Он подошел к Ольге и сунул ей руки под воротник. От неожиданности наследница растерялась и не знала, как себя вести. Он же, помяв ей шею, отступил на шаг.
– Почти исчезли. Надо подмышки посмотреть.
– Там точно так же, – подключился Горецкий. – Я смотрел утром.
– Замечательно! – обрадовался Довнар-Подляский. – Эффект налицо. Сейчас продолжим, а потом – за стол!
Он довольно потер руки. Ольга ощутила разочарование. Похоже, еда ему нравится больше, чем она.
– Мне снять одежду, как вчера? – спросила сердито. – До пояса?
– Только снизу. Сегодня буду воздействовать на тазовые кости. Чулки можно оставить, а вот панталоны желательно убрать. Промежность, если стесняетесь, прикройте. Мне она не нужна.
Ольгу обидело это «не нужна». Она собиралась что-то сказать, но Лена взяла ее за руку и отвела в спальню. Там помогла снять юбку и панталоны. Уложив Ольгу на постель, прикрыла ей промежность концом простыни.
– А он хам! – не сдержалась Ольга. – Говорил со мной, как с прислугой!
– Врач! – пожала плечами Лена.
– Не все врачи такие. Например, Афанасий Петрович.
– Он лейб-медик. Пользует членов царской семьи, если те изволят схватить насморк. Если что сложнее, приглашает специалистов. Это он умеет. Вот и Довнар-Подляского разыскал.
– Он мог быть почтительней! – фыркнула Ольга.
– Знаешь что, подруга? – Лена присела на кровать. – Если тебе не по сердцу Валериан, отдай его мне. Я заберу – такого, какой он есть: непочтительного, грубого и насмешливого. Знаешь, почему? Потому что это настоящий мужчина, а не те слизняки, которые трутся при дворе. Отдаешь?
– Нет! – сказала Ольга. – Зови его!..
И вновь она испытала вчерашнее чувство. Из рук доктора изливалось ласковое тепло, оно умиротворяло и несло негу. Жаль, что это длилось недолго. Открыв глаза, Ольга увидела над собой лицо Лены.
– Уже? – вздохнула, садясь.
– Ушел, – подтвердила подруга. – Погладил тебе животик и удалился, – она хихикнула. – Хорошо было?
– Приятно, – кивнула Ольга.
– Я бы тоже не отказалась.
– Типун тебе на язык! – рассердилась Ольга. – Не забывай, зачем я здесь!
– Молчу! – согласилась Лена. – Забыла. Может, это и хорошо. Ты почувствовала себя лучше и стала интересоваться мужчинами. Мне, к слову, было приятно смотреть. Он касался тебя бережно. Врачи так не делают. Поняла?
– Посмотрим! – сказал Ольга, слезая с кровати. – Помоги мне одеться.
В гостиной они застали мужчин за интересным занятием: они открывали бутылки. Причем, у Довнар-Подляского это получалось лучше, чем у лейб-медика. Штопор в его руке так и мелькал.
– Прошу за стол! – улыбнулся он дамам. – Выпьем немного вина. Ольге Александровне нальем красного. Оно способствует процессу кроветворения. Кстати, Афанасий Петрович, – повернулся он к Горецкому. – Возьмите это на вооружение.
– Непременно! – поклонился лейб-медик.
Мужчины помогли дамам сесть. Довнар-Подляский налил всем вина.
– Будем здоровы! – провозгласил, поднимая бокал.
Ольга отпила рубиновой жидкости. Вино оказалось сладким и слегка терпким. Она не любила такое, но раз врач рекомендовал… Ольга осушила бокал и поставила его на стол.
– Молодцом! – одобрил Довнар-Подляский. – А теперь – этого!
Он положил ей в тарелку кусок темного мяса.
– Это говяжья печень. Очень полезна для крови. Рекомендую также жирную морскую рыбу, орехи с медом, рисовую кашу, цитрусовые и гранаты. Все это вкусно и полезно.
– Вы тоже ешьте! – сказала Ольга. – А то я чувствую себя маленькой девочкой, которую кормит заботливый отец.
– Хм! – смутился Довнар-Подляский. – Увлекся. Рекомендации по питанию сообщу Афанасию Петровичу. Горецкий кивнул. – А сейчас давайте отведаем, чего бог послал.
И они отведали. К концу застолья у Ольги от выпитого вина слегка закружилась голова. Она ощущала себя сытой и довольной. Умница Лена, правильно подсказала. Не то грызла бы баранки! Хотя те были вкусными.
– Спой! – сказала она подруге. – Зря, что ли, гитару брала?
– Сейчас!
Лена метнулась к порогу, где она оставила гитару и вернулась за стол.
– Поддержите, Валериан Витольдович?
– Ну… – засмущался тот.
– Не стесняйтесь! Вы хорошо поете. Мы слышали, когда подошли к вашей двери. Кстати, что за песня? Незнакомая.
– Она очень старая. Мой отец пел ее матери. Вот я и запомнил.
– Напойте, а я подберу мелодию.
– Только другую с вашего разрешения.
Довнар-Подляский задумался, видимо, вспоминая слова, а затем затянул звучным голосом:
– Мне тебя сравнить бы надо
С песней соловьиною,
С майским утром, с тихим садом,
С гибкою рябиною,
С вишнею, черемухой,
Даль мою туманную,
Самую далекую,
Самую желанную…3
Первый куплет он пропел а-капелла. Но затем Лена уловила мелодию, и к бархатному голосу доктора присоединился гитарный перебор. Довнар-Подляский поднял взор от стола, посмотрел на Ольгу и более не отводил взгляда.
Как все это случилось,
В какие вечера?
Три года ты мне снилась,
А встретилась вчера.
Не знаю больше сна я,
Мечту свою храню.
Тебя, моя родная,
Ни с кем я не сравню…
Ольга слушала с замиранием сердца. Этот красивый и загадочный мужчина пел только для нее (Ольга в этом не сомневалась), и слова его песни наполняли душу сладким томлением. Довнар-Подляский закончил и опустил глаза долу. Некоторое время все молчали.
– Замечательно поете, Валериан Витольдович! – сказала, наконец, Лена. – Можете на сцене выступать.
– Куда мне? – засмеялся доктор. – Я лучше с ланцетом.
– Очень проникновенная песня, – продолжила фрейлина. – Прямо в душу западает.
– Она напоминает мне о доме, который я потерял.
– Могу похлопотать, – подключился Горецкий, – насчет дома. Получите имение из казны.
– Не нужно! – покрутил головой Довнар-Подляский. – Мы ведь договорились.
– Вы щепетильны, – сказала Лена. – По-моему, чересчур. Другие не замедлили бы попросить.
– Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас, – произнес Довнар-Подляский, и присутствующие поняли, что это цитата.
– Кто это сказал? – заинтересовался Горецкий.
– Михаил Афанасьевич Булгаков. Он врач, как и я. Со временем обещает стать замечательным писателем.
– Где он сейчас?
– Мобилизован и служит в армии.
– Понятно, – сказал Горецкий. – Споете нам еще?
– Пусть лучше Елена Васильевна, – улыбнулся Довнар-Подляский. – Не все ж мне.
– Пусть так! – согласилась фрейлина. – Но вы поддержите!
– Договорились! – кивнул Довнар-Подляский…
Вечер прошел замечательно. Они пели, рассказывали смешные истории. Хозяин квартиры сыпал анекдотами, дамы хохотали. Особенно понравились им истории из врачебной практики.
– Санитары несут носилки с пациентом, – рассказывал Довнар-Подляский. – Тот приподымается и слабым голосом говорит: «Может, меня в операционную?» «Нет! – сурово отвечает санитар. – Доктор сказал: «В морг!», значит, в морг!»
– Надеюсь, это всего лишь анекдот? – спросил Горецкий, вытирая платком выступившие слезы.
– Разумеется, – кивнул Довнар-Подляский. – И коты в операционных у нас не водятся.
– Какие коты? – заинтересовалась Елена.
– Идет операция. Из-под стола: «Мяу!» «Брысь!» – говорит хирург. «Мяу!» «Брысь!» «Мяу-у-у!» «Черт с тобой! На!» «Мр-р-р!»
Слушатели грохнули.
– Вы и в госпитале анекдоты рассказываете? – спросила Ольга, отсмеявшись.
– Врачам и сестрам. Пациенты могут не понять.
Гости заулыбались. Горецкий взглянул на часы.
– Полночь. Думаю, нам пора, ваше императорское высочество. Вам и Валериану Витольдовичу следует отдохнуть.
– Хорошо! – сказала Ольга, вздохнув. Все встали.
– Дайте руку, Афанасий Петрович! – сказала Елена.
Горецкий подчинился. Они вышли из квартиры. Ольга посмотрела на Довнар-Подляского. Тот сделал тоже. Некоторое время они стояли молча и ничего не говорили.
– До завтра! – сказала, наконец, Ольга и протянула ему руку.
Он осторожно взял ее и коснулся губами незакрытого перчаткой запястья. Его голова оказалась совсем близко, Ольга не удержалась и потрогала его волосы. Они оказались мягкими…
И вот что в ней такого? Невысокая, худенькая, с конопушками вокруг аккуратного носика. Воробышек. Только не робкий, а задира. Такой налетит, да так клюнет, что мало не покажется. Это по глазам видно. Они у нее серые, под ресницами-опахалами. Умненькие такие глазки… И тело у нее, как у мраморной статуэтки. Идеальное сложение для такого роста. Вот где порода проявилась, не то, что у меня. Небольшая, но красивая грудь, ноги стройные, с маленькими изящными ступнями. Плавная линия бедра. Кожа белая и нежная, как у ребенка. М-да, что-то я как подросток…