Глава 49

Закрыв дверь за собой, я тяжело выдохнула.

— О, Господи, на что я только подписалась, — закрыв ледяными ладонями лицо, сипло выдохнула я. — Мне этого во век не сделать.

Подавив желание опуститься на пол и зареветь от бессилия, я отпрянула от двери. Так, надо разобраться, пока ещё не стало слишком поздно.

У меня есть клинок, припрятанный зачем — то Авахом. И этот клинок одна часть какого — то грозного оружия, способного как и уничтожить всё, так и возродить. А вторая часть находится у этого человека. Знать бы ещё, кто именно он. Имя, лицо, повадки. Так было бы легче.

Замерев у туалетного столика, я заломила раскрашенные чёрной краской пальцы.

— Соберись! — сквозь стиснутые зубы прошипела я на саму себя. — Всё не просто так… всему должно быть объяснение.

Тяжело сглотнув, я облокотилась об стол. Тяжёлые волосы скользнули на лицо, защекотав открытые руки. Почему — то вмиг стало холодно — наверное, из — за того, что стёкол здесь просто не было. Прохладный ветер завывал между ветками, и хотя я не должна была чувствовать холод — почему — то дрожала. Дрожала только от одной мысли о том, что если струшу, если опять закрою на всё глаза — уже ничего нельзя будет изменить. Я не смогу начать сначала.

Глаза защипало, и перед взглядом поплыла пелена. Вздрогнув от неожиданности, я вытерла скатившуюся с щеки слезу. Тускло вспыхнув в слабом свете, она соскользнула с пальца.

Комнату огласил тихий нерешительный стук, и вздрогнув от неожиданности, я подняла голову. Вытерев влажные ресницы и вдохнув как можно больше воздуха, я подала голос:

— Входите. — Прозвучало слишком тихо, слабо, можно даже сказать — беззащитно.

Дверь вздрогнула и медленно отворилась. Я невольно выпрямилась, стиснув пальцами ткань юбки, но тут же опустила плечи.

— Не потревожу?

— Нет… ни чуть… — прошептала я с заметным облегчением. — Я думала, ты останешься…

— Брат и без меня справляется с допросом Лорара, — слабо усмехнулся Темнейший, прикрыв за собой дверь. — Как ты?

Я растерянно огляделась, ища поддержку у стен, а в итоге снова встретилась с его глазами. Глубокими, казавшимися цвета океана, в которых можно было утонуть. В этих глазах крылся некий смысл, который я с отчаяньем пыталась разгадать. Но стоило мне только приблизиться к нему, как он отдалялся всё дальше и дальше…

— Не знаю… — тихо произнесла я, качнув головой и рассыпав волосы по груди. — Я не знаю, что делать… я не могу закрывать на это глаза. Особенно если это оружие способно уничтожить болезнь… я хочу попробовать. Может, то, что сказал Лорар — имеет право жить?

Я подняла глаза, ощущая, как громко бьётся в груди сердце от волнения. Мысли кружились в голове подобно яростному ветру, мешая сосредоточиться на чём — то одном. В какой — то миг мне показалось, что пол уйдёт у меня из — под ног, но потом я вновь поймала печальные океаны глаз.

— Ты не обязана это делать…

— Я должна, — глухо произнесла я, осторожно подавшись к нему. — Я не могу так… я уже совершила ошибку в своём мире, и по сравнению с этой, которую могу допустить, та кажется пущей ерундой. Я хочу помочь. И в первую очередь тебе.

Мои пальцы коснулись прохладной ладони Темнейшего, и он поймал мой взгляд.

— Ты не понимаешь что говоришь… мне уже вряд ли помочь.

— Почему? — чуть ли не с отчаяньем прошептала я. — Лорар же сказал…

— Он много что говорит, — перебил меня Темнейший, аккуратно смахнув мои пальцы со своей руки. — Болезнь мучает меня двадцать лет… не два месяца. Не два года. А двадцать лет. Я уже забыл как нормально дышать, как ощущать силу, а не боль. Как испытывать наслаждение, а не страх. Я забыл всё это из — за болезни…

— Не говори так, — возмутилась я. — Наверняка от неё можно избавиться… надо попробовать.

— Я пробовал, — даже слишком спокойно произнёс он, и его рука легла на незаметные пуговицы рубашки. Он повёл рукой вниз, не спеша расстёгивая её и заставляя сердце почему — то биться громче и чаще. — Ничего не вышло… болезнь уродует меня. Каждый раз, когда погибает одно древо Жизни — страдаю я. Никто другой — только я.

Темнейший расстегнул рубашку, и от неожиданности я отшатнулась назад. На его губах мелькнула печальная усмешка, а глаза потемнели, став похожими на дно океана.

— Вот что делает болезнь со мной.

Дыхание замерло в моей груди от удивления и неожиданности. Замерло даже сердце, что до этого так яростно билось в груди, и предательская дрожь пробежала по всему телу. Я смотрела, как Темнейший снимает с себя рубашку, как еле морщится от боли, и как задерживает на мне свой пронзительный взгляд. Я не могла ответить, смотря на растёкшееся по его телу стекло.

Хрусталь блестел в тусклом свете, отражаясь на боку и почти сливаясь с цветом кожи. Ещё одно небольшое пятно выросло на левой ключице, заползая на плечо и спину. Прочный, нерушимый хрусталь, что годами разъедал это красивое и опасное тело. Если бы не поразивший меня ужас, я бы с восхищением смотрела на него, разглядывая взаправду чёрные руки, что переходили в белую кожу на плечах и груди. Не восхититься им было невозможно — я перестала дышать, вдруг поняв, что уши предательски горят.

— И после этого ты ещё отговариваешь меня? — подняв на него глаза, только и выдохнула я.

— Если придётся — я готов ещё двадцать лет так жить, — негромко произнёс он, развернувшись ко мне спиной. Чёрные волосы, подобно шёлку, лизнули плечи и лопатки, скользнув по хребту. — Не все предсказания Луны должны быть исполнены.

Вздохнув, Темнейший направился к двери, но не успел коснуться ручки, как я сорвалась с места. Даже не думая о последствиях, я обняла его, уткнувшись лицом в прохладную спину и сжав дрожащие пальцы на мужской груди. Нос защекотал запах первых цветов и свежего родника, а глаза застелили слёзы.

— Не надо… так говорить, — закусив губу, отчаянно прошептала я. — Прошу… я не хочу, что бы ты так страдал…

Я почувствовала, как прохладная ладонь Темнейшего накрыла мои дрожащие пальцы. Осторожно сжав их, он потянул на себя, коснувшись губами белых костяшек. Я вздрогнула, еле оторвав лицо от прохладной спины и подняв полные боли глаза. Мои губы от собственного бессилия дрожали, а с щёк скатывались беззвучные слёзы.

— Не плачь… — послышался тихий голос, и повернувшись ко мне, Темнейший осторожно коснулся лица. — Не надо из — за меня проливать слёзы.

— А что мне ещё остаётся делать? — глухо прошептала я, опустив глаза. — Как мне ещё тебе помочь?

— Просто… будь рядом…

Я ощутила дыхание на своём лице. Сердце вздрогнуло от жаркого, ни на что не похожего поцелуя. Осторожно протянув руки, я обняла его за шею, притянув к себе и пытаясь насладиться всем им. Прохладные пальцы скользнули на мою талию, и я заслышала, как с треском рвутся застёжки и ленточки под острыми когтями. Ну и пусть — всё равно это платье по — другому не снимешь.

По телу прошлась дрожь, от которой у меня подкосились ноги. Подхватив и не дав упасть, Темнейший прильнул губами к ключицам, заставляя кожу на этих местах пульсировать. Огонь в венах вновь вспыхнул с новой силой, и я запоздало выдохнула весь накопившийся в груди воздух. Пальцы закопались в гладкие чёрные волосы, проведя по белой коже и невольно сжавшись, когда губы прильнули к шее. Я вздрогнула, ощутив, как чужая рука соскользнула на бёдра, разорвав опутывающие ноги ремешки.

Вздрогнув от собственных действий, Темнейший взглянул на меня. В его глазах играл огонь, смешенный с настороженностью и желанием.

— Я не хочу причинять тебе боль… — одними губами произнёс он.

— Ты причинишь её, если уйдёшь сейчас, — ответила я, ощущая громко бьющееся в груди сердце.

— Вот как, — усмехнулся он, и его пальцы скользнули под ткань, замерев чуть выше ягодиц. — Не боишься?

— Не в этой жизни, — улыбнулась я, притянув к себе и запечатлев поцелуй на горящих губах.

Ткань моего платья жалостно треснула, прежде чем бесполезной тряпкой сползти на пол. Я вновь предстала перед ним нагая, только теперь тело оплетали чёрные мудрёные узоры. Темнейший их долго разглядывал, проводя пальцами и заставляя тяжело вдыхать накалившийся воздух. Он касался губами моих запястий и уши полыхали ещё сильнее, проводил пальцами по нарисованным линиям по спине и груди. Я в ответ тяжело вдыхала, сначала осторожно касаясь губами его лица, и только после перейдя на шею.