Глава пятьдесят первая

Мурена пялила бессмысленные рыбьи глаза на трех мужчин, сидевших за маленьким столиком у огромного аквариума. Одного из них она видела впервые. Он был в строгом костюме, в очках с благородной оправой, его можно было бы назвать очень интересным, но общее впечатление портила красная лысина, редькой выпирающая из венца седеющих волос.

Мужчина говорил спокойно, медленно, будто постоянно прислушивался к своим словам.

— Вы сорвали нам крупную сделку, и потому мы заинтересовались вашей конторой. Признаюсь: так и не выяснили пока, какое ведомство обеспечивает вам «крышу».

— Мы сами себе хозяева, — сказал Шиманов.

На пороге показалась длинноногая девочка, одарила всех чарующим взглядом:

— Кофе подать?

Шиманов взглянул на гостя. Тот покачал головой.

— Спасибо, Света, пока не надо.

Девочка работала на месте Наташи. Макаров невольно сравнил их. Представил себя вот с этой, рыженькой, за столиком с испанским вином и виноградом. Не получилось.

Наташа звонила вчера. Сказала, что вряд ли вернется в Москву, что Бен все же порядочный мужик и от его имени ей уже предложили неплохую работу.

«Я думаю, постель не испортила наших отношений и мы остались друзьями?».

«Плохо, что ты говоришь об этом в прошедшем времени».

Она рассмеялась: «Могу и в настоящем: приезжай на пару дней. Но не больше. Ты будешь самым лучшим и долгожданным моим гостем».

«Ты меня воспринимаешь только в образе гостя?»

Она ответила уже серьезно: «Только. Но согласись, нам обоим большего и не надо. Это как время подснежников. Чумеешь, когда видишь их в лесу. Но если бы они цвели все лето, их бы так не ценили…»

Макаров с трудом прервал воспоминания и попробовал вникнуть в то, о чем говорят Шиманов и человек с красной лысиной.

— «Сами хозяева»? — повторил, ухмыляясь, гость слова Шиманова. — Ни один театр художественной самодеятельности профессионально «Гамлета» не поставит, даже если есть там и актеры-самородки. Такому театру, как минимум, нужен высококлассный режиссер. Мы — профессионалы, но вы эту партию сыграли лучше нас. Хотите убедить, что мы проиграли дилетантам?

— Профессионалы-торговцы? — спросил Шиманов.

— Как и вы. Разница лишь в том, что сегодня мы считаем убытки, вы — барыши. А встретились мы затем, чтобы, как я это вижу, в дальнейшем перестать быть конкурентами и находить общий язык.

— Мы тоже считаем только убытки, — ответил Шиманов. — И я лично, и мой друг, — он показал глазами на Макарова, — мы в Чечне потеряли лучших своих товарищей. А туда, бля, опять хотят поставлять эшелоны с вооружением.

— Не надо эмоций и политики, — быстро сказал гость. — На кавказском рынке есть потребность в оружии, а раз есть потребность, то оно туда все равно придет, не от нас, так с Востока, с Юга.

— Вы не были там, не воевали?

— Это опять эмоции. И потом, господа, вы же понимаете, что я представляю интересы, так сказать, фирмы-посредника. Перед нами поставили задачу сбыть товар, и задачу эту ставили, между прочим, люди, обремененные такой властью и такими званиями, о которых всем смертным только мечтать приходится. Но в итоге они потеряли миллионы долларов, мы — свой процент от сделки. Плюс к этому еще масса неудобств: надо дополнительно работать со средствами массовой информации, чтоб через них не «утекли» документы, похищенные у Мусаргова.

— Тут можете дать отбой, «ноги» этим документам мы пока не приделали, пусть ждут своего часа.

Лысый, кажется, удивился:

— Но со временем бумаги потеряют ценность, на чем же вы тогда будете делать свой бизнес?

— Нам трудно понять друг друга, — сказал Шиманов. — Мы продолжаем оперировать еще таким понятием, как нравственность, а этого слова в вашем лексиконе уже нет.

— Ну почему же нет? Нравственно все то, что выгодно.

— Не утрируйте.

— И не думаю. Это действительно лозунг современной политики… Анатолий, вы ведь умный мужик, вы же должны понять, что наша неудача временная. Сегодня не получилось, но завтра-послезавтра и бронетехнику, и установки залпового огня, и стрелковое оружие в тех объемах, в каких надо, мы все равно продадим кому пожелаем, потому что у нас, как вы понимаете, надежная «крыша» есть…

— А вашей «крыше» очень нужен большой скандал? Мы ведь опять в самый нужный момент уведем у вас чемоданчик.

— Я так понимаю, что ваш Бен с нашим генералом сейчас как раз и договариваются о том, сколько будет стоить ваше невмешательство в наши дела.

— Вряд ли договорятся. У нас большие идеологические расхождения.

— Сегодня идеология вроде одна…

— А завтра? Вдруг восторжествуют иные, порядочные принципы, а?

— Но существуем-то мы пока в дне сегодняшнем. А это значит, что если не подпишем сегодня мирный договор…

— На ваших условиях не подпишем, это я гарантирую. Так что будем воевать с вами. Хотите без войны — продавайте свое оружие в Верхнюю Вольту или куда-нибудь еще дальше.

— Да, было бы проще, если б мы знали, от имени какого ведомства вы действуете. Вас бы просто поставили по стойке «смирно»…

— Так, как поставили вас? Или вы, бля, по зову сердца хотите, чтоб в стране продолжилась бойня?

Опять вошла рыжая девочка:

— Бронислав Евгеньевич просит всех зайти к нему.

Поднялись, пошли по длинному широкому коридору. У одной из дверей Шиманов приостановился:

— В этом кабинете работал хороший мой друг, Игорек. Его убили.

Гость кивнул, словно знал эту историю:

— Если мы когда-нибудь встретимся на нашей территории, я покажу вам кабинет человека, который вроде бы беспричинно бросился с крыши дома вниз головой. Я краем уха слышал, что он имел какое-то отношение к смерти вашего Игоря.

В кабинете Бена сидел незнакомый человек с прямо-таки неестественно прямой спиной. Он ни с кем не поздоровался, у Макарова создалось такое впечатление, что он даже не видит никого. Холодные глаза его были устремлены в одну точку: в пепельницу на столе Наставшего.

Бен жестом пригласил сесть вошедших, сказал:

— Я одного гостя уже познакомил с кое-какими результатами нашей деятельности, теперь повторю это еще раз, для всех присутствующих. — Он погладил ладонью папки, лежащие перед ним. — Ныне мы сорвали один из проектов переброски крупной партии оружия на Кавказ. Но это — не главное в сегодняшнем разговоре. У нас есть неопровержимые доказательства того, что существуют по крайней мере еще два варианта, предусматривающих поставку вооружения в эту зону. Причастны к разработке этих вариантов политики и военные с такими громкими именами, что обнародование фактов может привести к непредсказуемым политическим потрясениям. Именно поэтому вы, как посредники, чувствовали себя вроде бы в безопасности: большие люди никогда не тонут, а потому не дадут утонуть и вам. Но это, оказывается, заблуждение. Я уже доказал это товарищу генералу, и он согласился, что мои доказательства весомы. Документы в этих папках недвусмысленно говорят о том, что если факты продажи оружия на Кавказ станут достоянием общественности, то сильные мира сего не захотят делить ответственность с вами. Они выйдут из воды сухими, более того, они уже сейчас, до заключения сделки, обезопасили себя и юридически вывели из-под удара. Главными коррупционерами и представителями партии войны окажетесь вы. Политики даже наберут на этих процессах выигрышные баллы, что важно в приближающейся избирательной кампании.

— Можно посмотреть материалы папок? — спросил человек с красной лысиной.

— Естественно. Мы заготовили вам копии.

— Суки, — сказал генерал с прямой спиной. — Они готовы нас сдать с потрохами, это действительно так, я уже кое-что полистал. Если все обойдется, нам — жалкие проценты, если не обойдется, то лучше застрелиться. Нам уготованы процессы врагов народа. Нашли «шестерок», суки. А сами останутся на белых конях.

— Правильно, — кивнул Бен. — Потому сейчас не столько в наших, сколько в ваших интересах не допустить того, чтоб оружие ушло на Кавказ. Об этом и надо подумать…