгкой.

— Скажите, это прилично на вкус — то, что вы пьёте? — спросил Джек, указывая на стакан перед хозяином, наполненный на два пальца подозрительной жидкостью.

Ответ Верховена не заставил себя ждать.

— Редкостная гадость! — бросил он, одним глотком допивая непонятную бурду.

— Господин Верховен, — продолжал Райли, — мы ищем информацию о человеке по имени Мастерманн, который два года назад выгрузил здесь крупный груз, и нам сказали, будто вы о нем что-то знаете. Вам что-нибудь известно об этом?

Незнакомец долго молчал — слишком долго для того, чтобы просто что-то припомнить.

— Нет, — сухо ответил он наконец.

Даже если бы он прямо заявил, что лжёт, это не прозвучало бы столь убедительно, как сухое короткое «нет».

— Мы не из полиции, — пояснил Алекс, чувствуя, что они так и уйдут отсюда ни с чем. — Мы никогда прежде здесь не бывали. Несколько дней назад приехали в Конго. Мы всего лишь ищем сведения об этом человеке.

На сей раз пауза была несколько короче.

— Зачем вам это знать?

— Я не могу сообщить вам всех деталей, но уверяю, это очень важно.

— Для кого именно важно?

— Мы хорошо заплатим, — вмешался Джек.

— Сколько? — послышался голос из темноты.

— Зависит от того, что вы расскажете, — ответил Алекс, вынимая из кармана пачку купюр и выкладывая её на стол.

В эту минуту в хижине вдруг стало совсем темно, словно что-то заслонило льющийся сквозь дверь свет. Обернувшись, гости увидели нескольких негров, молча застывших в в двери, заслонив собой выход. В руках у них были огромные мачете.

Рука Райли невольно потянулась к заднему карману брюк, нащупывая спрятанный в нем «кольт» сорок пятого калибра. Медленным движением он достал пистолет, показал его вошедшим и положил на стол, поверх денег. Джек тоже вынул свой старый «Токарев», но, в отличие от капитана, взвёл его и, не таясь, направил оружие на них.

Верховен тут же отдал неграм какие-то распоряжения на непонятном языке, и те немедленно покинули это убогое подобие бара так же безмолвно, как и появились.

— Это ваши друзья? — спросил Райли.

— Меня здесь нечасто посещают гости.

— Нетрудно понять почему, — ехидно заметил Джек, опасливо покосившись в сторону двери.

— Расскажите, что вам известно о Мастерманне и об этом грузе, — повторил Райли, возвращаясь к прежнему разговору.

Собеседник вновь надолго замолчал; он сидел в глубокой тени, и гости не видели его лица, а потому Райли казалось, что его голос звучит из ниоткуда.

Когда, потеряв терпение, он уже готов был повторить вопрос, Верховен неожиданно заговорил. Голос его звучал так, словно мысли этого человека блуждали где-то далеко.

— Мастерманн… — протянул Верховен с таким отвращением, словно от этого имени во рту у него стало горько. — Когда-то мне довелось работать на этого типа, везти его груз вверх по реке.

— Это нам уже известно, — солгал Алекс, стараясь скрыть удивление. — Расскажите мне все, что об этом знаете. Например, что было в ящиках, которые вы доставили в Леопольдвиль, и особенно — в самом большом из них. — Он развёл руками, показывая размер ящика. — Он был почти три метра в длину и весил несколько сотен килограммов. Уверен, вы его наверняка запомнили.

Верховен в ответ наклонился вперёд, и они разглядели его лицо.

Морякам пришлось ухватиться за края табуреток, чтобы не свалиться на пол.

Через все лицо их собеседника тянулся уродливый шрам, спускаясь вниз через правую бровь до самого подбородка и рассекая надвое щёку. Правый глаз был затянут бельмом, напоминая белый шар, слепо глядящий на них; казалось, этот ослепший глаз на самом деле видит больше, чем любой здоровый.

Верховен чуть заметно улыбнулся при виде реакции сидевших напротив людей, и тут же опустил повязку, закрывавшую изувеченный глаз, которую поднял лишь для того, чтобы они могли его увидеть.

Алекс был уверен, что он сделал это умышленно, желая их напугать, а заодно и самому повеселиться, глядя на их растерянность.

— Кто вы такие на самом деле? — спросил он, сверля их здоровым глазом.

Стараясь не обращать внимания на шрам, Алекс вгляделся в лицо этого человека с обожжённой солнцем кожей, глубокими морщинами вокруг глаз и складками у рта, но так и не сумел определить его возраст; ему могло быть и сорок лет, и все шестьдесят. Это было лицо человека, прошедшего через множество опасностей и чудом сумевшего выжить, а подозрительный взгляд единственного глаза давал понять, что этот человек отнюдь не проникся к Райли симпатией.

— Это мы пришли, чтобы задавать вопросы, — ответил Алекс, выдержав его взгляд.

Верховен откинулся назад к стене и снова стал почти невидимым; на миг Райли даже показалось, что он просто растворился во мраке.

— Не помню, — наконец ответил он, хотя по тону было ясно, что он лжёт.

«Да он просто решил поторговаться», — догадался Райли.

Достав пачку купюр, он отсчитал десять штук и положил перед Верховеном.

Тот, казалось, остался совершенно безразличным. Тогда Райли отсчитал ещё десять купюр и молча положил их рядом с предыдущими.

— Отдайте мне все, что у вас в руке, — донёсся из темноты голос Верховена, — и тогда, возможно, память ко мне вернётся.

С минуту Алекс помедлил, притворяясь, будто раздумывает, после чего с видимой неохотой положил пачку на стол.

Из тени высунулась узловатая рука и алчно сгребла деньги. Верховен ещё немного помедлил, пересчитывая вожделенные купюры, после чего наконец заговорил:

— Я не знал, что находится в этом ящике, — сказал он. — Я даже не уверен, что сам Мастерманн это знал.

— Вот как? — На сей раз Алекс был искренне удивлён. — В таком случае, кто это может знать?

— Думаю, знать это мог один лишь Кляйн, — с очевидной неохотой признался Верховен.

— Кляйн? — переспросил Алекс, чувствуя, что вот-вот упадёт в обморок. — Кто такой Кляйн?

Верховен испытующе посмотрел на обоих моряков.

— А ведь вам известно намного меньше, чем вы хотите показать, — с усмешкой заметил он. — Не так ли?

— Кто такой Кляйн? — повторил Райли, словно не услышал вопроса.

Верховен, казалось, с минуту колебался, стоит ли рассказывать, но в конце концов пачка купюр в кармане, все же развязала ему язык.

— Ганс Кляйн. Говорили, будто бы он один выжил в той немецкой экспедиции, что пропала в 1935 году. Вы ведь знаете, о чем я говорю?

— Что-то такое мы слышали, — кивнул Райли, переглянувшись с Джеком.