Глава 9

— Мы на месте, — говорит Дэйв с переднего сиденья машины, когда мы подъезжаем к парковке возле «Пекарни Мэри».

Когда я смотрю в окно на пекарню, во мне начинает просыпаться чувство, которого я давно не ощущал, — нервное напряжение. Нервничать не в моём стиле. Но это ребёнок Джонни. Он важен.

Этот магазин довольно хорош, и, похоже, здесь тихо.

Стеклянный фасад позволяет мне заглянуть внутрь и увидеть множество тортов и выпечки.

Тру почувствовала бы себя здесь как на небесах. Может быть, мне стоит купить что-нибудь домой для неё и детей.

Но обо всём по порядку...

Я достаю бейсболку и очки из кармана куртки и надеваю их. Сейчас то самое время, когда я прекрасно могу обойтись без того, чтобы быть узнанным.

— Вы готовы? — спрашиваю я Боба.

— Насколько это вообще возможно, — он кивает мне.

Мы все одновременно выходим из машины. Не задерживаемся на улице. Направляемся прямо внутрь здания. Когда я открываю дверь, раздаётся звон. Боб и Дейв следуют за мной.

Рыжеволосая женщина, стоящая за прилавком, поначалу улыбается нам, но эта улыбка быстро исчезает.

Не совсем обычная женская реакция на меня.

Видимо, это Мэри. И я также предполагаю, что она поняла, кто мы.

Понятия не имею, какие у неё причины быть недовольной тем, что мы здесь.

Если кто-то и должен быть недовольным, так это Боб. Он пропустил тринадцать лет жизни своего внука.

С другой стороны, лучшая подруга Мэри умирает. Не думаю, что на её месте я был бы намного счастливее.

— Я Джейк Уэзерс, — говорю, подходя к стойке. — А это Боб Крид. Мы здесь, чтобы увидеться с Тиффани.

— Я знаю, кто вы.

Она пристально изучает меня. Затем кивает в сторону моей бейсболки и солнцезащитных очков, словно говоря мне, что это не такая уж эффективная маскировка.

Я снимаю кепку и солнцезащитные очки и прячу их обратно в карман.

— Я - Мэри, лучшая подруга Тиффани. Сама она наверху. Просто позвольте мне закрыть магазин, и я отведу вас к ней.

Мы стоим и ждём, в то время как она выходит из-за прилавка. Она поворачивает табличку на двери стороной «Закрыто» к улице и запирает дверь.

— Следуйте за мной, — говорит она — ну, больше похоже на приказ.

Сделав глубокий вдох, я говорю Бобу, чтобы он шёл первым, и все мы молча следуем за Мэри в заднюю часть магазина, затем проходим через дверной проём и поднимаемся по лестнице.

Когда мы достигаем небольшой площадки наверху лестницы, Мари открывает дверь, проводя нас в коридор, который, как я предполагаю, и является квартирой Тиффани и Шторма.

— Я подожду здесь, — говорит Дейв, занимая позицию на площадке за дверью.

Я киваю ему, и Мэри закрывает перед ним дверь.

Она поворачивается ко мне и Бобу.

— Тиффани в гостиной, — говорит она тихим голосом. — Не делайте ничего такого, что могло бы её расстроить.

Я размыкаю губы, чтобы заговорить, но Боб перебивает меня.

— Мы здесь не для того, чтобы расстраивать Тиффани, Мэри. Мы здесь для того, чтобы поговорить о моём внуке, — говорит Боб нежным тоном, пока я стискиваю зубы.

Она бросает взгляд на Боба, а затем на меня. Глядя на меня, она почему-то сужает глаза.

Что, чёрт побери, я сделал?

Затем она переводит взгляд на Боба, и её лицо немного расслабляется.

— Я вас представлю, — говорит она Бобу, и её голос звучит немного мягче, чем прежде.

Мы проходим по коридору в небольшую гостиную. В кресле у окна сидит Тиффани.

— Тиффани, Боб и Джейк здесь, чтобы увидеться с тобой.

Она смотрит прямо на меня. Я вижу, что её глаза оживляются от узнавания, но я знаю, что в моём взгляде этого нет, потому что я её не узнаю.

Прошло много лет — я знаю, что это так — и, конечно же, она не будет выглядеть, как раньше. Я вижу, что рак разрушает её тело. Она выглядит хрупкой. И я предполагаю, что платок на её голове предназначен для того, чтобы скрыть потерю волос.

Если быть абсолютно честным, я не думал, что узнаю её. Но часть меня надеялась, что это случится, чтобы я мог убедить себя, что моя жизнь была не такой хреновой, какой я её помнил.

Но ясно же, что так и было.

Я заставляю себя улыбнуться ей. Знаю, что это так же неловко, как ощущается.

— Ты не помнишь меня, верно? — в её тоне нет злобы или отвращения. Она просто констатирует факт.

— Не помню. Прости, — я качаю головой.

— Не извиняйся, — улыбается она. — В то время ты жил другой жизнью.

Она переводит взгляд от меня к Бобу.

— Мистер Крид, — улыбается она, кладя книгу, находившуюся в её руке, на маленький столик возле кресла, и начинает медленно подниматься.

— Не вставай, — говорит Боб, останавливая её и подходя к ней. Склонившись, он берет её за руку. — Спасибо, — серьёзно говорит он ей, — за то, что ты подарила мне частичку моего Джонни.

Дерьмо.

Я не могу остановить потемнение в моих глазах или жжение в горле.

Несмотря на весь тот факт, что она скрывала Шторма от нас в течение тринадцати лет, это не имеет значения, потому что теперь у нас есть то, о чём мы никогда не могли бы и мечтать.

Прижав руки к бёдрам, я опускаю взгляд в пол, выдыхая.

Мэри молчит позади меня.

— Я не заслуживаю вашей благодарности, мистер Крид...

— Пожалуйста, называйте меня Боб.

— Боб, я тринадцать лет скрывала от вас Шторма. У вас есть право злиться на меня из-за этого.

— Сейчас это не важно. И я знаю, что у тебя были свои причины. Мой Джонни... в него было легко влюбиться, но трудно иметь с ним дело.

Чёрт. Это больно слышать.

Я сжимаю переносицу, выдыхая ещё раз.

— Я знаю, как Джонни проживал свою жизнь. И он, и Джейк.

Моё имя заставляет мой взгляд подняться на них, но никто из них не смотрит на меня.

— Так же, как Том и Денни. И если ты связываешься с одним из этих парней, то связываешься со всеми ими. Они всегда шли в комплекте. И я могу понять нежелание воспитывать ребёнка, учитывая тот образ жизни, которым все они тогда жили. Они были довольно безумными.

Она с облегчением смеётся.

— Да, наверное, тогда я тоже была немного безумной — ещё до рождения Шторма. Я изменилась в тот момент, когда узнала, что забеременела.

Боб потирает рукой свою спину, и я вижу, что ему трудно стоять.

— Давайте я принесу вам стул, Боб, — я подхожу к креслу и передвигаю его, размещая напротив кресла Тиффани, чтобы Боб мог сесть. Сам сажусь на край дивана рядом с ними.

— Мэри, ты можешь вернуться в магазин. Я буду в порядке.

Мари вопросительно смотрит на неё.

— Ты уверена?

Что, чёрт возьми, она думает, мы собираемся сделать с Тиффани?

— Уверена, — улыбается Тиффани.

— Хочешь, я приготовлю вам чай, прежде чем уйду?

— Хотите чего-нибудь выпить? — спрашивает у меня и Боба Тиффани.

— Я выпил бы чаю, — говорит Боб.

— Джейк? — Тиффани смотрит на меня.

— Я в порядке, — говорю я.

— Чай для меня и Боба было бы замечательно. Спасибо, Мэри.

Тиффани наблюдает за тем, как Мэри выходит из комнаты.

Затем она переводит взгляд на меня и Боба.

— Итак, я уверена, что у вас есть вопросы ко мне.

— Послушайте, я не хочу быть засранцем, но, рискуя показаться таковым, перейду сразу к сути. Очевидно, ты обратилась к нам сейчас, потому что тебе нужна помощь со Штормом. Без сомнения, так и произойдёт. Но я хочу узнать, как ты себе это представляешь, — говорю я.

Боб посылает мне раздражённый взгляд. Но я не сожалею о своих словах. Лучше разобраться с этим сразу. А потом я спрошу о ребёнке всё, что придёт в голову.

Она с минуту смотрит на меня изучающим взглядом.

— Я - единственная семья Шторма. Честно говоря, я не продумала всё должным образом. Я только знаю, что у меня мало времени.

— Нам не нужно говорить об этом сейчас, — вмешивается Боб. — Это разговор не для сегодняшнего дня. Прямо сейчас я просто хочу узнать всё, что только можно узнать о моём внуке.

Мэри возвращается с чаем, поэтому я сжимаю губы и позволяю Бобу задавать свои вопросы о Шторме.

Следующие полчаса я внимательно слушаю, как Тиффани рассказывает нам о жизни Шторма — насколько хороши его оценки в школе и что у него есть некоторые проблемы с поведением. Но она избегает этой темы, не заостряя внимания на подробностях, как сделала бы любая заботливая мать.

Он любит музыку. Это радует меня. Он играет на гитаре. И это делает меня ещё счастливее.

Он наверняка сын Джонни. И чем больше Тиффани рассказывает о Шторме, тем больше я узнаю в её описании своего лучшего друга.

Я достаточно долго сохранял молчание, оставляя свои собственные вопросы на потом, но теперь я обязан их задать. Это может разозлить Боба, но мне нужно знать.

— Тиффани, я должен знать... почему ты не пришла к нам, когда узнала о беременности? Мы могли бы помочь. Джонни имел право знать о своём сыне.

— Тогда всё было слишком неконтролируемым. Мы все употребляли наркотики, и друг с другом тоже. Мне нелегко было принять такое решение. В то время я была влюблена в Джонни. Джейк, мы с тобой... — она отворачивается. — Ну, я также была с Джонни, и за это время я влюбилась. Но я не была его единственной. И мне хватало ума, чтобы понимать, что я не была ей и никогда не стану.

— Возможно, но он бы заботился о своём сыне.

— Может быть, ты прав. Но тогда мне нельзя было рисковать. Я не знала, твой это ребёнок или Джонни. Боже, как я испугалась. Мои родители были глубоко религиозными. Я уже была для них огромным разочарованием и позором. Я не знала, что делать. Поэтому... — она выдыхает, — я решила рассказать Джонни. Не в обиду тебе, Джейк, но Джонни всегда был гораздо более отзывчивым, чем ты. Он был менее... напряжённым, я думаю. Итак, после того, как я набралась смелости, чтобы пойти к нему, я пришла к тебе домой в Нью-Йорке. Была вечеринка, как обычно. Тебя там не было. Тома и Денни тоже — я заметила это. Но мне нужен был Джонни. В конце концов, я нашла его в своей спальне... — она поворачивается к Бобу. — Я сожалею, что рассказываю такие вещи о вашем сыне перед вами.

— Не стоит. Ты не можешь рассказать ничего такого, что шокировало бы меня, Тиффани. Я знал своего сына и всё равно любил.

Она медленно выдыхает и переводит взгляд на меня.

— Я вошла в его комнату. Он потерял сознание на своей кровати... на его руке был затянут ремень, а рядом с ним на кровати лежала использованная игла. В комнате находилась ещё пара девушек без сознания — одна на кровати и одна на полу. На тумбочке был кокаин. Везде валялись пустые бутылки из-под алкоголя. Ничего такого, чего я не видела раньше, но беременность заставила меня взглянуть на всё это более ясными глазами. В тот момент я поняла, что не хочу, чтобы мой ребёнок жил такой жизнью. Если бы я рассказала Джонни о беременности, как раз это и случилось бы.