Он ощущал дрожь во всем теле, в груди вспышками разгоралось чувство вины, смешиваясь с чем-то новым, неудобным и громоздким, а потому опасным.

Сейчас язык не повернулся бы назвать Хоуп Ванмеер - Гремелкой, потому что в творящемся таинстве, крылась ее, очевидно, потрясающая воля, талант и гениальность, за которые ее любили и готовы были сжить со свету. Метаморфоза произошедшая с этой женщиной ничуть не коснулась ее внешности, но никого красивее Бенедикт не встречал в своей жизни, ни одно лицо, которое бы вызывало такое непреодолимое желание остановить это мгновение и пожалуй, не жалеть, что жизнь после него, гипотетически оборвется.