Мужчины, который говорил, что любил меня, а потом ушел, не оглядываясь.

Любовь — это боль в заднице.

А знаете, что еще является вышеупомянутой болью в заднице? Кишечный грипп. Он обрушился на наш офис три дня назад с пугающей скоростью, свалив с ног половину нашей команды, а потом заразил, кажется, каждое бюро по предоставлению временных официантов в радиусе десяти миль.

И именно поэтому я оказалась этим вечером не только на месте проведения мероприятия — вечеринке в честь помолвки — но еще и в наряде официантки. У меня не было выхода, когда в конце дня стало ясно, что мы все должны отправиться сюда прямиком из офиса.

"У нас нет выбора", — сказал владелец компании, созвав нас всех в свой кабинет для поднятия морального духа в коллективе. "Нам нужны все свободные руки", — повторил мой непосредственный руководитель, хотя я не замечаю в ее руках подноса, наполовину наполненного канапе.

Поднос скользит у меня в руках, я обливаюсь потом, вцепившись в него мертвой хваткой. Я перебрала в голове все варианты — внезапная смерть родственника, самой притвориться больной — но довольно быстро стало понятно, если хочу сохранить свою работу, я должна взяться за дело. А я не только хочу сохранить работу, она мне нужна.

Адвокаты по бракоразводным делам не дешевы.

Пока что мне удавалось избегать встречи с Рори, но надолго ли? Он, как будущий жених, должен быть где-то тут. Что я почувствую, когда увижу его? Возможно станет еще хуже, чем сейчас. Волнение сдавливает грудь, затрудняя дыхание. Если повезет, при виде его я упаду в обморок, и не надо будет делать вид, что все в порядке. Бедняжка второсортная Фин.

Я оттягиваю ворот своей рубашки. Мне так жарко, кажется, будто я вращаюсь в одном из кругов ада. Знаю, что в аду мне уготовано местечко, небольшое пространство в кругу, предназначенном для мучения душ тех, чьи похотливые аппетиты взяли верх над смыслом жизни.

Вот где я буду торчать в загробной жизни.

Черт ты побрал тех, кто организовывает семейные встречи для ста пятидесяти семи родственников и близких друзей. А еще до кучи, будь прокляты те, кто живет в шикарном районе Хайгейт, месте проведения вечеринки и бесспорно доме невесты.

Пот стекает у меня по позвоночнику, когда я проталкиваюсь с пустым поносом обратно на кухню.

— Я на эту хрень не подписывался, — жалуется Джей, человек, за которым, в конечном итоге, было закреплено это мероприятие. — У меня степень магистра, черт возьми.

Я пытаюсь улыбнуться в ответ, не в силах вымолвить не слова. Если я открою рот, чтобы произнести что-то кроме "Скумбрия, маринованная в лимоне, с сорбе из авокадо и розовой маринованной редиской, мадам?", я, вероятнее всего, закричу или расплачусь и не знаю, что хуже. Полагаю, моя улыбка выдает по крайней мере часть моего состояния, когда Джей, подойдя ближе, кладет одну руку мне на плечо, а во второй вертит свою тоненькую черную косичку.

— Ты себя плохо чувствуешь? Вот, черт! — с визгом он отскакивает назад. — Ты тоже заразилась, мать твою!

— Нет, — отвечаю, сглатывая, крошечное слово словно осколки стекла в горле. — Не заразилась.

— О, господи, — подходя сзади, резко восклицает Саванна, моя стервозная начальница. — Только этого не хватало. — Она громко пыхтит, как будто я назло ей заболела холерой, а это идея... не так ли? Ей не нужно знать, что я не больна. Я открываю рот, чтобы возразить, но вместо этого сухо кашляю.

Она громко матерится, довольно сдержанно добавив,

— Я не могу тебя отпустить, Фин. Не сегодня. От обслуживающего персонала остался лишь костяк. Просто... просто держись подальше от закусок. Продолжай подавать шампанское. И ради всего святого, ни на кого не кашляй. — Отдав последнее указание, она ускользает прочь.

Черт бы меня побрал.

— И тебя, и меня, детка. А еще Саванну. И до кучи — невесту и того парня, на котором она скачет.

— Что? — я запоздало поднимаю глаза от розового подноса в моих руках. Розовые цветы. Розовая еда. Может, у Рори девочка? Может, она уже родилась? Из-за всех этих мучительных мыслей у меня сжимается горло, и начинает щипать глаза.

"Могла бы. Была бы. Должна была быть твоя жизнь".

— Черт бы меня побрал? — отвечает Джей. — И пошла в задницу Саванна. Ты ведь знаешь, что ее повысили только потому, что она трахается с владельцем компании?

— Я стараюсь не вмешиваться в политику офиса. — "Глубоко дыши: вдох выдох. Постарайся не плакать. Постарайся не волноваться."

— Только потому, что я еще не добрался до тебя. Пока. Ты встречалась с ним, я имею в виду, с Пирсом? — Педантичный Пирс — так его называет Сорайя. По-видимому, он тоже жил в Дубае. Оставив эту несущественную информацию при себе, я качаю головой. — Ему, должно быть, под шестьдесят пять. Древний. Чтобы у него встал, ему определенно нужна Виагра, в отличии от этого. — Он указывает на дверь в промышленном стиле кухни, за которой следует главная часть дома.

Меня передергивает, и я прикусываю нижнюю губу, когда мое тело начинает дрожать.

— Трудно поверить, что оба парня родились в одном десятилетии, — продолжает Джей, хватая закуску с розового подноса, который проносят мимо.

— Этого не может быть.

— Вот именно. — Джей стряхивает с крошечного кусочка теста что-то похожее на тапенаду, вытирая пальцы о свой фартук. — Я бы не стал трахаться с Пирсом, и я не слишком разборчив, — добавляет он, указывая на меня канапе.

— Нет, я имею в виду возраст.

— Так было написано в интервью в "Гардиан". И в журнале "Хелло" в том развороте о его загородном поместье. Видела?

— Ты говоришь о Пирсе?

— Нет, глупенькая. о женихе. Джонатан Ривз, выдающийся магнат недвижимости. — Сморщившись, Джей проглатывает несчастный кусок канапе. — Фу, гадость. Черт, ненавижу оливки. — Его слегка передергивает. — Там было написано о его возрасте и обо всем остальном. И в отличие от Пирса, он очень привлекательный мужчина с проседью в волосах. Я бы с ним позабавился, неважно богат он или нет.

— Будущий жених? — мой голос звучит громко и пронзительно, реакция мозга заторможена.

— Да, жених — не тормози. Обычно до тебя быстрее доходит. О, черт, ты действительно заболеваешь. Иди сюда. — Он берет меня за локоть и толкает к стулу у стены. — Не обращай внимания на Саванну. Если ты заразишь этих ребят гриппом, тут такая заваруха начнется. Если она спросит, скажи, что упала в обморок. — Не дожидаясь ответа, он хмурится и выхватывает у меня из рук пустой поднос. — Лу, — зовет он. — Эта больна. Не давай ей ничего делать. Она на карантине.

Лу, женщина, отвечающая сегодня за кухню, начинает материться и стучать чем-то вроде мусорных крышек, хотя мне без разницы. Моя голова слишком занята мыслями о только что услышанном.

Привлекательный мужчина с проседью в волосах. Я представляю, что отцом быть не легко, но не могу поверить, чтобы Рори так быстро постарел. Но что еще это может значить? Разве они не вместе? Неужели ее жених — тот что старше — утешения ради? Неужто она совершает ту же ошибку, как и я — тоже выходит замуж после того, как Рори использовал ее? Нет, это не честно. Со мной такого не произошло. Мой брак — это полностью моя вина.

Сжав руки в кулаки, я пытаюсь проглотить нарастающую волну эмоций, прежде чем утонуть в ней. Гнев, боль, обида — все это из-за моего собственного ребячества и глупости, и вот она я. Мне не нужно было находиться здесь сегодня вечером, чтобы терпеть это. Надо было просто сказать Саванне. Сказать ей, что я лучше отправлюсь в ад.

— Не пойду туда. — Я так быстро встаю, что кухонный стул скрипит по светлому бамбуковому полу.

Я сдаюсь. Умываю руки. Чем я вообще думала, находясь на территории одного и того же с ним почтового индекса? Даже если Рори не женится на Бет, я не могу тут находиться. Не могу тут оставаться. Я начинаю пробираться через кухню, ноги несут меня все быстрее и быстрее, когда я достигаю задней двери. Я тяну за ручку, говоря себе, что напишу Саванне сообщение и скажу, что меня вырвало. Потеряла сознание. Заразилась бубонной чумой! Неважно, свободен Рори или нет, я должна уйти.