Глава 18

Сколько подобных приемов нужно выстрадать человеку, чтобы ему было даровано помилование? Проклятье, в последнее время их было очень много. Учитывая то, где Лукас вырос, он делал пожертвования в фонды поддержки грамотности, образования и технологий городских школ. Но сегодня он с большим удовольствием остался бы дома с Сидней. Даже если бы они просто смотрели детективные сериалы, которые она так любила. Что угодно вместо посещения очередного приема (этот посвящен приютам для животных?) и пустой болтовне. Или временной отключке сознания.

Как сейчас.

Он кивнул и пробормотал подходящий сочувствующий ответ, когда миссис Анита Гэмбл — супруга одного из богатейших финансистов Восточного побережья — выдала очередную обличительную тираду по поводу чудовищного обращения с ее прекрасной шитцу, Прелестью, у парикмахера.

Господи. Правда что ли? Но он улыбнулся и изобразил нужную взволнованную реакцию и ответ. Он улыбался и терпел это все, задаваясь вопросом, когда же начнется мозговое кровотечение.

В Чикаго он посещал огромное множество общественных приемов и вечеринок, но тогда он был холостяком-бизнесменом, которому многое прощалось. Но не женатому мужчине. И уж точно не мужчине, женившемуся под алым знаменем скандала.

Отвлекшись от разглагольствований миссис Гэмбл о том, чтобы применить меры к парикмахерам, он просканировал комнату в поисках жены. Вот она. Окружена стаей женщин, мелькнувшими и исчезнувшими из его периферийного зрения. Со своими роскошными кудрями, спускающимися сексуальным водопадом на ее обнаженные плечи, она затмевала всех женщин в помещении. Изгибы, которыми он был одержим, были воплощением совершенства в элегантном черно-белом корсетном платье, которое обхватывало ее грудь и тонкую талию, а потом драматично ниспадало до пола. Он, зная некий толк в моде, наслаждался фасоном. Но именно женщина, его носящая, делала его незабываемым.

Теплота, смешанная с острым жаром желания, взволновала и одновременно успокоила его. С тех пор, как он открыл ей свою настоящую историю, ранее на этой неделе, в нем засела тревожная эмоция, которую было невозможно выкорчевать. В какой-то момент в кабинете он прекратил видеть свою жену в качестве преходящего явления своей жизни и начал думать о ней, как о ком-то постоянном.

И это пугало его до чертиков.

Рядом с ней он терял концентрацию. Проклятье, он прогуливал работу, только бы побыть с ней. Она заставила его усомниться в собственных взглядах на женщин и брак. А такая неуверенность — особенно в это критическое время — была опасной. Да, Сидней отличалась от всех женщин, которых он когда-либо встречал. Однако он все еще не раскрыл всего масштаба его планов относительно ее отца. Почему? Он просто не хотел, чтобы она смотрела на него с ненавистью? Или же часть его продолжала не доверять ей? Скорее всего, взрывная смесь из обоих вариантов.

— Пенни за твои мысли, — ворвался в его размышления знойный голос. Он моргнул, осознавая, что миссис Гэмбл покинула его, а ее место заняла Каролина Дрезден. — Или твои подороже будут?

— Здравствуй, Каролина, — поприветствовал он ее, игнорируя жар в пристальном взгляде брюнетки. — Как дела?

Ее губы, накрашенные красной помадой, надулись, что когда-то он находил сексуальным, но теперь это его раздражало.

— А тебе можно спрашивать у меня такое, когда ты стал женатым мужчиной? — она провела ногтем с алым лаком вниз по лацкану его смокинга. — Я первой признаю, что не верила, что ты действительно доведешь до конца эту идею с женитьбой. Но, когда ты на чем-то концентрируешься, ты всегда это получаешь, не так ли, Лукас? — промурлыкала она, смотря на него сквозь густую завесу ресниц. — Я помню, каково это было являться объектом этой... целеустремленности.

Совершенно очевидно, что ей хотелось освежить их воспоминания. Из того, что он помнил — честно говоря, этого было немного — ее несложно было привлечь. Аккуратно, но твердо он снял ее руку с себя и произнес с тягучим южным акцентом:

— А я не припоминаю, чтобы ты была такой упорной — или слабослышащей. Я — женат.

Ярость осветила ее взгляд на секунду, прежде чем она прикрыла настоящие чувства очередной улыбкой кошки, которая слопала птичку. Удивительно, как только сквозь ее безупречные зубы не стали пробиваться перья.

— А счастливо хоть женат? — проурчала она, выдавая предупредительную дрожь. Одной из причин, почему он закончил их короткое знакомство, были ее манипуляции. Она не говорила и не делала ничего без причины. — Я слышала, медовый месяц закончился, не успев начаться. А всего неделю назад твою жену видели с Тайлером Рейнхолдом, — она назвала ресторан, где Сидней обедала с матерью. — Уютный ланч? Может, блюдом дня было воссоединение?

Он изогнул бровь, изображая незаинтересованность, но что-то в его животе дернулось, выкрутилось. Ярость и покрытая грязью тень сомнения поднялись в его груди.

— Распространяешь сплетни, Каролина? — он цокнул языком. — В бизнесе, должно быть, застой.

Ее восторженный смех подействовал на его нервы подобно ржавому лезвию.

— Вовсе нет. Я никогда не занята настолько, чтобы проигнорировать дела друга. О, здравствуй, Сидней! — воскликнула она, когда его жена появилась рядом с ним и устроила свою руку на его локте. — Мои запоздалые поздравления со свадьбой.

— Спасибо, — холодно ответила Сидней.

— Я в восторге, что вы сумели прийти сегодня. Хотя, должна признать, я была удивлена увидеть вас, — меж бровей Каролины пролегла озабоченная морщинка, правдоподобное изображение тревоги. — Знакомый сказал, что вы уже приняли приглашение на сегодняшний прием у Рейнхолдов после балета.

Если бы он не чувствовал Сидней так хорошо, он бы и не заметил, как мимолетно напряглось ее тело. Возможно, он это себе и вообразил, но мерзкое подозрение в его голове прошипело, что он не ошибся. Ему хотелось оттянуть ее голову и изучить выражение ее лица, ее глаз. Убедиться, что жена не скрывает от него ничего.

Что она ему не лгала.

— В этом весь фокус со сплетнями, — выплюнула Сидней, каждое слово рассыпалось на тысячу льдинок. — Чаще всего, они ненадежны. Или неверны. Поэтому я и не увлекаюсь таким глупым и детским занятием, — удивление осветило острые черты Каролины, когда ее так вежливо, но колко поставили на место. Ее рот изогнулся в некрасивой гримасе, но прежде чем она успела и слово сказать, Сидней обернулась к нему с фирменной улыбкой Блэйков. — Джордж Гэмбл упомянул, как сильно он бы хотел с тобой поговорить.

— Я весь твой и его, — ответил он. Гордость ревела в нем подобно льву, яростная, громкая. Оставив разъяренную Каролину позади, он пересек комнату вместе с Сидней. Когда он увлекся неожиданно интересной беседой с мужем Аниты Гэмбл, его рука обнимала его жену.

Всю оставшееся время он пытался выкинуть из головы коварные ремарки Каролины. Но, когда они с Сидней вернулись домой пару часов спустя, эти слова продолжали смутно преследовать его, словно призраки, отказывающиеся выйти на свет. Но даже если он как-то смог проигнорировать хитрые подначки Каролины, он не мог избавиться от сомнения, которое они посеяли. Ни лопата, ни плуг не смогли бы выкорчевать его.

— Лукас.

Он стянул пальто с ее плеч, касаясь обнаженной кожи.

— Да?

— Хочешь поговорить о том, что сказала сегодня Каролина?

Он клацнул челюстью, отвернулся, чтобы повесить их пальто в шкаф, а затем присоединился к ней в гостиной. Сунув руки в карманы брюк, он изучил ее. Намек на нервозность под холодной собранностью. Вспышка настороженности в глазах. И его подозрения протянули свои ядовитые корни еще дальше.

— А есть о чем говорить, Сидней?

Она покачала головой, и в золотых и карамельных локонах отразился свет лампы.

— Когда я была на ланче с мамой, она, не предупредив меня, устроила так, что мы встретились с Тайлером в ресторане. Она также приняла приглашение на прием его родителей от моего имени. Я ни о чем не знала до того дня, — она подняла свои руки ладонями вверх в просьбе. — Я собиралась сказать тебе. Нечего было скрывать. Но, когда я пришла домой... это вылетело у меня из головы. Мы начали говорить о ней, а потом пошли в кабинет. И я совсем забыла рассказать тебе. У меня не было ни малейших намерений идти на прием или встречаться с Тайлером опять.

Он не отвечал. Не мог. На первый взгляд, ее доводы казались правдоподобными. Но при ближайшем рассмотрении — сколько времени прошло с того дня — почему она ничего не сказала? Его разум быстро подбросил отвратительных доводов, например, что она собиралась увидеться с бывшим еще раз. В конце концов, именно он был причиной того, что она не могла отдаться Лукасу в их брачную ночь. Неужели она все еще любила его?

Образ его отца крепко устаканился в его разуме. Разрушенный, побежденный. Из-за своей любви к женщине, которая разбивала его сердце и доверие снова и снова своей неверностью.

Смотря на ее прекрасное лицо, ему хотелось верить ей. Но его собственный опыт научил его, какие могут быть последствия от такого беззаботного, легкого доверия кому-либо.

— Скажи что-нибудь, — прошептала она.

— Пошли спать, — ответил он, протягивая ей руку.

После секундного сомнения она взяла его за руку и позволила отвести себя в спальню. Где он избавил ее от платья, скользил руками по всему ее телу, заставил кончить от своих пальцев, рта и члена. А, когда их дыхание вернулось в некоторое подобие нормы, и пот обсох на их коже, все началось сначала.

Потому что здесь, думал он, погружаясь в ее жадную, требовательную сердцевину, здесь не было лжи.