– Выпьем чаю? – предложил Довнар-Подляский. – Я заказал самовар и баранки. Они вкусные.

Он указал на стол, где стоял самовар со спиртовой горелкой и поднос с горой румяных баранок.

– Потом, – отказалась Ольга.

– Как хотите, – кивнул он. – Тогда прошу всех присесть.

Гости и хозяин разместились за столом. Горецкий помог Ольге, Довнар-Подляский – камеристке.

– Все обязались хранить тайну? – спросил зауряд-врач.

– Да, – подтвердила Ольга.

– Барышня тоже? – он посмотрел на ее спутницу.

– Познакомьтесь! – сказала Ольга. – Елена Васильевна Адлерберг. Графиня и моя фрейлина. Доверяю ей как самой себе.

– Очень приятно, – приподнялся со стула хозяин квартиры. – Валериан Витольдович Довнар-Подляский, зауряд-врач. Графиня кивнула. – Раз все посвящены в тайну, то приступим. Для начала хочу спросить вас, ваше императорское высочество, что вы знаете о крови?

– Можно без титулов, – сказала Ольга. – Я здесь неофициально. О крови знаю то, что она красная и без нее человек умирает.

– Совершенно верно, Ольга Александровна! – улыбнулся врач. – А что делает кровь красной?

– Кровяные тельца.

– Их еще называют эритроциты. Они переносят кислород к тканям. Эритроцитов у нас триллионы. Ежесекундно у человека образуется около двух с половиной миллионов красных телец и столько же разрушается. Срок жизни этих незаменимых помощников человека 125 суток. Формируются они в костном мозге черепа, позвоночника, таза и ребер. Если по каким-либо причинам эта функция нарушается, человек чувствует себя плохо. Результатом становится болезнь, которую называют лейкозом или белокровием. Она плохо лечится. Вот и вам не повезло.

Ольга кивнула.

– Как я буду вас лечить? Смотрите! – он протянул к ним раскрытую ладонь. Над ней вдруг возникло свечение. Золотисто-зеленые сполохи вздымались и опадали, пока не втянулись обратно в кожу. – Это мой дар. Свечение целебно. Благодаря нему, я спасаю жизни безнадежных пациентов. Белокровие пока не лечил, но считаю нужным попробовать. Согласны?

– За тем и приехали, – сказала Ольга.

– Для начала я попробую воздействовать на грудину. Необходим контакт с кожей. Чем ближе свечение к пораженному органу, тем сильнее эффект. Вам следует раздеться до пояса. Груди можно прикрыть, в спальне есть чистая простыня. Возражения есть?

Ольга покрутила головой.

– Тогда проходите в спальню. Елена Васильевна поможет вам раздеться. Как будет готово, позовите.

Ольга и фрейлина встали и скрылись за дверью спальни. Та оказалась небольшой. Железная кровать с никелированными шарами и плюшевым покрывалом, пышная подушка у спинки. Еще имелась небольшая тумбочка с настольной лампой и стул. Скромно, даже аскетично. Поверх покрывала лежала сложенная простыня.

Лена расстегнула пуговки на спине наследницы и помогла ей спустить верх платья до пояса. «Надо было блузку надеть, – подумала Ольга. – Но кто ж знал?» Фрейлина расстелила поверх одеяла простыню. Ольга легла на нее лицом вверх. Фрейлина стащила с нее туфельки и стала прикрывать груди концами простыней.

– Не стоит, – сказала наследница. – Он врач. Зови!

Лена вышла и вернулась с мужчинами. Довнар-Подляский взял стул и сел рядом с кроватью. Вытянув руку, положил ладонь между грудей пациентки. Та оказалась прохладной, Ольга невольно вздрогнула.

– Не напрягайтесь, Ольга Александровна! Все будет хорошо.

От его руки стало истекать тепло. Оно лилось ласково и нежно, и Ольге стало хорошо. Она закрыла глаза. Накатило воспоминание. Она, маленькая, лежит в кроватке, а отец гладит ее по спинке. У него мягкая и ласковая рука. Ольге необыкновенно приятно, и она прикрывает глазки от удовольствия…

Тепло внезапно исчезло. Ольга открыла глаза. Врач все также сидел перед ней, но его руки на ее груди больше не было. Выглядел Довнар-Подляский уставшим. Осунувшееся лицо, тени под глазами…

– На сегодня все, – сказал ей. – Продолжим завтра. Одевайтесь и проходите в гостиную.

Он встал и вышел. Следом ушел Горецкий. Лена помогла Ольге встать и одеться.

– Как ты? – спросила, покончив с пуговками.

– Хорошо, – ответила Ольга, прислушавшись к ощущениям. К своему удивлению, она чувствовала себя бодрой и отдохнувшей. Как будто не было долгого дня с утомительными визитами, слабости и чувства разбитости. Она будто проснулась после крепкого сна.

– Сколько это продолжалось? – спросила фрейлину.

– Пару минут, – ответила Лена. – Так интересно! У него ладонь будто просвечивалась насквозь. Никогда такого не видела!

– Я – тоже, – сказала Ольга. – Идем.

Они вернулись в гостиную. Довнар-Подляский и Горецкий сидели за столом. Увидев женщин, они встали.

– Чаю? – предложил Довнар-Подляский.

– С удовольствием! – ответила Ольга. Она вдруг ощутила зверский аппетит. Странно. К доктору они отправились после ужина.

Гости и хозяин расселись за столом. Довнар-Подляский налил в чашку заварки, разбавил ее кипятком из самовара и подал Ольге. Затем придвинул вазу с наколотым сахаром и поднос с баранками. Горецкий сделал тоже для Елены. Затем мужчины налили чая себе. Ольга положила в чашку кусок сахару, размешала его ложечкой и сделала осторожный глоток. Чай оказался хорош. Горячий и сладкий, он ласкал нёбо и язык. Ольга взяла баранку и впилась зубами в сдобную мякоть. Чай и свежая выпечка оказались необыкновенно хороши, Ольга не заметила, как съела несколько баранок и выпила две чашки. Пришла в себя от устремленных на нее взглядов.

– Вкусно! – сказала, смутившись.

– У вас отменный аппетит, Ольга Александровна, – сказал Довнар-Подляский. – Это радует.

– Хороший признак, – согласился Горецкий. – И на лице появился румянец. Похоже, лечение помогает.

– Завтра продолжим, – сказал хозяин квартиры. – Нужно закрепить результат.

– Разумеется, – согласился Горецкий.

Ольге не понравилось, что о ней говорят так, будто ее здесь нет.

– А вы как чувствуете себя? – спросила хозяина квартиры.

– Будто мешки грузил, – улыбнулся он.

– Это так тяжело?

– Силы тянет. Но вы не беспокойтесь. К утру они восстановятся.

– Что вы чувствуете, когда лечите?

– Это зависит от пациента. Если рана чистая, то, как будто вода стекает с ладони. Если воспалена, ощущаю сопротивление. Будто «воде» что-то мешает. Приходится «толкать».

– А со мной?

Он задумался.

– Впечатление, как будто мял рукой мяч из гуттаперчи. Я давлю, а он сопротивляется. Но потом слегка поддался.

Сравнение показалось Ольге забавным, и она рассмеялась. Довнар-Подляский улыбнулся.

– Расскажите о себе, Валериан Витольдович? Кто ваши родители, где росли, учились?

– Рад бы удовлетворить ваше любопытство, Ольга Александровна, но, увы, не могу. Потерял память вследствие клинической смерти. Афанасий Петрович в курсе. (Горецкий кивнул) Хорошо, не утратил медицинские знания. Так что в двух словах. Живу один. Родители умерли, близких родственников не имею.

– А друзья?

– Остались в лазарете, откуда меня перевели в Минск. Здесь пока не завел.

– А эта ваша стажер Полякова?

– Знакомая. Я оказал небольшую услугу Елизавете Давидовне, и ее отец попросил присмотреть за дочерью, когда та выказала желание служить в госпитале.

Ольга удивленно посмотрела на него.

– Вы оказали услугу, и взамен получили просьбу о новом одолжении? Странно.

– Мы в ответе за тех, кого приручили, – улыбнулся он. – У китайцев говорят так: если ты спас жизнь человеку, то в ответе за него до конца дней. Поскольку вмешался в его Судьбу.

– Вы спасли Полякову?

– Можно сказать так, – ответил Довнар-Подляский, и по его тону Ольга поняла, что он раздосадован. – Хотя, думаю, жизни ее ничего не угрожало. Только кошельку, – он улыбнулся. – Такую потерю ее отец пережил бы.

– Не посвятите в подробности?

– Думаю, это не интересно, – сказал он. – Не сочтите меня невежливым, Ольга Александровна, но я устал и хотел бы отдохнуть.

– Извините! – сказала Ольга и поднялась. Следом встали другие. – Не провожайте нас, Валериан Витольдович! Отдыхайте! Благодарю за лечение и угощение! До свидания!

Она направилась к выходу. Подскочивший Горецкий открыл перед ней дверь. Они вышли на площадку.

– Идите вперед, Афанасий Петрович! – приказала Ольга. – Мы – следом!

Горецкий поклонился и стал спускаться по ступенькам лестницы. Ольга дождалась стука двери в подъезд и повернулась к фрейлине.