Хитомаро сказал:

— Тора работает по делу об убийстве, но ты и я тоже должны искать информацию, которая поможет хозяину установить контроль над ситуацией. Я ухожу, чтобы познакомиться с женщинами-хинин.

Гэнба поднял брови:

— Лучше ты, чем я, брат. Это не мой вид спорта. Да и не твой тоже. Тут лучше принести в жертву Тору. — он фыркнул.

— Ну, у меня нет выбора. Это хороший способ, чтобы добыть информацию. Если у тебя будут еще какие-то известия, то встретимся возле храма в час кабана. Я потом доложу хозяину.

Гэнба кивнул и вернулся в харчевню.

Пройдя по дороге, Хитомаро уклонился от приглашений торговок у овощных ларьков, а возле аптеки свернул на узкую улочку. Глубокие карнизы домов почти сходились над головой. Ему говорили, что городские улицы зимой превращались в снежные туннели, но пока что он видел серое небо над головой. В следующем квартале среди сосен пустовал небольшой синтоистский храм. Обойдя его, Хитомаро нашел другую улочку маленьких, аккуратных домов.

Хитомаро не знал, какие порядки заведены в местном квартале удовольствий. Он был удивлен, увидев тихую линию скромных домов за бамбуковым забором. На ней не было видно ни ярких вывесок, ни бумажных фонариков. Не было видно ни накрашенных женщины в окнах, ни мужчин, зазывающих клиентов. А из музыки был слышен лишь звук одинокой лютни. Он прошел через проход под вывеской, в котором никого не было, и увидел только одного человека на улице, но напомнил себе, что это было еще только начало дня, и что обстановка здесь, безусловно, изменится ближе к ночи. Лютня играла, казалось, в самом большом доме в середине квартала. В конце улицы по окрашенной двери он признал винный магазин, и решил, что это как раз то место, в котором можно спросить о женщинах-хинин.

Предстоящая задача нервировала Хитомаро, который, после своего краткого и трагического брака стойко избегал любого женского общества.

Он почти поравнялся с большим домом, когда музыка прекратилась. Как только он обернулся, дверь открылась и появилась стройная молодая женщина в шелковом платье кремового цвета. Она держала лютню, завернутую в парчовый чехол, и разговаривала через плечо с пожилой женщиной с острым крючковатым носом, одетой в черное. Очарованный, Хитомаро остановился. Молодая женщина попрощалась со старухой и повернулась, чтобы уйти.

Когда Хитомаро увидел ее лицо, у него перехватило дыхание:

— Мицу?

Молодая женщина остановилась. Она посмотрела на него внимательно, чуть улыбаясь, в то время как Хитомаро разжал сжавшиеся кулаки и запинаясь произнес:

— Простите меня. Я подумал… — Он запнулся, когда его глаза разглядывали ее черты, и его сердце готово было взорваться от переполнявших чувств.

Она тихо засмеялась, прикрывая рот рукавом, вызвав у него еще большую растерянность. Точно так же, бывало, смеялась его молодая жена Мицу, которая повесилась после того, как сосед изнасиловал ее. Лицо ее красивой копии отступило в тумане черного отчаяния.

— Я надеюсь, что она красивая, — прошептала молодая женщина, бросив косой взгляд. — Ей повезло иметь такого красивого поклонника.

С усилием Хитомаро вернулся в настоящее. Он понял, что эта женщина флиртует с ним в общественных местах, и, поскольку она была очень красивая и вышла из дома свиданий, он решил, что она должна быть одной из самых известных куртизанок-хинин. Может быть, она развлекала клиентов и передала ее тете плату перед уходом домой. Старуха все еще стоял в дверях, наблюдая за ними, она подняла голову, а ее острый нос подергивался.

Он отвел глаза обратно к очаровательной девушке. — Да, она была красивой, — сказал он немного дрожащим голосом, — красивой, как вы. Могу ли я… Вы бы позволили мне… — Он покраснел от неловкости и вытащил мешочек медяков из рукава. Видя, как поднялись ее брови, он снова углубился в рукав и достал серебро. — Этого достаточно? — спросил он, протягивая ей.

Она посмотрела на серебро и засмеялась. — Проказник, — пробормотала она. — Чтобы получить то, что желаешь, ты должны спросить разрешения моей тети, госпожи Омейи. Она кивнула в сторону пожилой женщины, поклонилась и быстро ушла прочь.

Ах, здесь так принято договариваться, подумал Хитомаро и обратился к тетушке:

— Сколько и когда я должен вернуться?

Старуха с острым носом провожала взглядом молодую женщину. Ее рот дернулся. Она схватила серебро из рук в Хитомаро. — Этого хватит, вернешься завтра, в это же самое время.

Она ушла обратно в дом и захлопнула дверь перед его лицом.

— Подождите! Как ее зовут? — Вопрос прозвучал слишком поздно, старуха уже ушла, и он так и не узнал, кто была та единственная женщина, от которой впервые за долгие годы вскипела его кровь. С минуту он стоял с ошеломленной улыбкой на лице, а затем, почувствовав желание выпить, пошел к винному погребку в конце улицы.

Винный погребок занимал лишь одну комнату дома. Вдоль двух стен по обе стороны выстроились низкие деревянные лавки для сидения, третья была заставлена большими винными бочками, стойкой и полками с глиняными чашками, еще на одной стене располагалась занавешенная дверь. Комната была пуста, но на бочке мерцала масляная лампа, а соломенные коврики на лавках были достаточно чистыми. Хитомаро сел и позвал:

— Эй!

В дверях появилась молодая женщина. Она была маленькой и выглядела уверенной, у нее были необычайные вьющиеся волосы и живые черные глаза, которые задержались на Хитомаро, который все еще был под впечатлением от встречи с бледной богиней, надеясь познакомиться поближе на следующий день. Для него это было нестерпимо долго. Также его мучила мысль, что такое совершенное существо было проституткой-изгоем, которая продает свое тело любому человеку за деньги.

Рассеянно заказав вино, он вспомнил, что вечером ему надо доложить о проделанной работе.

Официантка принесла кувшин и чашку, когда он стукнул себя ладонью по лбу с возгласом:

— Ну, я и дурак!

Она хихикнула:

— Вовсе нет, господин. Здесь прекрасное вино.

— Ой. Сожалею. Я просто забыл, что еще должен кое-что сделать. — Впервые обратив внимание на нее, он выпалил — Мне нравятся ваши волосы. Я никогда не видел таких кучерявых волос. Вы что, с ними что-то делаете?

Ее улыбка застыла:

— Ничего. Я родилась с такими волосами. И я не люблю, когда люди высмеивают меня. Он был сбит с толку:

— Нет, на самом деле они мне нравятся. Это очень привлекательно. Но я предполагаю, что за них вас дразнили в школе.

— Школа? Ну, уж нет. Я же изгой. Из неприкасаемых.

Хитомаро встретил это известие с удивлением:

— Ой? Действительно? Ну, тогда это все объясняет. Мне говорили, что все женщины-хинин очень красивы. Я вижу, что это правда.

После некоторой паузы она спросила:

— Вы не местный? Когда он покачал головой, она с горечью сказал:

— Большинство людей думают о нас, как о животных. Они считают, что только с нашими женщинами прилично, когда они этого хотят. Неприкасаемые! Тьфу! Они даже не могут прижаться к нам в постели. Ее голос дрожал от гнева.

Хитомаро искренне выразил ей свое сожаление.

Она тряхнула головой. — Не стоит! Они нам платят.

Вспомнив заплаченное серебро, он неловко сказал:

— Позвольте мне сегодня вечером угостить вас обедом.

Увидев, как румянец заливает ее лицо, он быстро добавил:

— Без всяких условий. Я просто хочу любоваться вашим волосами.

Она усмехнулась:

— Признаюсь, что я была неправа относительно вас. Вы можете быть моим гостем. Я — Ясуко. У нас сегодня дома имеется хороший лосось и, если вы согласны есть с изгоями, я могу предложить вам прекрасную еду.

Хитомаро охотно согласился. Прежде, чем покинуть винный погребок, он узнал, как пройти на рынок. Следующие часы он разговаривал с рыночными торговцами, которые встречались с тремя задержанными.

Вскоре после захода солнца, в сумерках, он быстро шел по проселочной дороге. Он нес в подарок рисовые лепешки, фаршированные сладкими бобами и чувствовал общее чувство удовлетворенности проведенным днем. Его хозяину будет особенно приятно услышать, что он уже подружился с двумя женщинами-хинин.

Хитомаро думал о том, как могли появиться две таких экстраординарных женщины, как его кудрявая хозяйки и бледная богиня, которую встретил ранее, когда напоролся на засаду.