— Я тебя разбужу. Честное слово, разбужу… — Шепчу, снова целуя сухие губы. Разбужу, хотя бы ради того, чтобы узнать — чувствует он то же самое, что и я.

Я потерялась, как Алиса в стране Чудес, не зная, где правда, где ложь.

После вызова Старейшин, думала, что меня и Рэя оставят в покое. Но нет! Каждую минуту кто-то появлялся в спальне, чтобы узнать как дела, спросить не нужно ли что, пару раз забегала медсестра по уходу, затем заходили Стефан и Ева просто поговорить, звонила Варя, звонил Кевин, даже Нина была, заскочив на пару минут.

— И ты знаешь, где Дэррил?

— Да…

— Старейшины сказали?

— Нет. Сама догадалась. Точнее, мне сам Дэррил однажды сказал, где искать. Только мне туда не попасть.

— Почему?

— Я — Смертная. Поэтому порталы для меня закрыты.

— А без портала?

— Нет… Это очень далеко.

— Ясно…

Нина замолчала, щипая ворсинки с пледа, лежавшего у ног Рэйнольда. Мы сидели на его огромной кровати, которая была как целый ипподром. Никогда не понимала таких гигантских размеров. Тут не то, что двое легко уместятся, здесь впятером спать можно и никому при этом не мешать. Это вам не узкие Сенатские кровати!

— А я… я… мы…

Я удивленно посмотрела на неуверенную Нину. Повязка вокруг ее головы, напоминала о том, что это я виновата в ее сотрясении. Приложила я ее сильно, и поэтому постоянно извинялась, а Нина постоянно твердила: «Правильно, что ударила!» — но чувство моей вины не ослабевало.

— Короче, мы с Ноем начали встречаться! — Выпалила она, пряча взгляд, будто я ее осужу. Я же не знала, что ответить: «Давно пора», «Наконец-то»? Все-таки удар по голове тебе вправил мозги?

— Я рада. Молодцы.

— Он ведь Архивариус. И Инквизитор…

— И что?

Я не понимала ее. То, что Нине казалось сложным, для меня было простым и не стоящим внимания.

— Рэй тоже Инквизитор.

— Ты — другое…

— То есть?

— Архивариусам нельзя иметь личную жизнь. Хотя для него, похоже, сделали исключение. Это, во-первых. А, во-вторых, ты была в любимицах у Марго, тебя свои же боялись тронуть. А меня ненавидят. Считают предательницей.

— Эй! Сейчас же проще!

— Да, сейчас проще, когда Наталья сдохла, все упростилось.

Нина вздохнула и продолжила щипать ворсинки с пледа. Как я знаю, после смерти Натальи клан Воронов вздохнул спокойно, многие, кто хотел сбежать, сделали это впервые часы, пока Химеры не отошли от шока и не навязали нового Темного. Нина же перешла под опеку Сената, угадайте какого Архивариуса. А то, что Ною дали негласно право на личную жизнь — я не удивлена: он имел хорошее уважаемое положение в Сенате, а после ночи Расширения, так вообще в глазах Архивариусах имел безупречную репутацию. Так почему бы и не разрешить ему встречаться с девушкой, которую, кстати, Сенат сам вербует в Архивариусы?

Глядя на молчаливую Нину, я решила ей открыться, высказать то, что у меня давно назрело:

— Знаешь, возможно, прозвучит это слишком нравоучительно, но я считаю, что мы должны быть с теми, кого мы любим, а не с теми, с кем надо. Простая истина! Посмотри на меня. Я ведь тоже вначале, как и ты, выбрала людей, которых считала своим кругом, что я должна находиться с ними. Я ради них отказалась в суде от Рэйнольда. И что в итоге? Кому это дало счастья? Мне? Виктору? Рэю? Я до сих пор не могу простить себе, что тогда выбрала Савова. Возможно, если бы на вопрос судьи: чья вы девушка Оденкирка или Савова, выбрала бы первого, то многое удалось бы избежать. Мне кажется, многое бы было проще…

Нина понимающе кивнула. Но через секунду выдала, озвучив все, чего я так боялась признать:

— Да, но ты была под влиянием Кукольника. Как ты можешь быть уверена, что всё было бы по-другому? Откуда уверенность, что твои чувства к Рэю не часть их схемы?

И вот после этого разговора, я еще больше думала о себе и Рэе. Специально, чтобы побыть в тишине от всех, я пропустила ужин и сейчас любовались любимыми умиротворенными чертами лица. Только по-настоящему любимыми ли? Скоро ли пройдет эффект чужого воздействия?

— Неужели мои чувства к тебе могут быть лишь частью схемы? Вроде любовного приворота? Тогда как узнать? Как узнать что настоящее, что это не исчезнет? Очнись, Рэй… Очнись!

Трель мобильного испугала меня. Я вздрогнула: никак не могу привыкнуть к нему — слишком громкий. Мое сердце учащенно забилось в предвкушении. Как и договаривались с Субботиной, пришла смс от нее:

«Выходи к подземельям. Жду».

— Ты уверена?

— Да.

Нина смотрела на меня, будто давала последний шанс, но я знала, что не передумаю. Нина резко дернула дверь портала, и мы вошли.

Свежий ветер и запах озера. Глаза моментально привыкли к темноте китайской ночи и мы увидели невообразимую красоту. Звезды рассыпались искрами по небу, желтая луна отражалась в глади озера, черными гигантами прослеживались силуэты деревьев на берегу. Легкий плеск воды. Из-за спины доносились аромат еды, звуки радио и знакомые до боли голоса.

— Твой ход!

— На тебе!

— Ура! Я вышла!

Мы с Ниной смотрели на дверь, из которой только что вышли. Внутри дома вовсю кипела жизнь. Несмотря на промозглость и сырость домика, тут было уютно.

— Это они? — Шепчет Нина.

Я кивнула, осознавая, что невольно улыбаюсь. Как бы я ненавидела Дэррила, Миа и Лидию, но все-таки они много сделали для меня, хоть и из-за эгоистичных целей. Я тяжело вздохнула: наверное, я никогда до конца не пойму их.

Решив не врываться к ним в дом, я вежливо постучалась — и тут же голоса стихли. Но вместо настороженного ответа, услышала голос Дэррила:

— Входи, Мел, мы давно ждали тебя.

Я обернулась на Нину, та отступила на шаг, показывая тем самым, что будет ждать снаружи. Ну что же… Хорошо! Я их не боюсь.

Я вошла, поразившись, как помещение преобразилось от пребывания этой троицы. Теперь китайский плавучий домик стал поистине жилищем, несмотря на свои неудобства. Невероятное количество свечей горело по периметру, создавая яркое освещение и тепло. На полу валялись коробки из-под пиццы, китайской лапши, на столе россыпью, возле переносной грелки, стоял чайник и лежали любимые шоколадки Миа. Где-то была свалена в кучу одежда. И всюду лежало невероятное количество пледов и одеял. Жилище представляло ужас для пожарной безопасности, но невероятный уют.

Миа, незнакомка и Дэррил сидели в центре и играли в карты, рядом с ними лежало маленькое переносное радио на батарейках, над ними к брусу был прикреплен ловец снов, колыхавшийся перышками от жара свечей.

Дэррил, увидев меня, улыбнулся и встал:

— Мы ждали тебя. Думали, ты придешь раньше.

— Я не сразу вспомнила и поняла твою фразу, что ты с Лидией будешь жить в нашем с Рэем доме.

Он хмыкнул в ответ. Так странно видеть их тут! Они улыбались и делали вид, что будто ничего не произошло. Я же нервно топталась на пороге. Так необычно! Домик в моих воспоминаниях был темным, тихим, пыльным с запахом горелых свечей и кофты Рэя, которую он мне однажды тут заботливо предложил во время дождя.

— А там кто? — Кивнула Миа на дверь. Я обернулась и натолкнулась взглядом на стену.

— Там Нина. Моя подруга. Она меня сюда привела.

— Привела? Зачем?

— Ну, я, вроде как, стала Смертной…

Дэррил издал странный скептический смешок, будто я сморозила глупость, и сделал жест в сторону незнакомки.

— Познакомься, это Лидия, моя жена.

Пробормотав вежливую любезность, что рада познакомиться, удивленно рассматривала лицо Лидии: красивые черты, бледная, темные волосы, но глаза — потрясающие! Будто кошачьи, только черные, словно нет зрачков. Но следующая мысль убивала все ее очарование: а она в курсе, что ее сестру скоро сожгут? Ведь это она виновата в ее заключении в Сенат… Или не виновата?

— Присаживайся! Располагайся. Миа тебе чаю наведет. А мы поделимся пиццей.

Дэррил весел, он действительно рад моему приходу. Но я уже не могу воспринимать их, как друзей. Не доверяю.

— Нет, Дэррил. Спасибо. Но я пришла по делу. У меня к тебе сделка.

Мой тон, несмотря на вежливость, слишком сдержан. В нем читается все мои чувства к ним, как бы я не пыталась их скрыть. Улыбка Дэррила меркнет и он становится печален, отводя взгляд. Мне кажется, ему больно осознавать, что между нами нет теперь дружбы и доверия. Интересно, кто-нибудь с ним общается до сих пор? Кристофер? Питер? Думаю, он лишился всех…Ода точно не общается. Я видела ее обозленную на него на одном из допросов в Сенате. Правда, Ода обижена и на меня, что общалась с Дэррилом, что могла бы с ним воскресить Эйвинда, но мы даже не сделали попытки. И опять я утыкаюсь в схему: что из того, что мне говорил Финч правда? Был ли шанс у Ларсена, или им безжалостно пожертвовали ради эгоистичных целей?