Подойдя совсем близко, Станислав осторожно выглянул из-за дерева и одарил занимавшегося акробатикой Кирилла взглядом, полным восхищения. Обнажённый по пояс, Инфантьев работал уже давно — его вылепленное тело культуриста лоснилось от пота. Сальто вперёд, двойное сальто назад, стремительное «колесо» во вращении… Во время коротких пауз был хорошо виден массивный крест, трепетавший между полушариями могучей груди. Станислав сразу припомнил, при каких обстоятельствах он впервые увидел этот религиозный амулет-фетиш. О, в тот день Кирилл поразил всё женское население Станции вкупе с мужским! Да и гости плохо скрывали свою растерянность и недоумение.

…Это произошло, когда доброе знакомство с витязями только-только завязывалось. Точных фактов о них известно было немного, а рассказам отца о какой-то сказочной «сверхсиле» не слишком верили. И однажды снисходительно улыбавшийся Мстислав решил устроить небольшое эффектное шоу. Он и пятеро его соратников на виду у всех сыграли семиминутную партию в волейбол — ничего, казалось бы, особенного, вот только мяч им заменял стальной шар. В остальном это была обычная игра с высокими подачами, мягкими приёмами внизу, у земли, и пушечными ударами наотмашь. Нестройный, но очень громкий женский визг взлетал над поляной всякий раз, когда Мстислав в прыжке гасил «мяч», а стоявший напротив него Вадим Стэплтон, присаживаясь, принимал его на обе ладони. Лишь однажды после вынужденного короткого расслабления он не успел вновь сконцентрироваться, и тогда ему пришлось быстро отскочить назад, чтобы уцелеть — металлическое ядро вонзилось в мягкую землю как раз в том месте, где витязь только что стоял. Его начальник показал себя умелым режиссёром и быстренько дал знак своим раскланяться перед восхищённой публикой, словно эта конечная точка была запланирована заранее. На аплодисменты не скупились; игривые глазки под подведёнными бровями выражали полный восторг, а суровые глаза мужчин — некоторое недоверие и большую зависть. И тут неожиданно вперёд выступил Кирилл Инфантьев и деловито предложил Мстиславу спарринг.

Станислав невольно улыбнулся, совершенно явственно представив изумлённое лицо самого сильного витязя. После недоуменных переглядок с товарищами, он подошёл к начальнику Станции и сухо осведомился, в здравом ли уме его подчинённый? Однако выяснилось, что папа тоже как раз собирался этим же поинтересоваться — кстати, подобное желание было написано на лицах и у всех остальных. Кроме Инги Инфантьевой.

Кирилл тотчас удовлетворил всеобщее любопытство. Он холодно подтвердил и свою дееспособность, и желание сразиться с любым из витязей в рукопашном поединке. «Лучше тренировочном, — добавил он, снисходительно оглядывая шестерых воинов, — потому что боевой почти наверняка закончится для вас смертельным исходом».

Потерявшись от подобной наглости, Мстислав с трудом нашёл в себе силы помягче улыбнуться и попытался всё обратить в шутку, на что Инфантьев равнодушно пожал плечами и со словами: «Не хотите рисковать… что ж, понимаю», повернулся и лениво двинулся обратно. Однако тут один из витязей потерял над собой контроль. Его презрительное восклицание: «А ну, постой-ка, сынок!» заставило Кирилла так же неспешно занять прежнюю позицию. Боец, принявший вызов, одним движением оказался возле него.

Всё остальное произошло столь быстро, что никто не успел воспрепятствовать сумасшедшей затее. Витязь пригнулся и толкнул соперника кулаком в грудь. Вернее, попытался толкнуть, а на самом деле лишь протаранил пустое пространство и, потеряв равновесие, чуть было не грохнулся оземь. Не потрудившись разобраться в причине промаха, он поспешно выпрямился, прыгнул на Инфантьева и двумя косыми затрещинами справа и слева, несомненно, превратил бы его лицо в отбивную, однако почему-то лишь смешно загрёб ладонями воздух. На сей раз удержаться на ногах не удалось, и пришлось пройти неприятную процедуру вставания с пыльной травы. После этого опрометчиво налетать на Кирилла уже не спешили, но должных выводов из маленького конфуза по-прежнему не сделали. Воин всё время стремился подобраться на дистанцию ближнего боя, с которой сразу начинал усиленно крутить руками, желая хоть как-то достать противника. Подойти почти вплотную удавалось без особых проблем, но вместо могучих ударов шла какая-то нелепая пантомима. Достаточно было зацепить Инфантьева одним лишь мизинцем, чтобы сбить с ног, а то и искалечить, но не получалось ничего! Удар в челюсть проходил в сантиметре рядом, грубая подсечка только корёжила землю, тычок тремя пальцами на вытянутую руку не доходил до солнечного сплетения самую малость, выпад головой в лицо переламывал до хруста лишь собственную шею… Вокруг стояла глухая тишина; все, в том числе, и витязи, затаив дыхание, вглядывались в безмятежные глаза Кирилла и старались понять, как это он, с заложенными в карманы брюк игриво шевелящимися пальчиками, не совершая резких движений, умудряется остаться невредимым? Казалось, Инфантьев не прилагал никаких усилий, чтобы избежать губительного контакта — он и уворачивался без суеты, и уклонялся неторопливо, и стойки менял чуть ли не с комичным достоинством, а уж отскакивал и вовсе с грациозностью балетного танцора! Разошедшийся витязь пошел напропалую махать ручищами и налетать с темпераментом бойцового петуха, которого накормили чесноком, не обращая внимания на собственные многочисленные промахи. Здесь всеобщее нервное напряжение словно прорвало: то и дело вспыхивал смех, затрепетали нестройные аплодисменты. Потерявший над собой контроль силач бестолково кружился; пару раз он грузно падал да с такой тяжестью, что тряслась земля, а потом сшиб локтем корявую березку, случайно оказавшуюся на его пути… После этого подвига он в бешенстве схватил поверженное деревце, зашвырнул его подальше, ринулся опять на Кирилла и… и что произошло дальше, мало кто понял сразу. Витязь практически уже схватил своего врага, но вдруг замер возле него, словно в ступоре, а Инфантьев быстро отступил далеко назад и снова убрал в карман правую руку. Его же противник, ухватившись за живот, судорожно согнулся, неловко присел, а затем повалился на бок, скребя по земле ногами. Он получил всего лишь один удар, но как раз точно в тот момент, когда был вынужден на секунду расслабиться…

— Можешь выйти, приятель, я закончил. О чём задумался так крепко?

Ладвин-младший непроизвольно вздрогнул, сделав шажок назад. Кирилл уже неподвижно стоял почти рядом с ним и смотрел, не мигая. Станислав не смог выдержать его прицельный взгляд и отвел глаза в сторону.

Там всё оставалось по-старому. Почти нормальная растительность… но, возможно, она, как и многое на этой планете, лишь притворялась таковой. Мхи, на которых покоились двигатели обоих вездеходов, казались чересчур сочными; кочки, поросшие колючей травой, были зелёные-зелёные, а ряска между ними ярко-акварельной… По сути, это была типичная лесная полянка, которая почему-то усиленно маскировалась под небольшое болотце: всё на месте, кроме воды и засасывающей трясины. А совсем рядом, без какого-либо перехода, вновь начинался лес, но уже настоящий, чисто хвойный. Вроде бы стоило только радоваться, что непривычная мешанина из субтропиков, тайги, тундры и выдранной с корнями цитаты из каменноугольной главы палеозойской эры наконец-то закончилась, однако именно там, среди таких привычных елей, сосен, кедров и пихт, широко раскинулась колоссальная «техническая мёртвая зона», причём не сплошная, а лабиринтного типа. Несколько часов назад экспедиция уже прошла этот массив по странному конусообразному проходу, основание которого измерялось почти сотней метров, а заключительный его участок (мили через две) сужался до дюймового острия. Ничего не оставалось, как вернуться обратно и поискать другие возможности для продолжения пути. Их оказалось даже слишком много: вездеходы раз пятнадцать уверенно возобновляли движение по невероятно замысловатым траекториям, но всякий раз дело кончалось неизбежным тупиком. Не обошлось и без самого настоящего издевательства, когда на седьмой или восьмой попытке от них удрала «стрекоза», чем доставила немало хлопот. В какой-то момент она с радостным воем так ретиво устремилась вперёд, что сидевшие у рулей невольно заразились её энтузиазмом и стартовали вслед за ней со скоростью миль 70 в час. Причём легкомысленная мисс фон Хётцен под воздействием своего природного темперамента ещё и подняла машину метров на пять вверх, откуда моментально и спикировала носом в кустарник, сломав по пути пару деревьев. Только благодаря этой случайной амортизации ей удалось уцелеть и спасти гравикатер. Станиславу повезло больше: он просто пропахал в мягкой земле глубокую борозду и, лавируя между соснами, избежал столкновений. За это ему пришлось выслушать от Эльзы вздорные обвинения во вредительстве и попутно (как создателю сбежавшего прибора) — в бездарности. Несправедливость в отношении технических способностей сына начальника Станции не сразу бросалась в глаза — во всяком случае, до тех пор, пока опытным путём не удалось установить наличие узкого и прямого, как полет стрелы, коридора, который пронизывал «техническую мёртвую зону» дальше, на юго-восток, на неустановленное расстояние. Это направление идеально совпадало с запланированным маршрутом, но что толку — на трассе шириной в дециметр о нормальном функционировании вездеходов нечего было и думать. Выявление всех этих обстоятельств заняло некоторое время, после чего утомленное от споров на повышенных тонах общество спохватилось и попыталось возвратить электронного дезертира, дистанционно посылая ему сигналы «стоп» и «задний ход» — увы, тщетно. Тогда, выждав из маленькой мести длинную паузу, Ладвин-младший тихим, полным достоинства голосом успокоил начавшую уныло причитать крикунью сообщением, что у него в сумке этих «стрекоз» ещё три штуки. В ответ немедленно повеселели, откашлялись и сразу принялись активно распоряжаться: Инфантьева вместе с Сержем погнали вытаскивать машины в нормальную зону; далее с многочисленными наставлениями о бережливости вручили рыцарю новую жужжалку и отправили на разведку. Затем Эльза, улучив момент, отвела Станислава в сторонку, аккуратно поправила ему воротничок рубашки и, накручивая декоративную пуговицу, принесла свои извинения, после чего, не поднимая глаз, быстро удалилась. Молодой человек остался вполне удовлетворённым, тем более, что получил вдобавок возможность незаметно провести часок с большой пользой для себя.