Самолет ушел в ил фута на четыре. Правого крыла не было — должно быть, обломилось при ударе о водную поверхность, у левого не хватало кончика, но хвост и фюзеляж сохранились полностью. Только передние стекла были разбиты.

Мы сейчас находились возле фюзеляжа, корма батискафа нависла над кабиной самолета, а наблюдательная камера была в каких-нибудь шести футах от разбитых стекол кабины и почти на одном уровне с ней. Внутри я различил два скелета — один, на месте пилота, все еще сохранял вертикальное положение (его удерживали привязные ремни), а другой — рядом с ним — сильно подался вперед и был почти не виден.

— Чудесная картина, не правда ли, Тэлбот? — Забыв про свои страхи, Вайланд буквально потирал руки от удовольствия. — Сколько времени я потратил на это дело, но игра стоила свеч! И главное — все цело! Я боялся, как бы море не разметало все по морскому дну… Для такого специалиста-подводника это, — сущие пустяки, Тэлбот, не правда ли? — Не ожидая ответа, он снова, повернулся к окну, пожирая самолет глазами. — Чудесно! — повторил он. — Просто чудесно!

— Да, чудесно, — согласился я, и твердый, безразличный тон моего голоса удивил меня самого. — Не считая британского фрегата «Де Браен», потонувшего во время шторма в 1798 году у берегов Делавера, это, вероятно, самое большое сокровище под, водой в западном полушарии. Десять миллионов пятьдесят тысяч долларов в золотых слитках, изумрудах и алмазах…

— Да, сэр, — Вайланд на мгновение забыл свою роль рафинированного светского администратора и вернулся к старым временам охоты за сокровищем. — Десять миллионов двести… — Голос его дрогнул, и он замер. — Откуда… Откуда вы это знаете, Тэлбот? — прошептал он.

— Я знал об этом еще раньше вас, Вайланд, — заметил я спокойно. Оба отвернулись от иллюминатора и уставились на меня. Вайланд — со смешанным выражением удивления, подозрения и страха, а Ройал — своим единственным, холодным, плоским, мраморным глазом, который казался больше, чем когда-либо. — Боюсь, Вайланд, что вы не столь проницательны, как генерал. Да и я тоже, если говорить откровенно. Сегодня он меня раскусил. И я понял почему… А вы знаете почему, Вайланд? Хотите знать — почему?

— О чем это вы? — хрипло выдавил он.

— Он очень проницательный, наш генерал, — продолжал я, сделав вид, что не заметил, как меня прервали. — Когда мы прибыли сегодня утром на Икс-13, он подметил, что я прятал свое лицо только до тех пор, пока не убедился, что среди присутствующих нет опасного для меня человека, а потом я уже лица не прятал — мне было все равно. Это с моей стороны было, разумеется, неосмотрительно, но зато это навело его на мысль, что я — не убийца, иначе я прятался бы от всех, и что я уже побывал на Икс-13 и боюсь только кого-то, кто может меня узнать. И в обоих своих предположениях он был прав: я действительно не убийца, и я уже побывал на Икс-13. Сегодня перед рассветом.

У Вайланда словно отнялся язык. Мои слова и скрывающиеся за ними самые мрачные перспективы выбили его из равновесия и привели в смятение, которое лишило его дара речи.

— Генерал заметил еще кое-что, — продолжал я. — Он заметил, что, когда вы рассказывали об этой подводной экспедиции, я не задал самого естественного вопроса, который должен был задать: что это за сокровище и на каком судне или самолете оно затонуло. А ведь я не задал вам ни одного из этих вопросов! Беспечность с моей стороны, не правда ли, Вайланд? Но вы ничего не заметили, а генерал Рутвен заметил и понял, что тут ответ может быть только один: я обо всем знаю!

Секунд десять длилось молчание, а потом Вайланд с трудом выдавил из себя:

— Так кто же вы, Тэлбот?

— Во всяком случае, не ваш друг, Вайланд… — Я улыбнулся, насколько мне позволяла боль в верхней челюсти. — Вы умрете. Вы умрете в мучениях, и, когда вы будете испускать последний вздох, вы проклянете мое имя и тот день, когда вы меня встретили!

Снова молчание, еще более глубокое, чем прежде. Мне очень хотелось курить, но в кабине этого делать было нельзя. Мы и так уже дышали с трудом, и пот покрывал наши лица.

— Мне хочется рассказать вам одну маленькую историю, — снова начал я. — И хотя это не сказка, я начну ее со сказочной фразы: «В некотором царстве, в некотором государстве».

Итак, в некотором царстве, в некотором государстве существовал очень маленький военный флот — всего пара эсминцев, фрегат да канонерская лодка. Маловато для военного флота, не так ли, Вайланд? И тогда правители решили увеличить его вдвое. Они неплохо зарабатывали на вывозе нефти и кофе и считали, что могут себе это позволить. Хочу обратить ваше внимание, что они могли бы истратить эти деньги на сотни более выгодных дел, но в этой стране часто происходили революции, и позиция каждого очередного правительства зависела от силы армии, которой они располагали. «Удвоить наш флот!» — сказали они. Кто это сказал, Вайланд?

Он хотел было ответить, но из горла его вырвалось лишь какое-то карканье. Он облизал губы и сказал:

— Колумбия…

— Интересно, откуда вы это знаете, Вайланд? Правильно, Колумбия. Они договорились о покупке пары подержанных эсминцев в Британии и нескольких фрегатов, миноносцев и канонерок в Соединенных Штатах. Хотя все это корабли были уже в эксплуатации, они оставались почти новыми. Их купили, как говорится, по дешевке — всего за двадцать с четвертью миллионов в переводе на доллары. И вдруг — загвоздка. В Колумбии возникла угроза революции и гражданской войны. Курс песо стал резко падать за границей, и Британия и Соединенные Штаты отказались от сделки. Ни один международный банк даже и смотреть не хотел на Колумбию. Тогда решили заплатить натурой. Какое-то из предыдущих правительств импортировало из Бразилии для промышленных целей на два миллиона долларов алмазов, которые так и не были использованы. К этому добавили колумбийского золота на два с половиной миллиона долларов — почти две тонны слитков по 28 унций каждый. Но основную массу все же составили отшлифованные изумруды — ведь вы хорошо знаете, Вайланд, что россыпи в восточных Андах — самый известный и крупный источник изумрудов в мире. Или, быть может, вы этого не знаете?

Вайланд ничего не ответил. Он вынул свой изящный носовой платок и обтер лицо. Вид у него был совершенно больной.

— Впрочем, это не так уж и важно… А потом встал вопрос о транспортировке. Предполагалось, что ценности доставит самолет, но в начале мая 1958 года все рейсы на национальных линиях были временно отменены из-за предстоящих выборов. Тем не менее, некоторые члены администрации стремились как можно быстрее избавиться от этих ценностей, боясь, как бы они не попали в чужие руки. Поэтому они решили обратиться к иностранной авиакомпании, совершающей только внешние рейсы. Они договорились с Транскарибской авиакомпанией. А фирма Ллойда согласилась застраховать груз. Был разработан маршрут: из Баракквилла на Тампу через Юкатанский пролив, и самолет вылетел.

В этом самолете, Вайланд, летели только четыре человека: пилот, родной брат владельца Транскарибской авиакомпании; второй пилот, выполняющий также обязанности штурмана; женщина и маленький ребенок, которых сочли благоразумным захватить с собой на тот случай, если бы при неудачном исходе выборов выяснилась роль Транскарибской авиакомпании в вывозе ценностей из страны.

Как я уже сказал, был разработан фиктивный маршрут, но тем не менее это их не спасло, Вайланд! Ибо один из благородных администраторов, так стремящихся уплатить долг Британии и Америке, который занимал крупный пост, оказался также и крупным мошенником. Он знал о настоящем маршруте и радировал вам. Вы были в Гаване и ждали этого звонка… Не так ли, Вайланд?

— Откуда вы все это знаете? — прохрипел тот.

— Потому что я и есть… был… владельцем Транскарибской авиакомпании… — Я чувствовал невыносимую усталость, но только не знал от чего: то ли от боли, то ли от сознания, что для меня жизнь уже практически кончилась. — В то время я находился в Балайзе, — продолжал я. — В Британском Гондурасе, но мне удалось связаться с ними по радио после того, как они починили рацию. Они передали мне, что кто-то пытался взорвать самолет, но теперь я знаю, что это было вовсе не так. Была сделана только попытка вывести из строя рацию и тем самым отрезать самолет от внешнего мира. Им это почти удалось — почти, но не совсем. Ведь вы так и не узнали, Вайланд, что прежде, чем самолет был сбит, кое-кому удалось связаться с ним по радио. Я говорил с ними всего две минуты, две короткие минуты, Вайланд. Но эти две короткие минуты и решили вашу судьбу! Сегодня к вечеру вы умрете!