Глава 18

Хейли

Тридцать минут спустя

Ресторан шикарный до умопомрачения. Серьезно, я не шучу. В таком месте мне бывать не доводилось. Здесь есть скатерти, разные бокалы для вина и воды, по два набора всех столовых приборов, и со мной разговаривают, как будто сейчас средневековье. Официанты ходят, будто из их задниц сыпется золотая пыль.

Страшно, если не сказать больше.

Но должна признать, что вкус еды за гранью восхищения.

Пробуя каждый кусочек своей вырезки из оленины, я умираю по капле. Вот насколько она вкусная. И, может, у меня все же вырывается пара стонов.

Томас продолжает смотреть на меня с глупой улыбкой на лице, и у меня постоянно возникает чувство, что надо мной смеются за использование неправильной вилки и ножа, но мне все равно.

— И как тебе? — спрашивает он.

— Вкусно! — отвечаю.

Томас смеется.

— Мог бы по стонам догадаться.

— Извини... Просто не получается себя контролировать.

Он наклоняется вперед и шепчет:

— Или это из-за пробки?

Я почти давлюсь маленьким кусочком, но в конце концов мне удается его проглотить.

— Стараюсь не обращать на нее внимания.

— О, так мои разговоры о ней лишь заставляют тебя чувствовать ее больше? Приятно знать, — усмехается Томас.

— Перестань, — шиплю я.

— Почему? Смущаемся?

— Да. Здесь не место для подобного.

— Вот как? Оно отличается от колледжа? Я мог бы сделать это где угодно, — размышляет Томас, откусывая крабового мяса.

— Если бы я знала, что ты везешь меня в такое роскошное место, я бы оделась лучше.

— Ты потрясающе выглядишь, Хейли, — его слова заставляют меня покраснеть.

Я тереблю мочки ушей, напоминая себе о выбранных сережках. Я люблю их, но носить их с чем-то причудливым действительно не подходит.

— Ну, я просто чувствую себя здесь не в своей тарелке с моими серьгами в виде мороженого.

— Хм… — он облизывает губы. — Они делают тебя только красивее.

Пытаюсь спрятать улыбку за вилкой, но не выходит. К счастью, мне улыбаются в ответ. Комплименты... почему я так быстро ведусь на них каждый раз?

— Тебе неловко, — произносит Томас.

— Нет, абсолютно, — прочищаю я горло, но он, как и я, знает, что я лгу.

— Я не буду скрывать свое мнение о тебе, Хейли. Скажу тебе все, что у меня на уме. Плохое или хорошее. Ты не против?

— Да, а почему бы и нет?

Он пожимает плечами.

— Некоторые люди не выдерживают накал.

— Думаю, я уже доказала, что не из их числа, — на моем лице растягивается самодовольная улыбка.

— Хорошо... тогда давай продолжим нашу игру. Задай три вопроса, и я отвечу на них, затем ты сделаешь то же самое.

— Снова хочешь сыграть? Я думала, мы уже прошли через это, — отвечаю ему.

— Есть еще многое чего, что я могу узнать о тебе. Мы только собираемся познакомиться друг с другом, — говорит он, делая глоток вина.

Я поджимаю губы.

— Значит, ты хочешь узнать меня за пределами спальни?

Ему требуется время, чтобы поставить бокал и подумать над ответом.

— Я хочу знать, кого трахаю, — он наклоняется вперед. — Так каков будет ответ, Хейли? Ты позволишь мне узнать твои мысли так же, как я узнал твое тело?

— С учетом того, что ты уже хорошо знаешь мое тело… возможно, — отвечаю, делая глоток своего напитка. — Хорошо, ты первый.

Томас откидывается на спинку стула, немного задумавшись.

— Если бы я не преподавал, ты бы ходила на уроки и занималась бы лучше?

Я кривлюсь.

— Что это за вопрос такой?

Он трясет пальцем.

— А-а-а. Сначала ответь. Вопрос позже.

Я закатываю глаза.

— Хорошо. Не знаю. Может быть. Но я не пропускаю ни одного из твоих занятий сейчас, не так ли?

— Но прогуливала, — дразнит он, ведя пальцем по невидимой линии на столе.

— Моя очередь. Ты когда-нибудь подумал бы о том, чтобы трахнуть меня, если бы не встретился со мной до первого урока?

— Конечно, — ухмыляется он. — Притяжение произошло бы, встреть я тебя раньше или позже. Посодействовал бы я этому? Возможно, нет. Но ведь между нами все произошло не так, правда? Мы можем пойти столь многими жизненными путями, но думать о них бесполезно, потому что выбрали только один. Тот, в который должны верить. Это все, что мы можем сделать. Поверь, мы сделали правильный выбор.

Я киваю. В этом утверждении на самом деле много мудрости.

— Ты прав. Стоит отстаивать свой выбор.

— Мне мало о тебе известно, но я даже не хочу знать, что случилось бы, если бы мы не встретились.

Все его слова заставляют меня чувствовать обязанность стараться больше изо всех сил. Кажется, он гораздо более заинтересован и на самом деле согласен с выбором, который сделал, трахнув меня. Похоже, он наконец-то смирился с нашими «отношениями». Или что, черт возьми, между нами такое.

— Итак… второй вопрос… Где ты раздобыла эти сережки?

Мои глаза округляются.

— Что, прости?

— Где ты их взяла? — Томас указывает на них, и инстинкт подсказывает мне немедленно схватить их и держать крепко.

— Какая разница?

Он пожимает плечами.

— Никакой, если бы тебе было на них плевать. Но ты их любишь.

Слова застряли у меня в горле.

— Откуда ты знаешь?

Он улыбается мне в ответ.

— Да ладно, Хейли... это не первая наша встреча, и я начинаю узнавать твои маленькие причуды. Нет ничего постыдного в том, что они много значат для тебя. Мне просто интересно.

Вздыхаю и упираюсь взглядом в стол, чтобы обдумать ответ секунду. Это не его дело. Или его? Значит ли он что-то для меня? Или хватит рассказывать ему о себе? Много ли я для него значу, раз ему хочется знать? Кажется, да.

Глубоко вздохнув, говорю:

— Я получила их от отца на седьмой день рождения. Знаю, что они дурацкие, и я слишком взрослая, чтобы носить такое, но я люблю их.

Томас опускает взгляд и кивает, затем вскидывает голову и улыбается.

— Я понял. Твой отец много значит для тебя, и это действительно восхитительно. Надеюсь, он любит тебя также сильно.

Сжимаю губы, прикусывая нижнюю в процессе.

— Надеюсь. — Мое горло внезапно сжимает, и я не могу нормально сглотнуть, поэтому быстро делаю глоток напитка и говорю: — Следующий вопрос. Мы будем когда-нибудь кем-то большим, чем друзьями по сексу?

Его губы приоткрываются, но он снова закрывает рот, выражение его лица суровеет.

— Ты же знаешь, что я не могу ответить на этот вопрос, Хейли.

— Не можешь или не хочешь?

Томас просто смотрит на меня, не говоря ни слова.

Я пожимаю плечами.

— Попытаться стоило.

Честно говоря, я слегка разочарована и обижена. Я имею в виду, он мог бы просто сказать нет, верно? Никаких обид. Или подобного.

Вздыхаю про себя. Кого я обманываю? Конечно, чувства имеют место. Я не трахаюсь с парнями просто так. Точнее, до него я вообще не трахалась ни с кем, и это что-то значит для меня. Пусть это и фигня для него, но, по крайней мере, он мог признать тот факт, что я есть и никуда не денусь.

— Я хочу знать о твоих мечтах, Хейли, — говорит он. — Что ты хочешь делать после колледжа?

— Моих мечтах? — смутившись, хмурюсь я. — Я еще не думала.

— Где ты себя видишь через десять лет?

— Не знаю. Может быть, открою бизнес где-нибудь, — прочищаю горло я. — Но ты еще не ответил на мой вопрос.

— Не хочу. Разве мы не можем больше поговорить о твоих родителях? Или увлечениях? Хотелось бы узнать о тебе больше, — говорит он.

— Я не хочу говорить о своих родителях. Любая тема, но не они, — я поставила бокал слишком резко, отчего немного вина выплеснулось на меня. — Зараза.

Томас берет салфетку и наклоняется над столом.

— Черт, давай помогу.

Он промокает ткань на мне, но я выхватываю ее и сама вытираю одежду.

— У меня есть руки. Я сама справлюсь. Спасибо.

— Без проблем. Нам, правда, не обязательно говорить о твоих родителях. Просто расскажи мне что-нибудь еще.

Грязная салфетка летит на стол.

— Что рассказать? Я — задрот, любящий единорогов и радугу, предпочитающий громкую музыку разговорам с людьми, а также любящий яркие цвета и все, что отвлекает. Я довольно странная, но вполне нормальная. Я упоминала, что люблю вечеринки и тусоваться с мальчиками? — вскидываю бровь, чтобы подразнить его.

— Пока эти мальчики не трогают тебя, развлекайся.

— Серьезно? — Я ерзаю на месте. — Потому что могу поклясться, что не принадлежу никому, поэтому мальчики могут трогать меня везде, где хотят, и я с удовольствием позволю им.

Он сужает глаза.

— Не играй со мной в грязные игры, Хейли. Я не тот, кого стоит дразнить.

— О, а я та?

— Чем ты так расстроена? Вопросом о твоих родителях? В нем все дело, верно?

У меня нос дергается от раздражения. Он действительно толкает меня сейчас.

— Или потому, что я никогда не говорил, что ты моя?

Томас тянется рукой в карман.

Штуковина внутри меня начинает вибрировать.

Я визжу.

Все оборачиваются.

Томас прижимает палец к своим губам и указывает мне молчать.

— Ни звука.

— Что за хрень? — говорю я.

— Тсс… не так громко. Ты же не хочешь, чтобы все здесь узнали, что ты сидишь с анальной пробкой в заднице, не так ли? — шепчет он.

— Эта штуковина вибрирует? О, Боже мой. — Мои зрачки расширяются, а затем я рычу: — Это делаешь ты.

— Да, я. Мне нужно донести свою точку зрения.

— Какую точку? — Я содрогаюсь и стискиваю ноги от вибрации, которая проносится по всему моему телу, вызывая восхитительную пульсацию.

Блядь. Как я должна сконцентрироваться на разговоре? Как мне есть эту чертову оленину, если я не могу поднять сраную вилку, чтобы она не дрожала?

— Ты — моя, Хейли. Неважно, что ты думаешь по этому поводу. Когда я говорю, что ты моя, ты полностью моя. Никто, и я повторяю, никто не прикоснется к тебе. Я не делюсь тем, что принадлежит мне.

— Я не принадлежу…

— Ты принадлежала мне с момента, когда я сунул язык в твою киску, и ты это знаешь, — тихо рычит он. — Думаешь, я играю, да? А вот и нет. Возможно, я не хочу определять, какого черта мы здесь делаем, но это не делает меня менее жадным ублюдком. И я чертовски жадный, когда дело доходит до тебя. У меня есть одна проблема, которую я готов признать сейчас — я думаю о тебе каждую чертову секунду, хочу засунуть свой язык в твою киску, а затем и член, пока не услышу, как ты станешь кричать мое имя. Я также, наконец, смирился с тем, что я ревнивый придурок, и тебе не понравится моя ревность, Хейли, так что не заставляй меня ревновать, позволяя другим мальчикам пробовать тебя.