— Я слышал, что «Буллит» очень даже ничего! — бросил лазутчик, дожидаясь сдачи со своей пятидолларовой купюры.

— Высший класс, говорят… Три, четыре, пять. Спасибо.

Он въехал на территорию кинотеатра и поставил машину в заднем секторе. На огромной стоянке перед киноэкраном скопилось восемьдесят, если не сто автомобилей, отметил он про себя с удовлетворением. В основном зрителями были подростки, что тоже его устраивало. Они будут весь вечер, не глазея по сторонам, пыхтеть над своими проблемами, и его присутствие в «Старлайт», возможно, запомнит жующая жвачку кассирша. В десять ноль-ноль прожекторы погасили и начались «Изнасилованные зомби» сразу же после трех слайдов, рекламирующих местные придорожные мотели и магазины. Он в оторопении смотрел на экран: этот фильм был если не худшей кинолентой всех времен и народов, то, во всяком случае, главным претендентом на это звание. Только благодаря тому, что Уиллистон в 1943 году прошел полный курс искусства выживания на тренировочной базе УСО, а недавно стал свидетелем студенческих бесчинств в Колумбийском университете, он сумел безропотно досмотреть до конца «Изнасилованных зомби». Даже два эпизода с демонстрацией грудей двух полуголых туземок не спасли положения. Когда он догадался выключить звук, ему стало лучше, хотя и не намного.

В одиннадцать ноль пять безумный изобретатель был разрублен на куски собственными зомби, фильм кончился, а те из подростков, которые уже успели натянуть штаны, вышли из машин купить кока-колы, пиццу и техасские хот-доги. В одиннадцать двадцать пять прожекторы опять погасли, и на гигантском белом полотнище вспыхнули первые кадры «Буллита». В одиннадцать тридцать одну профессор Эндрю Уиллистон опасливо огляделся по сторонам и заключил, что никто в ближайших к нему автомобилях им не интересуется. Он припал к полу у заднего сиденья, нащупал там манекен, который они накануне стащили из универмага, и осторожно водрузил его на переднее сидение. После чего он тихонько приоткрыл хорошо смазанную маслом заднюю левую дверцу, выскользнул наружу и переместил манекен за руль. Стараясь не шуметь, он закрыл дверцу и снова осмотрелся по сторонам. Никто его не заметил. Низко пригибаясь к земле, Уиллистон шмыгнул в тень и проскочил между деревьями к задам автостоянки. Через две минуты он уже сидел рядом с Арболино в кабине фургона.

Первые пятьдесят ярдов они проехали малым ходом, а потом каскадер увеличил скорость до тридцати миль и включил фары. Через мгновение фургон выскочил на перекресток Оушен-роуд — теперь от «Фан парлор» их отделяли четыре и три восьмых мили. Они точно определили расстояние во время «генеральной репетиции» вчера вечером, когда изучали маршрут, движение транспорта на шоссе и замеряли время, необходимое для ухода.

— Мне бы надо рассказать тебе в двух словах про фильм — вдруг кто-то будет спрашивать, — сказал Уиллистон.

— Я видел «Буллит» в Калифорнии пару месяцев назад, Энди.

— Я говорю о первом — «Изнасилованные зомби». Барахло, полная или, точнее сказать, пустая чушь. Ну слушай, в чем там дело.

Арболино слушал и похохатывал.

— Похоже на те дешевые поделки, что у нас снимаются за десять дней, — сделал он вывод, дослушав рассказ Уиллистона до конца.

— Очень дешевая поделка. Я даже думаю, что и зомби-то были бэ-у. Представляешь: сиськи у туземок болтались, как у старух, — жаловался профессор. — Ну, вот мы и приехали. Здесь нам надо съехать на обочину и подождать. Вряд ли это займет у нас много времени, если только он не опоздает.

— Он не опоздает.

В миле от них огромный «кадиллак» мягко катил по асфальту, и водитель наслаждался лившейся из стереоколонок мелодией, тихо напевая вместе с Бобби Джентри ритмично-жалобную «Оду Билли-Джо». Перед последним куплетом этого хита 1968 года он вдруг резко перестал наслаждаться музыкой.

А все из-за холодного ствола пистолета, приставленного к его шее.

— Держи руки, обе руки, Том, на руле и не оглядывайся, — прошептал голос.

Он инстинктивно бросил взгляд в зеркало заднего вида и увидел, что сидящий позади него человек не имеет лица. В маске, догадался он.

Пистолет больно вонзился в кожу.

— Не делай этого, Том, или я тебя прикончу. Следи за дорогой.

— Ты офигел, парень, — предупредил шофер незнакомца. — Это же личный лимузин Джона Пикелиса. Ты, видать, совсем сбрендил, коли решил угнать эту машину.

— Я-то сбрендил, а ты все еще жив — пока… Здесь прямо… вон туда между тех двух деревьев… съезжай на обочину, остановись и три раза мигни фарами. Потом выруби свет. Ты меня понял, Том?

— Ага.

Сага о Билли-Джо кончилась, и теперь веселый диктор расхваливал достоинства пива «Миллер». В горле у Тома Во все пересохло, язык одеревенел — от страха, смущения, недоумения и гнева. Он был очень разъярен, но не слепо, поэтому он в точности выполнил все указания Карстерса.

— Хороший мальчик. А теперь смотри — без шуток, или я расплескаю твои мозги по ветровому стеклу… Медленно повернись направо… Нет, только голову! Так.

Позади водителя хлопнула дверца, и Во услышал, как из замка зажигания вынули ключ. Второй! Пистолет все еще был плотно прижат к нижней части его черепа — значит появился еще и второй. Несколько секунд спустя водитель услышал звук шагов и лязг открывшегося багажника. Второй человек — или их больше? — что-то загрузил в багажник, закрыл его и вернулся, чтобы снова вставить ключ в замок зажигания. Потом дверца за спиной водителя захлопнулась, открылась одна из задних дверей и захлопнулась. Машина чуть просела под увеличившимся весом, что указывало на появление еще одного или, может быть, двух новых пассажиров.

— Ну, поехали, Том, — прошептал голос.

— Куда, сэр?

Слово «сэр» он произнес с понятным раздражением.

— В «Фан парлор».

— Это еще зачем? — недовольно удивился водитель.

— Чтобы немного повеселиться, идиот! Ну, заводи!

Лимузин выехал на шоссе.

— Зажги фары, Том. И чтоб без глупостей. Нам сейчас недосуг разбираться с полицейскими, понял?

Водитель повиновался, и лимузин помчался по Оушен-роул, делая добрые сорок миль в час.

— Когда подъедем к воротам, помаши охраннику и улыбнись своей широкой добродушной улыбкой. Я скроюсь в тени, но твой затылок будет у меня на прицеле.

Ощущение холодной тяжести на затылке прошло, а потом водитель услышал, как металл лязгнул о металл.

— Это глушитель, Том, — объяснил шепотом его невидимый собеседник. — Я просто привинтил глушитель. Теперь я могу раскурочить тебе башку почти без шума, если ты вдруг вздумаешь учинить какую-нибудь глупость.

— Я не настолько глуп, — отрезал шофер Пикелиса.

Все происходило точно во сне. Другой пассажир или пассажиры не проронили ни звука. Их дисциплинированность только усилила страх водителя и подтвердила его подозрения, что он оказался в лапах хладнокровных профессионалов, которые и впрямь ухлопают его, если он начнет сопротивляться. По радио тем временем передавали одну из лучших записей Чета Аткинса в стиле «кантри», но даже знакомый шлягер не улучшил настроения Тома Во.

На заднем сиденье Уиллистон поглядел на фосфоресцирующий циферблат часов и отметил про себя, что сейчас Гилман возьмет свой обычный «десятиминутный перерыв». Он должен попросить «сменщика» присмотреть за рулеткой и отправиться в служебный туалет, чтобы потом установить взрыватель в виде карандаша в распределительную коробку системы охранной сигнализации, спрятанную позади картины на стене в коридоре рядом с кабинетом Деннисона. «Карандаш» должен произвести огромной температуры взрыв, который сожжет контакты и разомкнет цепь системы охранной сигнализации ровно в одиннадцать пятьдесят одну. А может, и в одиннадцать пятьдесят или в одиннадцать пятьдесят две, если часовой механизм взрывателя-«карандаша» не вполне точно выверен — нельзя, в самом деле, бездумно целиком полагаться на это.

Вот почему они и решили начать акцию в одиннадцать сорок девять.

— Вон и ворота, Том. Притормози и веди себя хорошо, — прошептал Карстерс.

Как и было запланировано, привратник пропустил лимузин Пикелиса беспрепятственно. Водитель, следуя отдававшимся шепотом инструкциям, направил автомобиль за «Фан парлор» — там была автостоянка персонала. Там-то его и оглушили умелым ударом по шее. Чтобы он оставался в бессознательном состоянии по крайней мере еще час, Уиллистон впрыснул ему небольшую дозу того же наркотика, который оказал столь благотворное воздействие на Лютера Хайетта. Участники операции «Молот» привалили тело шофера к рулевому колесу так, чтобы со стороны можно было принять его за спящего, после чего все три диверсанта отправились каждый по своему маршруту.