Глава сорок пятая

— Мне представиться?

Макаров поставил чайник на плиту, потом сел за стол и ответил:

— Думаю, не надо. Бронислав Евгеньевич Наставший, хозяин магазинчиков и одновременно руководитель фирмы, которая готовит телохранителей. Впрочем, если я не прав…

— О, женщины! — сказал непонятную для Макарова фразу Наставший. — Ничтожество вам имя. Хотя, если бы не они, мы бы так и не познакомились.

Олег насторожился. Женщины вроде никак не были замешаны в том, что сегодня у него произошло две встречи: с Насоновым и Беном.

— Я не ханжа, — продолжил Наставший. — Я хоть и ругаюсь для вида, но совсем не против, если наши красавицы встречаются и даже спят с нормальными мужиками. Против природы не попрешь. Но когда они начинают продавать меня…

Макаров нахмурился, и собеседник это заметил:

— Да, Наталья Горбатова с сегодняшнего дня безработная.

— Но о вас она не давала мне никакой информации, поверьте.

— А кто давал?

Оставалось закладывать Шиманова. Ему, мертвому, конечно, все равно… Но Олег не смог произнести ни слова и молчал.

Выдержав длинную паузу, вновь заговорил Бен:

— Дело, Олег Иванович, не только лично в моей персоне. Наталья Горбатова совершила и более серьезный проступок. Она не оценила талант хранителя секретов господина Борщева. Когда работала у компьютеров с дискетой, то не учла, что и в пустом кабинете есть глаза. Более того, мы не просто увидели, как Горбатова списывает закрытую информацию: мы даже узнали, что именно ее интересует. Точнее, вас. Леонид Леонидович Володарский. Жил на земле до вчерашней ночи такой человек. До встречи с вами, Олег Иванович.

Макаров почувствовал себя препротивно. Он даже не поднялся, чтоб выключить закипевший чайник, за него это сделал гость. Он же снял с полки чашки, сахарницу, поставил все на стол. Потом спросил:

— У вас есть чай? Я предпочитаю только свежую заварку, уж простите гурмана.

— Я не убивал Володарского, — сказал Олег.

— А в этом никто и не сомневается. Володарского, естественно, убили не вы.

— Так чего же вам от меня нужно?

Бен улыбнулся:

— Чай нужен, Олег Иванович. А Володарского убил ваш бывший солдат. Я вовсе не хочу вас этим уколоть, Насонов прошел большой армейский путь, служил не только во внутренних войсках, но именно в Чечне произошло как раз то, из-за чего он прирезал Крашенинникова, взорвал своего бывшего дружка, стал охотиться на вас и, поверьте, не вмешайся мы, наверняка подстрелил бы.

— И это все из-за документов погибшего сержанта, Сокольцова?

— Документы были поводом. Не в пятидесяти миллионах, которые он рассчитывал получить, дело, вернее, не только в них. Все гораздо серьезней, Олег Иванович.

Куда уж серьезней, подумал Макаров. Куча трупов, ножи, пистолеты, бомбы, наконец. Дикий Запад, а не столица.

Наставший угадал его мысли:

— Все серьезней, поверьте, хотя и тут речь о смертях идет. Но это, если можно так сказать, один уровень. А есть другой, где иные ценности, иные действующие лица, которые знать не знают ни нас с вами, ни Сокольцова с Володарским…

Пришел Костя, выложил на стол бутылку водки, банку килек в томате, сыр, колбасу, тут же принялся нарезать бутерброды. Макаров вытащил из холодильника порезанную уже жирную ставриду, банку с маринованными огурцами.

— Водки мало под такую богатую закуску, — весело сказал Костя. — Может, еще одну взять, Бронислав Евгеньевич?

Тот словно и не услышал парня, продолжил прерванный разговор.

— Вы, Олег Иванович, слишком уж рьяно в большую игру вторглись, до того рьяно, что пришлось мне кое у кого испрашивать консультации, как быть. И этот кое-кто обматерил меня, вас, всю нашу великую державу и в конце концов разрешил раскрыть карты… Костя, мне килечку откупорь, я человек старорежимный, люблю пить с граненого стакана под луковицу и кильку. Бурную участковую юность так вспоминаю. В том смысле, что участковым служить начинал.

— Стакана нет, — виновато сказал Макаров. — А луковицу разыщем.

— И то ладно… Эх, не та водка пошла. И кривиться не после чего. Так, ладно, про ваш уровень рассказывать или вы, Олег Иванович, во всем уже разобрались?

— Наверное, не во всем.

— Тогда с нулевого цикла и начнем. Насонов в поле зрения милиции попал потому, что приторговывал оружием, так, мелкими партиями…

— Милиции? А ваша контора тут при чем?

— Об этом немного позже, ладно? Когда про другой уровень речь зайдет. Так вот…

К Насонову только присматривались, чтоб не вспугнуть и просчитать весь путь, который проделывают стволы через такую крупную перевалочную базу, какой является Москва. Пистолеты и жесть с патронами бывший «солдат удачи» хранил на даче и у знакомой женщины, Анастасии Тихониной. Отец ее, Тихонин, был одним из тех, кто поставлял оружие в столицу. Бизнес давал возможность Насонову безбедно существовать, но у него, видно, были свои понятия о бедности и богатстве. Из Чечни он привез документы и бумаги двух убитых бойцов. Вышел на их родителей, соврал, что солдаты живы, находятся в плену, нужны лишь деньги на освобождение. Одна семья отдала ему тридцать миллионов, с матери Сокольцова Насонов потребовал уже больше, пятьдесят, и тут в дело вмешался Макаров. «Солдат удачи», наверное, знал, что полковник не отступится от своего, потому решил убрать и его, и подельника — Володарского. И это просто счастье, что Макаров отказался от того, чтоб Володарский его подбросил на своей машине…

— А за что Насонов убил Крашенинникова?

— На этот счет у нас только версия: Крашенинников, напуганный, кстати, вами, чем-то пригрозил Насонову. В ночь, когда бежал от вас, он встретился с Насоновым и сказал, что выдаст милиции Анастасию, которая хранит оружие.

— Это вам Володарский поведал? Он что, на всех работал?

— Парчушка, — кивнул Костя. — Ссученный, чтоб понятней было. Зеки так говорят.

Бен развел руками:

— Ну что значит «на всех»? Милиция его давно уже прижала, он делился информацией, не всей, конечно, но и ценное кое-что выбалтывал.

— Про мину в машине Толика Шиманова он действительно сообщил?

Наставший хмыкнул:

— Олег Иванович, мы как-то перескакиваем с одного на другое. Последовательности в разговоре нет, понимаете?

— Простите, Бронислав Евгеньевич. Но мы с Толиком были друзьями, и такая вот смерть… Если вы знали о мине и не спасли его…

Бен перебил Макарова:

— Шиманов и нам был не посторонний, но это — тоже другой уровень, о нем речь впереди. Здесь-то все ясно?

Олег кивнул:

— Кажется. После вчерашнего взрыва вы начали следить за Насоновым, увидели, что он сегодня поехал ко мне, вот потому-то и оказались здесь. Не дали, так сказать, помереть. Я прав?

— В целом, да.

— За правоту надо выпить, — сказал Костя. — Я уже налил.

Бен поморщился:

— Ты забываешь, я пью один раз. Потому и просил в стакан наливать. Но шутки в сторону. Знаешь, Олег Иванович, почему так перепугался тебя Насонов и стал заметать следы?

— Чего ж тут не знать. Кому охота в тюрьму садиться.

Бен ответил без улыбки:

— Я думаю, этот человек как раз бы с удовольствием и сел. Тюрьма не могила, все ж в живых остался бы. Но суть в том, что до скамьи подсудимых дойти у него шансов нет. Его уберут прежде, чем он уляжется на тюремные нары: не допустят, чтоб дал хоть какие-то показания.

— Тихонин уберет? — спросил Олег. — У него такое влияние и такие связи, что вы не можете ничего с ним поделать?

Костя не слишком весело засмеялся:

— Мы-то как раз можем, Олег Иванович.

— Мы можем, — повторил Бен. — Только дело не в Тихонине. Тех стволов, что хранятся на квартире его дочери, хватит на какую-нибудь некрупную московскую банду. Насонов занимался их продажей на свой страх и риск. В Приднестровье он воевал вместе с добровольцами из Омска, вот те и познакомили его с Тихониным. Но это — семечки. А вот уже через свою фирму Насонов приложил руку к тому, чтоб шли в ту же Чечню и партии нового стрелкового оружия, и боевая техника, и «Мухи», и мины. Все то, чем нас там лупили, Олег Иванович. Вы не задумывались, откуда у «волков» столько боеприпасов? Федералам нечем было рожки автоматов снаряжать, а чеченцы позволяли себе и в воздух салютовать не холостыми. Бывало, конечно, и у них трудности случались, но тогда быстренько наступало перемирие, при котором вы кое-как зализывали раны, а они довооружались.

Макаров помолчал. Эта тема была больной для него. Официально бытовала версия, что в Чечне остались склады с оружием с тех времен, когда войскам пришлось покинуть республику, — это в начале девяностых произошло. Но уже в ходе боевых действий его ребята не однажды обнаруживали тайники с автоматами, минами, на которых стояла свежайшая маркировка. Находили у чеченцев и оружие новейших разработок, еще не поступавшее спецназовцам.

— Что, Насонов такой великий человек, который заведует у нас арсеналами? — спросил Олег.

— Он «двенадцать на два», Олег Иванович, — ответил Костя. — Мальчик на побегушках.

— Ну нахватался словечек, как блох, — Бен даже поморщился. — Впору спросить, в какой колонии срок мотал… Но по сути Костя верно сказал. В госпитале Насонов сошелся с одним офицером. Фамилия его… Впрочем, это не обязательно. Суть в том, что офицер сделал твоего вояку одним звеном длинной-длинной цепочки. Оружием распоряжаются политики и генералы, тут спору нет, но чернорабочие, исполнители им, крути не крути, нужны. Бумаги, деньги взять, передать… Свои же руки пачкать не хочется.

Бен отставил опустевшую чашку, шумно выдохнул, потянулся:

— Уж и не знаю, что еще к сказанному добавить. Эти, которые с чистыми руками, при таких погонах и должностях, что их ни одно наше силовое министерство побеспокоить не может. Пешки иногда нам попадаются, как, к примеру, тот офицер, что Насонова завербовал. Но с ним товарищи всего пару дней и имели честь беседовать, на третий он скоропостижно окочурился: проглотил цианид. Только не спрашивайте, как яд в изолятор попал, ладно? И какими путями он попадет туда же, если вдруг на нары сядет Насонов.