— Там, у Котенковых, сейчас мой товарищ, Женя Зырянов, — сказал Макаров. — Он спецназовец, постоит и за себя, и за них, но не хотелось бы крайних, так сказать, мер.

— Возраст, приметы?

— Молодой, двадцати пяти еще нет. Кисть правой руки в плену чеченском потерял.

— Учтем. И попробуем помочь. Теперь, если нет ко мне вопросов…

— Ты же комментарий обещал, Игорь, — сказал Шиманов.

— Я не обещал, я спросил, нуждаетесь ли вы в нем. А комментировать тут, собственно, и нечего. Машину у вашего Базарова троица изъяла по накатанной уже и отработанной другими схеме. Что на хороший кулак нарвались — накладка, с кем не бывает, можно хотя бы понять. А дальше — полный непрофессионализм. Назначать встречу если не у своего дома, то рядом с гаражом машины, которая уже засвечена, — или глупость несусветная, или Крашенинников тут действительно ни при чем. Заложника держат в доме родственника. Оставляют свои координаты, — при этом он опять взглянул на визитку. — От Пилявина, признаться, этого не ожидал. Он, как мне казалось, не такой дурак, чтоб совершать явную уголовщину и оставлять следы… Ну, и много еще проколов сделано, перечислять все не хочется.

— Да уж, не дурак Эдик, если работает замом генерального, — сказал Шиманов.

— «Тракс», думаю, фикция, на визитке ведь все нарисовать можно, лишь бы звучало красиво и солидно. Эдуард любил порисоваться. Я ведь знал его, он мне где-то нравился. Потом под крутой откос пошел… И, говорите, уже родителей убитых бойцов шантажировать начал? Если так, то, что ж, ответит за это по полной программе.

— А Крашенинников? — спросил Макаров. — И я не понял, кто такой Володарский. Догадываюсь, это тот третий, который ночью на нас напал, но откуда вы его знаете?

Он поймал на себе осуждающий взгляд Шиманова, вспомнил, что тот просил не задавать никаких вопросов, и легонько пожал плечами: извини, мол, не вытерпел.

Недовольно поморщился и Игорь:

— Что значит «откуда»… Работаем, вот и знаем. Но давайте все-таки я буду вопросы задавать. Кроме сказанного, что вы еще можете добавить по хозяину «Москвича», Базарову? Он физически хорошо развит? Оружие у него какое-нибудь, в том числе и холодное, видели? Он правша, левша?

Вопросы эти показались Макарову дурацкими, не имеющими никакого отношения к делу, но свое мнение он теперь держал при себе. Олег понял, что перед ним сидит профессионал высокой пробы, аналитик, и стал говорить обо всем, что знал. Оружия у Павла не видел. Знаком с ним поверхностно, знает лишь, что ложку тот держит в правой руке. Силен или нет? Черт его знает, но после отсидки в подвале шофер еле на ногах стоял, это факт.

— Скажите, а мог бы он убить кого-нибудь? Ну, скажем, Крашенинникова? Не высказывал, кстати, таких мыслей? Повод ведь есть: отомстить за отобранную машину, за подвал…

Макаров просто обалдел от такого вопроса:

— Это вы к чему? Убить… — Он вспомнил слова Павла о мести, но тут же решил, что озвучивать их сейчас ни к чему. — С Крашенинникова хватит, думаю, того, что он ночью по лесу поплутал.

Игорь поднялся:

— Ладно, я вашу просьбу понял, постараюсь помочь. Не хотите на пару минут пройти в наш холл? Там есть на что посмотреть. Это дальше по коридору и направо. Впрочем, Наташа вас проводит. А я должен переговорить с вашим другом, товарищем Шимановым. — Он чуть улыбнулся. — А то в последнее время все с господами дело иметь приходится.

Красавица Наташа непонятно каким образом получила распоряжение Игоря и ждала Макарова у двери. За пределами строгого кабинета она уже могла себе позволить играть и женскую роль. Улыбнулась, чуть покачала коленкой:

— Хотите еще коньяку?

— Если только с вами на брудершафт.

— Я пью исключительно вина, хорошие вина, желательно испанские. И под хорошие фрукты.

— Это мне надо на всякий случай запомнить?

Улыбка стала еще откровенней:

— А почему бы и нет? Я на службе лишь до восемнадцати.

Повернулась, пошла чуть впереди, покачивая бедрами.

Макаров совершенно неожиданно для себя вдруг подумал о том, что уже много месяцев кряду, да что месяцев — около года, не чувствовал женских ласк. Однажды, правда, когда он приехал к Лесе, ее родители ушли на ночь из дома, оставили их двоих, но и тогда они легли в постель вроде как не по любви, а по обязанности…

«Черт, — ругнул он себя, — нашел где мыслить на вольные темы!»

В холле от них он отвлекся сразу. Здесь стоял аквариум, во всю стену, с гротами, диковинными водорослями, в которых змееподобное, похожее на мурену, страшилище — а может, это и была мурена — выслеживало более мелкую добычу: разноцветных, порхающих, словно бабочки, рыбешек. Рыбки были умны и держались стайкой подальше от водорослей.

Макаров даже не заметил, как ушла Наташа. От аквариума его оторвал тихий окающий голос:

— Наше окно в природу всех очаровывает. Я на день сюда по нескольку раз захожу. Прекрасный подбор рыб, не правда ли?

Обладатель волжского говорка был примерно одного возраста с Олегом, пониже и потолще, с бесцветными глазами на блеклом лице. Такие лица бывают у тех, кто не вылезает из кабинета.

— Это мурена? — спросил Олег, показывая на хищницу, сцапавшую все-таки одну из рыбешек.

На тусклом лице собеседника выделялись только полные губы. Они были красными и блестели словно от помады.

— Я в этих тварях не разбираюсь. А если бы мне и сказали их названия, через минуту забыл бы. Память сдает. Вот вы пришли сюда с товарищем… Я его знаю, видел, встречался, а фамилию запамятовал. Он у Игоря сейчас сидит…

Человек вопрос не задал, но смотрел сейчас на Макарова, явно ожидая ответа. Олегу это не понравилось.

— Она что, тварь эта, тем и живет, что рыбешек хватает?

Блестящие губы расплылись в улыбке:

— Хорошо от темы уходите! Шиманов ваш, впрочем, такой же. Чекист, ничего не скажешь… — И тут голос его полностью преобразился, потерял мягкость. — Поможем вашему горю, чем сможем. Я сегодня же сам людей подберу на выезд, Олег Иванович. Рад был с вами познакомиться.

Он резко развернулся и исчез из холла.

Почти тотчас появился Шиманов:

— Ну что, поехали? Или поглядим, что есть закон джунглей? Как эта проклятая бандитка, бля, обывателей пожирает.

— Я насмотрелся, — сказал Макаров. — А кто это со мной сейчас беседовал?

Анатолий удивленно взглянул на него. Макаров пояснил:

— Красногубый такой. Ты с ним в коридоре должен был встретиться.

— Ни с кем я не встречался… А, красногубый! Это наверняка тебя тут Борщев обхаживал. Толстый, лицо серое.

— Ну да!

— Федор Сергеевич. Он у них вроде как штабист. Игорь его недолюбливает. Суется и туда, куда ему не надо.

— У начштаба до всего должно быть дело.

— В этой конторе — нет. И потом, ты невнимательно меня слушал: он не начальник штаба, а «вроде как» — это разные вещи.

Вышли на улицу.

— Олег, ну какого черта ты с вопросами соваться начал? Я же просил…

— Мне показалось, что он фамилию спутал, Крашенинникова назвал Володарским.

Шиманов хмыкнул:

— Жди, он спутает! У Игоря такая голова!.. Он же в органах служил, перспективы у человека на лбу написаны были, но… Плюнул на все, сказал, что с детства испытывал тягу к предпринимательству, мечтал стать свободным художником… И ушел вот сюда, в частную охранную структуру и одновременно коммерческое предприятие. На жизнь не жалуется, хлеб с маслом жует… Впрочем, масло его мало интересует. Он спец до мозга костей, кайф от работы получает. Таких ныне редко встретить можно.

— Это точно, — согласился Олег.

— Вот только с кадрами Игорю не везет. Он меня что задержал-то? Предлагал должность.

— А ты?

— А что я? Сказал, что если выгонят в скором времени со службы, то согласен с его красавицами физподготовкой заниматься. Шучу, конечно. Но люди ему действительно нужны проверенные. А то видишь, какие попадаются? Бандиты. И получают вроде неплохо, а чем занимаются? Все эти Пилявины, Володарские. Правда, конкретно их он выгнал недавно, те на двух господ работать попробовали. Продавали соперникам экономическую информацию. Вернее, продавал Володарский, а Пилявин знал и молчал. Покрывал своего дружка.

Макаров остановился, пораженный услышанным.

— Толя, я не понял…

— А чего понимать? Игорь — один из первых помощников набирающей бешеные обороты черной лошадки по имени Бронислав Евгеньевич Наставший. Ты видел фотографию в кабинете? Это он и есть, собственной персоной. Тоже когда-то погоны носил. До осени девяносто третьего.

— Но Пилявин же числится на службе у какого-то Бена. А Бен, я слышал, чуть ли не главный мафиози столицы.

Шиманов заулыбался:

— Мафиози — это которые в черных очках, с пистолетами и любовницами. А которые в кабинетах — их по-другому называют: уважаемые люди. Ты на таких по телевизору иногда смотришь, они учат тебя, как надо честно жить. Они берут столько, что неподсудны, вот какое дело… Но мы о Бене говорим, да? Раньше, когда Бронислав Евгеньевич первые свои палатки открывал, на него мелочевка уголовная наезжать пробовала. Теперь в его дела шушера не суется. У него почти вся охрана из профессионалов. И войсковики там, и армейцы, и эфэсбэшники. Приторговывает, готовит охранные кадры коллегам по бизнесу… Так что ныне Бен — фигура большого масштаба. По начальным буквам его только за глаза называют, а так — по имени, отчеству и действительно с уважением.