Рот Шарлен искривился в гримасе отвращения.

— Неужели, Сидней. Хлеб? Будто тебе нужно больше углеводов, — она вздохнула. — Не знаю, сколько раз я предупреждала тебя следить за тем, что ты ешь. Женщины твоих… — еще одна выразительная пауза — …достоинств должны быть более бдительными и осмотрительными.

Сидней положила ломоть на тарелку и сложила руки на коленях.

— Хватит, мам, — мягко сказала она, хотя и добавила в голос немного стали, чтобы сдержать материнский поток критики. — Я больше не позволю тебе так говорить со мной.

Шарлен испустила раздраженный вздох.

— Как драматично, Сидней...

— Благодаря целенаправленным указаниям и критике, я уже давно поняла, что не являюсь идеальным вторым размером. Также я знаю, что это разочаровывает и смущает тебя.

В ее голове эхом отозвался голос Лукаса, отдаваясь от стен и набирая громкость с каждым словом.

«Неужели твои родители принижали тебя до такой степени, что ты веришь, что заслуживаешь такого отношения...»

Она все еще ощущала прикосновение ладони Лукаса к своей челюсти. Все еще видела огонь, сверкающий в его бирюзовых глазах, когда он заставлял ее смотреть на себя в зеркало.

«Эта женщина — самый сознательный, бескорыстный, тактичный человек, которого я когда-либо встречал. А я знаком с ней всего пару недель. Как же они этого не видят... почему она позволяет им не замечать этого. Не уважать ее подарки, ее сердце, ее чувства».

— Я люблю тебя, мам, — продолжила она, отгоняя воспоминание. — Но если мои достоинства так тебя удручают, мы можем урезать количество наших встреч. А когда мы встречаемся, я больше не позволю тебе унижать меня.

Над их столиком, словно серая грозовая туча, нависло тяжелое, напряженное молчание.

— Что ж, — произнесла Шарлен голосом таким же жестким, как и ее осанка. — По всей видимости, брак с Лукасом Оливером также научил тебя быть неуважительной.

Сидней не ответила. Что бы она сейчас ни сказала, все было бы расценено как извинение, а она не собиралась извиняться за то, что, наконец — наконец-то — заступилась за себя же. Поборолась за себя. Восторг, легкий и яркий, как луч летнего солнца, осветил изнутри ее грудь. Несомненно, ее матери это виделось, как первый залп в попытке захватить контроль, но, черт побери, впервые она не покорилась, считая результат стычки предрешенным.

— Миссис Уильямсон спрашивала о тебе на нашем литературном вечере, — Шарлен сделала еще один глоток вина. — Она просила передать свои поздравления.

— Спасибо. Я позвоню ей.

Любезности. Банальности. Безопасные темы.

— Я сказала ей, что ты так и сделаешь, — потом она пустилась в подробный рассказ о событиях и вечеринках, на которых побывала, а также местные сплетни, не делая пауз, когда вернувшийся официант расставлял перед ними блюда. — Я приняла приглашение от твоего имени на прием к Рейнхолдсам после премьеры балета «Карнавал» на этой неделе. Я пришлю машину...

— Подожди, извини, — прервала ее Сидней, вклиниваясь в монолог. — Мама, почему ты это сделала? Я не могу пойти к Рейнхолдсам.

— Конечно же, ты пойдешь, — возразила та с беспечным взмахом руки. — Я думаю, это очень великодушно с их стороны пригласить тебя после того, как ты обошлась с Тайлером. Было бы грубо отказать им.

— Да, чрезвычайно щедро с их стороны пригласить Лукаса и меня в их дом, но я могу себе представить, как неловко это будет.

— Я ничего не говорила про Лукаса Оливера, — холодно поправила ее Шарлен. — Приглашение только для тебя.

— И ты согласилась? — она уставилась на мать. — Ты думаешь, что я пойду на вечеринку, устраиваемую моим бывшим женихом и его семьей, без моего мужа. Это смешно.

— Ты можешь пойти, Сидней. По крайней мере, ты можешь сделать это для Рейнхолдов и для меня с твоим отцом. Они протягивают нам оливковую ветку, и я настаиваю, чтобы ты приняла ее.

Злость на материнское высокомерие и бесцеремонное неприятие Лукаса вспыхнула быстро и горячо.

— Мама, я...

— Прошу прощения. Надеюсь, я не помешаю.

О Боже. Сидней прикрыла глаза на секунду. Не сейчас. Почему сейчас?

— Тайлер, — Шарлен встала, сияющая улыбка стерла холодное неодобрение, еще пару секунд назад застывшее на ее лице. Ее мать пожала руки бывшего жениха Сидней и прижалась своей щекой к его. — Как приятно тебя встретить.

— Вы прекрасны как всегда, Шарлен, — его взгляд переметнулся к Сидней, которая оставалась на своем месте, пребывая в шоке. В ее голове раздался шепоток сомнения, что эта случайная встреча не была такой уже случайной. А быстрый взгляд на мамину улыбку подтвердил подозрение. — Сидней, — он нагнулся, легко прикасаясь губами к ее щеке.

Месяц назад перед тем, как помолвка была расторгнута, такое прикосновение не было чем-то большим, чем вежливое приветствие. Но сейчас она подавила инстинктивное желание отодвинуться. Почему-то поцелуй от другого мужчины казался чем-то... неправильным.

— Здравствуй, Тайлер, — пробормотала она. — Надеюсь, ты хорошо поживаешь.

— Да, очень даже неплохо, — тон его голоса понизился, а слова, озвученные рядом с ее кожей, приобрели интимную окраску. Его взгляд прошелся по ее лицу, в глазах сверкнул жар, которого она раньше никогда не видела. На нее накатила морская болезнь. — Я скучал по тебе.

— Не присоединишься к нам? — ее мать указала на свободный стул, как будто он принадлежал только ей. — Я как раз говорила Сидней о приглашении на прием в эти выходные. Так мило со стороны твоей матери включить нас в список.

— Надеюсь, вы придете, — сказал он, не отрывая внимательного взгляда от лица Сидней.

— Я приняла приглашение этим утром, — в голосе Шарлен плескалось удовлетворение.

— Замечательно, — промурлыкал Тайлер. — К сожалению, не могу остаться на ланч. Я должен вернуться в офис на встречу. Но было невероятно приятно увидеть вас до приема. Сейчас я жду его с еще большим нетерпением.

Все еще пребывая в замешательстве, Сидней смотрела ему вслед, когда он вернулся к своей компании и покинул ресторан.

— Ты подстроила эту случайную встречу, — Сидней посмотрела на довольный изгиб губ Шарлен. — Не правда ли?

— Я тебя умоляю, — фыркнула мать. — Ты так драматична в последнее время. Я встретила его у Милтонов пару дней назад и упомянула, что мы договорились пообедать сегодня. Кажется, он был рад тебя видеть.

— Я замужем, мама, — решительно заявила она.

Шарлен отмахнулась от ее слов.

— Мы обе знаем, что этого не должно было произойти и все легко можно обнулить. А когда Тайлер в тот день сказал, как сильно он скучал по тебе, я поняла, что все еще есть шанс покончить с этим ужасным фарсом.

Сидней спокойно положила свою салфетку на стол рядом с нетронутым салатом и поднялась из-за стола.

— Куда ты? — требовательным тоном поинтересовалась Шарлен. — Ты даже не притронулась к еде, и нам все еще надо обсудить некоторые детали...

— Я ухожу, — Сидней повесила сумочку на плечо. — У меня неожиданно пропал аппетит.

— Сядь, — прошипела Шарлен, оглядываясь по сторонам. — Я не позволю тебе сделать из нас зрелище.

— Я думала, что у нас будет милый, спокойный совместный обед, но для тебя это было возможностью устроить мне ловушку. Я не позволю тебе не уважать меня, Лукаса или наш брак, строя из себя сваху, — на последних словах ее голос задрожал. Она удивилась, но была счастлива, когда мать позвонила ей. Что она сделала попытку преодолеть пропасть между ними. Что ей было не все равно. Боже, какой она была дурой. — Я произнесла клятвы, дала обещания. Я их не предам. Не для тебя, не для отца и, уж конечно, не из-за приглашения на вечеринку. Прощай, мама.

Она не стала дожидаться ответа матери или выговора, потому что ничего нового она не услышала бы. Когда она пересекла зал и вышла из ресторана, ярость и сожаление все еще кипели в ней. Шарлен не простит ее так просто за то, как она ушла. Но своими действиями ее мать поставила под угрозу соглашение между Сидней и Лукасом. И, более того, подвела под риск свободу ее отца.

И если тихий, раздражающий голос указал, что именно пренебрежительное отношение ее матери к Лукасу вывело ее из себя, а не мысль о контракте... Что ж, он был достаточно тихим, чтобы его было легко проигнорировать.