— Зачем ему объединение всех? Я не понимаю логики! Он же сейчас своих убирает!

— Посмотри на Эйвинда. — Я перевожу взгляд и сталкиваюсь с серьезными, серо-голубыми, но сейчас кажущимися синими, глазами Ларсена. Он удивленно смотрит на Дэррила, не понимая, почему я должна рассматривать его. Мне кажется, он даже смутился. У меня вообще подозрение, что я ему нравлюсь. От того становится еще сильнее не по себе. — Перед тобой самый молодой Светоч.

— Ну?

— Смог бы он управлять Саббатом?

Я понимаю, что нет. Это даже не обсуждается. Поэтому отрицательно мотаю головой. Дэррил не унимался, медленно подводя к сути:

— Но он же управляет здесь Инквизиторской школой. В чем разница?

— Ну, Саббат — это Саббат. — Дэррил начинает смеяться над моим ответом. Раздражение тут же вспыхивает в душе и я пускаюсь в рассуждения: — Саббат — это огромный замок. Древний. Куча обслуживающего персонала: кухарки, уборщицы, садовник, мажордом. И это только Смертные! У них установленный распорядок дня.

— А Инквизиторы?

— Они тренируются, разрабатывают дары, а Светочи следят за этим, они подыскивают им задания из Сената.

— А чем отличается Саббат от нас? — Дэррил продолжал гнуть свою линию.

— Вы самые невероятные люди! Вы дружите! Общаетесь, хотя должны враждовать.

— Эйвинд! Сколько Инквизиторов в Норвегии приходится на Химер?

— Где-то, один к двум.

Дэррил снова поворачивается ко мне и смотрит своим необычным пространным взглядом.

— Понимаешь, мы — идеальная модель мира для Моргана! Мы сосуществуем вместе. А главное, нас мало. Проще управлять мелкой конторой в Осло, чем Саббатом в Блэкбёрне.

Я перевариваю только что услышанное. Морган сокращает своих людей, чтобы легче было управлять, при этом внося смуту в ряды Сената, практически обездвиживая его чрезмерной работой. Но для чего? Ответ находился сам: чтобы отвести всевидящее око Старейшин от себя. Всё гениальное просто. Воистину так!

— Но разве это плохо? Объединение? Если ваша модель работает, значит будет работать и с другими? — Я задаю вопрос всем. Многие жмут плечами. Ответ находится у Эйвинда:

— Мы утопия. А когда люди пытаются достигнуть ее, начинается апокалипсис.

— Точно! Я читал «Скотный двор» Оруэлла! — Питер щелкает пальцами в знак того, что он понял Ларсена.

— Угу. Ты бы его не прочитал, если бы я не настояла. — Бурчит недовольно Ода, за что получает поцелуй от Питера, чтобы не возмущалась понапрасну.

— То есть Морган гоняется за мечтой? — Я продолжаю выпытывать ответы у Дэррила.

— Морган не гоняется… Морган делает ее.

— Ты же сам сказал, что это все утопия! — У меня сейчас голова взорвется!

— Я этого не говорил! Это ты пришла к выводу, что объединение — это хорошо и что Морган святой.

— А кто тогда он?

— Он — человек жаждущий власти! Он хочет стать сам у руля всего мира Инициированных.

— А разве такое возможно? — Я спрашиваю у сидящих людей, которые, как мне кажется, знают больше, чем я. Все жмут плечами или качают головой. Я же продолжаю думать и говорить вслух:

— Если встать у руля, то надо сместить Старейшин. Так ему никто не даст…

— Бинго! Чем сейчас и занимается Морган. — Дэррил довольно отпивает пиво из своего стакана, опять схватив горсть орешков у Миа. — Когда он станет у руля, от Инициированного мира останутся единицы: раболепие и полная власть Моргану.

— Но почему Сенат сидит и ждет? Почему вы знаете что будет и ничего не можете сделать?

Кристофер усмехается на мое изумление:

— Ты уже попыталась. Мы видели, как тебе поверили Архивариусы.

Ему вторит Басс из объятий Оды:

— Почему же Архивариусы сидят? Они не сидят! Наоборот, вон, расширяют владения!

— Тогда что делать? Что делать? — Последний вопрос я адресую Дэррилу.

— Тебе пока ничего. Придет время, и сама поймешь.

— Ты знаешь, что мне иногда хочется тебя убить?

Он посылает мне флиртующий взгляд с хитрой улыбкой.

— Когда задашь правильный вопрос, вот тогда и будем думать, что делать. А еще у тебя магии нет.

— Да ну тебя!

Я раздраженно вздыхаю и делаю глоток пива.

Весь остаток вечера прошел весело и тепло. Я танцевала, как сумасшедшая, отплясывая вместе с Эйвиндом и изображая с ним сцену из фильма «Криминальное чтиво», где я была Ума Турман, а Ларсен — Траволта. Под конец мы смогли всех утянуть на танцпол, и я впервые видела, как Химера и Инквизитор танцуют канкан под песни The Beatles.

Безумие. Ребячество. Утопия!

Около двух часов ночи, мы стали расходиться. Ларсен вызвался проводить домой меня и Миа, а остальные разбрелись: Кристофер и Дэррил делись куда-то, Басс ушел с Одой.

По пути домой, мы, словно дети, устроили баталию снежками. Самой меткой и быстрой оказалась Миа, которая одним ударом могла сшибить меня с ног и кинуть снег за шиворот Ларсену.

— Так! Всё! Я сдаюсь! — Крикнул Эйвинд из сугроба. Миа с поднятыми руками и визгом начала носиться вокруг нас. Я, еле-еле переводя дыхание, аплодировала ей, как победителю. Мы были ужасно запыхавшиеся, красные, вспотевшие и утомившиеся. Я поражалась, откуда у Миа столько энергии! Такое ощущение, что это у нее новое тело, а не у меня.

— Помоги встать. — Стонет Эйвинд из сугроба. Я протягиваю руку, чтобы вытащить его. Но он резко дергает меня — и я лицом падаю в снег, ощущая царапающие льдинки на своих горячих щеках. Слышится дикий хохот Эйвинда и Миа. Всё. Я устала. Даже нет сил бороться. Я откидываюсь на спину и смотрю на небо, которое разлилось над нами своими чернильными красками. Изнеможение такое, что не могу руку протянуть.

— Можете закапывать. Я не могу даже двинуться…

Хихиканье Эйвинда еще больше делает ситуацию комичной. Через секунду рядом со мной падает Миа. Так и лежим, как три дурака, в сугробе и смотрим на ночное небо Норвегии. Молчим.

— Хорошо. — Изрекает Миа. Мы молча соглашаемся, ощущая каждой клеточкой усталость. Вечность так бы лежать! — Представьте, мы умрем, а звезды так же будут светить…

— Представляю…

Мне ли не знать! Я месяц, даже больше, не существовала на этой планете. А что изменилось? Я имею в виду, в мировом масштабе. Ни-че-го! Мое отсутствие заметили лишь пара человек. А звезды всё такие же холодные. Колючие. Им все равно. Они горят на космических расстояниях, каждая на своем костре.

— Кстати, а что делают Древние? — Оборачиваюсь к Ларсену и встречаюсь с красивым серьезным взглядом. Но этим глазам далеко до других, тех, что из моих снов.

— Кто?

— Ну, которых Дэррил и я воскрешали.

— А! Эти… Ничего. Дэррил говорит, что они где-то у Альфа.

— Наверное, невероятно сильные колдуны.

— Неа.

— То есть?

— Они потеряли магию.

— Как так? — Я даже приподнимаюсь и смотрю теперь сверху вниз на Ларсена.

— Ну, смотри на себя. Ты была мертва месяц. На восстановление тебе нужно несколько недель. А эти несколько веков. Они просто не могут восстановиться.

— Тогда зачем они?

Ларсен, как Дэррил, указывает пальцем на висок и произносит: «Память. Знания».

Я задумываюсь… Они видели, как произошел раскол, как появилась та система, в которой мы существуем уж несколько веков. Не эти ли знания нужны Моргану? Знать, как произошло, чтобы всё воссоединить заново? Интересно…

— Как думаешь, что с ними произойдет?

— А ты как думаешь?

Мы улыбаемся холодными улыбками друг другу, зная ответ.

***

— Оливия, прекрати. Ты просто зациклилась на этом деле. Это не профессионально!

Жерар Бурон смотрит на меня испепеляющим взглядом. Я чувствую себя глупо. Замолкаю.

Но знаю, что вернусь домой и снова открою дело о сожжении Анны Савовой.

Мы выходим из портала, который оказался закусочной в Лидсе*. На нас сверху льется неприятный мелкий дождь. Жерар застывает на мгновение, воздействует своим даром на участок неба над нами и вот выглядывает солнце. Отлично! А то не хочется заболеть из-за непогоды.

Мы спускаемся со ступеней и идем к огороженному полицейскими месту в парке.

Жерар достает Pollaroid, настроенный на обнаружение чужой магии, и начинает фотографировать.

— Не понимаю, что мы тут делаем? — Бурчит он. — Не проще ли отдать новичкам это дело? А не заниматься Архивариусам первого типа.

Молчу. Я его понимаю. Дело даже не тянет на второй тип.

Я стою и вижу место, где был убит мужчина. Мой дар — видеть мертвецов, точнее их призрачные оболочки перед смертью. Они, как старая фотография, как легкая дымка лежат там, в том положении, где умерли. Это не призраки — это отпечатки их последнего вздоха перед смертью. Дар бесполезный, как и у сестры — видеть нерождённых детей. Но я смогла пробраться в Сенат с такой способностью, это намного больше, чем иметь суперсилу и не уметь ею пользоваться.