Да, поначалу меня, естественно, переполняла злость. Я буквально дышал жаждой мести, с утра до вечера обдумывая изощренные планы ее осуществления и смакуя всевозможные истязания и кары, что я изобретал для тебя и других членов Совета. Но реализация моих замыслов требовала тщательной подготовки, требовала изучения огромного количества информации, требовала освоения новых знаний и навыков.

И я занялся работой над собой, над своим телом, своим духом и своими способностями, совершенствуя и тренируя себя во всех возможных аспектах.

-Да, я был в курсе твоих… занятий, - признал Александр, - и, признаться, твоя одержимость иногда меня даже пугала.

-Любовь и ненависть – два самых сильных чувства, способных преобразить человека до неузнаваемости. Как в лучшую, так и в худшую сторону.

-А в какую изменился ты?

-Я не стал лучше или хуже как человек. Я просто стал… другим. Более сдержанным, рассудительным, осторожным, но, одновременно, и более циничным, жестким, целеустремленным, - Эдуард развел руками, - но, чем больше я узнавал, чем шире раздвигались границы моего кругозора, тем лучше я понимал тебя и мотивы твоих поступков. Ко мне пришло понимание причин, побудивших тебя организовать мою ссылку, и я не мог не признать, что дал тебе более чем достаточно оснований для такого непростого решения. Я понял, что ты был прав.

-Не может быть! - не удержался Александр от саркастического замечания.

-Ты мне не веришь, но я постараюсь делом доказать тебе свою искренность. Ты ставил мне в пример Эдмона Дантеса, и твои слова оказались воистину пророческими! Я сумел переродиться так же, как и он. Но, в отличие от графа Монте-Кристо, я не жажду мести. Более того, я действительно тебе благодарен.

-Отрадно слышать. Но, как мне кажется, потребуется еще некоторое время, чтобы теперь изменился и я.

-Разумеется. Не все сразу. Сперва давай разберемся с насущными проблемами.

-Да, приступайте. Все Корректоры и экстренные службы будут наготове и займутся приведением здания и его жильцов в порядок сразу же, как только ты сообщишь об успешном завершении операции. Нам предстоит еще очень много работы.

-Хорошо, - Эдуард шагнул к дверям, которые послушно скользнули в стороны при его приближении, - а потом, когда все закончится, мы вместе с тобой сделаем этот мир… лучше.

* * *

Считается, что можно бесконечно долго смотреть на огонь, воду и то, как другой работает. Но я обнаружил, что почти столь же долго способен любоваться тем, как баба мутузит посягнувшего на ее честь мужика.

Сначала, когда Кира дубасила его ногами, тот еще пытался вяло отбиваться, но вскоре сдался, а моя жена только-только начала входить во вкус, охаживая его и так и эдак. Вскоре наш сексуально озабоченный проводник уже превратился в беспомощную окровавленную тушу, колышущуюся от каждого удара, а она и не собиралась останавливаться.

Мне, разумеется, тоже хотелось внести посильную лепту, но тесная каморка не позволяла развернуться двоим, и мне оставалось только наблюдать за тем, как хрупкая девушка, в прошлой жизни увлекавшаяся классической музыкой и не обидевшая даже мухи, избивала насильника с такой слепой и безудержной яростью, какой я от нее совершенно не ожидал.

Кира утерла со лба пот и подобрала с пола брошенный мною табурет.

-Мне кажется, он уже понял, что был неправ, - заметил я осторожно.

-Зато я еще не все ему высказала, - она с размаху опустила табурет, целясь в область ниже пояса.

-Я понимаю, но, боюсь, он тебя уже не слышит.

-Думаешь? – Кира по инерции еще несколько раз врезала несчастному, которого мне уже было немного жаль. Совсем чуть-чуть, самую малость, - предлагаешь подождать, пока он очухается, и потом продолжить?

-Если он вообще теперь хоть когда-нибудь очухается, конечно.

Мужик уже не шевелился, и даже кровавые пузыри на его губах перестали надуваться. Я констатировал данный факт с холодным равнодушием ученого, наблюдающего за гибелью бактериальной культуры. Занятно. Еще два дня назад чья-то смерть полностью выбивала меня из колеи, заставляя непрестанно рефлексировать и мучиться кошмарами, а сейчас я совершенно спокойно смотрел на потенциальный труп, автором которого являлись мы с Кирой. На семейном подряде, так сказать. Ни растерянности, ни испуга, ни раскаяния. Обстоятельства так сложились, только и всего.

Жена поставила табурет и села на него, тяжело дыша.

-Экая жалость! Теперь придется ждать до встречи на том свете, чтобы закончить.

-Не кручинься так, - я провел ладонью по ее волосам, - вполне возможно, ждать нам осталось не так уж и долго.

-Почему ты так считаешь?

-Если мы останемся тут, то через несколько дней отдадим концы от голода и жажды. А если попробуем спуститься по коллектору, то…

-То что?

-Ну, тут всего два варианта: либо мы спасемся из этого многоэтажного ада, либо найдем свой конец. Будем надеяться, что быстрый.

Мы посмотрели на открытый люк, ведущий в шахту, ведущий в неизвестность.

-Я голосую за то, чтобы попробовать спуститься, - заявила Кира, - как говорится, лучше принять смерть среди приличного общества, чем жить в окружении идиотов.

-Тогда я, по традиции, пойду первым, а ты спускайся следом. По крайней мере, если вдруг сорвешься, то хоть приземлишься мягко.

-Умеешь же ты мыслить позитивно!

-А что еще тут остается? Надо же хоть как-то скрашивать окружающий нас ужас, - зажав фонарик в зубах, я перекинул ногу через край люка, нащупывая первую ступеньку, - в любом случае, двум смертям не бывать…

От фонаря, кстати, толку оказалось крайне мало. Он освещал крохотный пятачок стены перед самым моим носом и все. Шахта оказалась настолько узкой, что, наклонив голову, я не мог ни черта рассмотреть внизу, любуясь на свои ноги, которые загораживали весь обзор, а при попытке посмотреть вверх я упирался затылком в стену позади. Приходилось просто перебирать ступеньки, оказавшиеся вполне крепкими, несмотря на хлипкий внешний вид, в надежде, что рано или поздно они все же должны закончиться.

Несмотря на то, что я с нетерпением ожидал окончания спуска, дно шахты ударило меня по пяткам довольно резко. Я вынул фонарик изо рта и, немного осмотревшись, обнаружил у себя за спиной еще один люк, аналогичный тому, через который я забрался в коллектор.

Сверху послышались чертыхания спускающейся следом Киры.

-Я уже внизу! – крикнул я ей, чтобы приободрить.

Люк не был заперт, и я без особых проблем выбрался наружу, но в следующую же секунду оказался прижат к стене, чувствуя неприятный металлический холод на своем затылке.

-Только пискни – и будешь любоваться на собственные мозги, разбрызганные по окрестностям! – процедил мне в ухо чей-то хриплый голос, - руки за спину!

У меня забрали фонарик, и на моих сведенных сзади запястьях с коротким хрустом затянулась пластиковая удавка.

-Кто там еще с тобой? – спросил незнакомец, быстро меня обшарив.

-Жена.

-Веди себя тихо, и она не пострадает.

В такой ситуации мне показалось самым благоразумным подчиниться, и я с замиранием сердца слушал, как приближается ее кряхтенье.

-Что ты тут бормочешь? Я ничего разобрать не могу, - Кира выкарабкалась из люка, - ну и куда мы попали… ой!

Ей также связали руки, и она уткнулась лбом в потрескавшуюся штукатурку рядом со мной.

-Ну вот, - вздохнул я, - а ты говорила, что хуже быть уже не может.

-Отставить разговоры! Или я вам рты скотчем заклею! – грубо заткнул нас обладатель хриплого голоса.

Он щелкнул рацией и доложил:

-У нас еще два беглеца. Куда их?

Получив инструкции, он схватил меня за шиворот и, оттащив от стены, толкнул к выходу из комнаты. Киру повели следом.

У меня было не так уж много возможностей рассмотреть окружающую обстановку, но, судя по всему, мы действительно оказались на еще одном техническом уровне, наподобие того, где мы сегодня ночевали.

Я, прожив в «Айсберге» несколько лет, успел побывать далеко не во всех его уголках. Все-таки огромный небоскреб с полным правом можно было назвать вертикальным городом, и осмотреть в нем каждый закоулок – задача нереальная. Но я даже не подозревал, что в нем имеются целые этажи, не отмеченные ни на каких картах и схемах. Этажи-невидимки, где протекала своя собственная жизнь, скрытая от посторонних глаз. Эдакие внутренности здания, о чьем существовании никто обычно не задумывается, но без которых невозможно нормальное функционирование инженерных систем дома. А захватив контроль над одной из таких служебных зон, можно полностью отрезать весь небоскреб от внешнего мира.