Мне казалось, что знак стал ярче, а линии по запястью, окольцевавшие его, толще и уверенней, чем бывший мой Химерский. Он словно кричал с руки: «Мое место здесь. Я сильней тебя! Не уберешь, не смоешь и не сотрешь. Я вечен!». Луна сцеплялась с солнцем лучами и завитками. Будь подобное в реальности, допустим, если воспроизвести из проволоки, то распутать их было бы очень сложно.

И кто я теперь?

Одевшись, я спустилась вниз, по пути слыша, что на кухне идет разговор, и по голосам там были Басс и Ларсен.

— Нужно узнать как-то.

— Как? У меня нет доступа в Сенат.

— Может, среди своих поспрашивать?

— Может… Только я на слух не могу определить, где вымысел, где правда. Если бы я видел сами эти документы… — Дэррил тяжко вздыхает и смотрит хмуро на свои теплые шерстяные носки со смешными рождественскими оленями. Как я знаю, их подарила Миа, и они были самые любимые у Дэррила и самые теплые, поэтому ему плевать было, что они нелепо смотрятся, когда он одет во все черное.

— Здравствуй. — Эйвинд первым заметил мое появление и невольно скользнул взглядом по руке.

— Все уже в курсе? — Я обращаюсь к Дэррилу, на что тот кивает.

Я прохожу и под их острыми хмурыми взглядами наливаю себе чай. После чего, сделав пару глотков, показываю им руку — то чего они так ждали.

— Обалдеть! — Питер хватает мою руку и с любопытством рассматривает Знак, рядом с ним стоит Эйвинд, который, кажется, напуган произошедшим:

— Это из-за нас такое?

— В смысле? — Я перевожу взгляд то на Эйвинда, то на Дэррила.

— Нет. Вряд ли. Скорее всего, из-за того, что мы ее восстанавливали, к тому же у нее очень необычный дар.

— Черт! Это пугает. — Бормочет Питер. Меня начинает это злить, что я выдергиваю кисть из руки Басса — стоят тут и рассуждают так, будто меня нет рядом с ними. Дурацкая привычка!

— Было очень больно? — Неожиданно спрашивает Эйвинд, и я вспоминаю о том, что мне сказал Дэррил по поводу чувств Ларсена ко мне. Я покрываюсь румянцем, опустив глаза, бормочу:

— Всё в порядке. Со мной был Дэррил.

— Угу. В порядке… Я же говорю, орала так, что подумал — ее убивают. — Ну, сказанное Дэррилом очень близко к правде — я реально думала, что умру. — У нее знак горел на руке, будто знаки врат перед аутодафе! И всё в крови. Думаю, если бы не ее дар, то она умерла бы от потери крови…

Все смотрят на меня, а мне становится неуютно — снова ощущение, что я интересный экспонат в музее: «Посмотрите налево — здесь вы видите необычную дружбу Химеры и Инквизитора, а теперь направо — вашему вниманию представлен редкий экспонат Инициированных: Девочка-не пойми-кто. У нее не один Знак, а сразу два! Молча смотрим и проходим дальше».

— Миа где? — Внезапно спрашивает Питер.

— Не знаю. Она над матерью ночью колдовала: сейчас либо спит, либо где-то ее носит.

— Черт! А она мне нужна.

— А что такое?

— Да так… Глупости.

Мимо нас гулом проходит зов Дэррила, и через мгновение он выдает:

— Нет ее дома. Где-то с Кристофером.

— Ладно, мы пошли тогда…

Они разворачиваются и прощаются со мной. Эйвинд озабоченно смотрит на меня перед тем, как уйти. Или мне только кажется, что озабоченно? Не знаю…

— Эй! А ты куда? — Я замечаю, что Дэррил начинает одеваться.

— Хочу разузнать про Кевина и твой знак.

— Я с тобой!

— Нет! Я иду к Патрициям и Альфа. Тебя там знают!

— И что? Ты предлагаешь мне дома сидеть? — Я расстроенно начинаю щелкать ногтем. Мне страшно оставаться дома. Что мне делать?

— Мел, ничего страшного не случится. Скоро придет моя мама и Миа.

— Твоя мама? Между прочим, она видела, как рука у меня кровоточила. А сейчас на этом месте вот это! — Я задираю рукав и показываю Знак.

— Успокойся, Миа профессионал. Мама смертная, она не обратит даже внимания на него. — Он уже надел куртку и ботинки. Одет был весьма прохладно для погоды за окном — значит, собирался через порталы идти. — Ах, да! Зайдет мистер Хенришсен, отдай ему эту бутылку. — Он кивает в сторону холодильника: возле него на стойке стоит настойка мисс Финч — эликсир здоровья. Пока я смотрела на настойку в коньячной бутылочке, Дэррил уже успел уйти, громко хлопнув дверью.

Я не сдерживаюсь и выдаю стон безнадёжности своего положения. Ну почему так? Чувствую себя бесполезной и одновременно опасной, будто заражена незнакомым вирусом. Почему у меня этот Знак? Как так получилось? Всё дело в моем восстановлении? Или еще какие-то факторы повлияли на это? Кто я теперь? Что могу?

От нечего делать иду в комнату, которую отдали мне: попробую поспать. Всё-таки ночной переполох не дал выспаться.

— Эй! Кто-нибудь дома! Лорелейн!

Я вскакиваю с кровати на доносящийся мужской голос снизу. Кажется, я забыла дверь закрыть.

— Эээ… Я! Есть я! Вы кто? — Я вылетаю на лестницу и смотрю вниз, где открывается кухня и прихожая. Там, у двери, топчется большой бородатый мужчина с тростью в руке.

— О! Фройлян! Вы не подскажете, где мисс Финч? У вас дверь была открыта. — Мы говорим с ним по-норвежски. Благодаря Дэррилу и его магии, выучила этот язык быстрее, чем английский. Мисс Финч лишь восхищенно удивлялась, как ловко я теряю акцент.

— Мелани, меня зовут Мелани. А дверь я забыла закрыть.

— Плохо, фройлян, плохо! Много всякого народу на улице ходит. Так мисс Финч здесь? — Мужчина тяжело вздыхает. Он очень крупный, с тугим большим круглым животом. Рыжая борода мешала мне разглядеть его черты: глаза были у него добрые, а сам гость вызывал хорошие чувства. Он чем-то напоминал Санта-Клауса, только рыжего.

— Нет. Ее нет. — И тут я вспомнила слова Дэррила. — А вы не за ее эликсиром?

— Да! За ним, милая! Она обещала мне сделать. А то знаете, все хуже и хуже без него. Ноги болят…

Я смотрю на него и вспоминаю, как упоминал Дэррил про некоего пациента мисс Финч, у которого были проблемы с ногами.

— Может, присядете? Чаю выпьете?

— О! С удовольствием присяду. Отдышусь. А вот чаю не хочу, спасибо.

Он с тяжелым мученическим вздохом начинает разуваться. Каждое движение ему дается тяжело: с дрожью в руках и ногах. Сняв свои ботинки, он, переваливаясь, тяжело проходит на кухню. Под его весом жалобно скрипят половицы. Он отодвигает стул со скрежетом ножек о пол и садится со вздохом облегчения, вытянув свои широкие, почти слоновьи, ноги.

— Давайте, чаю все-таки налью. Вы, наверное, устали… Как говорят, аппетит приходит во время еды.

— Ну, давайте. Вы такая милая!

Я смущенно начинаю заваривать чай. Приготовив напиток, который приятно пахнет травяным сбором мисс Финч, передаю ему кружку, печенья, сахар и бутылку эликсира.

— Спасибо! — Он благодарно забирает у меня коньячную бутылочку и начинает капать в чай настой. — Ох! Только это средство и помогает. Не знаю, что туда кладет мисс Финч, но сразу становится легче: силы берутся, боль в суставах исчезает, даже худею с него.

Он с блаженным видом делает глоток, а я смотрю на него и внезапно чувствую странное ощущение внутри себя: кровь начинает бежать быстрее, нетерпеливее, моя магия внезапно всплескивается и желает работать, двигаться, будто заждавшийся прогулки пес. Я легко отпускаю магию, и перед глазами вспыхивают искры — вижу болезни этого мужчины: у него целый букет — бронхи, камни в почках, желудок, щитовидная железа, а где ноги — там стерты суставы, которые и делают болезненным передвижение.

Магия начинает нервно покалывать кончики пальцев. Коснись его, Мел, давай, одно касание! Я могу вылечить его! Но сдерживаюсь, лишь нервно почесывая ладонь.

— А вы откуда Мелани? Про вас мисс Финч не рассказывала.

— Я студентка из США. Приехала по обмену к Дэррилу.

— О! И как вам Норвегия?

— Здорово! Чисто, свежо, люди милые.

— Дрёбак — самый чистый город в Норвегии! Сюда много туристов приезжает поправить свое здоровье и отдохнуть. Летом особенно много. Сейчас идет Олимпиада Санта-Клаусов. Каждый год проводится! Интересуетесь?

— Нет! Я не фанат Санты. — Я смеюсь, а сама еле справляюсь с желанием коснуться этого человека, потому что это очень странно бы выглядело.

— Ну, хоть в нашем музее были?

— Да. Миа водила. Интересно.

Мужчина хмыкает на мой равнодушный тон к их местной достопримечательности.

— У вас отличный норвежский, фройлян. Акцента практически нет.