ГЛАВА 11

Трэвис

Я сидел в своем кабинете и таращился на мобильный телефон, словно обладал некой телепатической силой. Я ждал звонка. Нет, мне было необходимо, чтобы мне позвонили. Я никогда не испытывал проблем с женщинами, а сейчас я не знал, как лучше всего вести себя с Хоуп. Обычно я просто набирал номер, назначал встречу и особо не заморачивался. С ней же нужно действовать менее напористо.

Вот так я и оказался в ситуации, где тупо пялюсь на темный экран телефона.

Чуть больше двух часов назад я сделал ненужный круг, чтобы оставить фиолетовый цветок и записку на лобовом стекле машины Хоуп. Я чувствовал себя сумасшедшим сталкером, выслеживающим бедную, несчастную девушку, когда по-тихому вылезал из внедорожника и перебирался через ее газон еще до восхода солнца.

На записке был мой номер телефона и короткое: «Поужинаешь со мной?»

Сейчас она уже наверняка нашла записку, так почему не звонит?

Боже, мне надо было работать, а не торчать здесь, как истукан, и не терять время. Если неотрывно смотреть на телефон, то он все равно не зазвонит.

Но когда это все же произошло, я подпрыгнул на месте и уронил его на пол.

Подняв мобильник, я взглянул на экран. Там светился номер Триппа и его уродливое лицо. Мне захотелось швырнуть телефон через весь офис от злости и разочарования. Но, сделав несколько глубоких вдохов, я провел пальцем по экрану и прислонил его к уху.

– Что?

– Братишка расстроен. Все еще ждешь звонка? – брат явно насмехался надо мной.

– Отвали, Трипп.

Мой ответ только усилил его хихиканье.

 – Это все из-за клоунской одежды, чувак. А я предупреждал! – он обожал меня поддразнивать, но сейчас было не самое подходящее время. – Я пытался сказать тебе, что ты выглядишь смешно, но ты не послушал.

– Разве ты не должен работать?

– Работать? – его быстрый ответ привел меня в чувство, но я ничего не ответил. – Мидленд сделан.

Раздраженно вздохнув, я наклонился вперед в своем кресле и крепче прижал телефон к уху.

– Полностью?

– Ага, – он снова усмехнулся. – Время получать деньги, брат.

Я улыбнулся, но ничего не сказал, хотя это событие много значило. За время существования «Донован Электрик» это был самый крупный наш проект. И хотя с ним мы получили кучу гребанной головной боли, потому что инвестор оказался настоящим дебилом, но оно того стоило. Ну, я хотел сказать, что мы заработали больше денег, чем за все годы работы.

– Я наберу тупице, чтобы он прислал своего проверяющего.

Я повесил трубку и позвонил инвестору, чтобы сообщить новости. Работа была завершена.

***

В тот день я так замотался, что когда, наконец, проскользнул в душ в четверть девятого, понял: от Хоуп ничего не было слышно. Меня наполнила тревога, как прилив адреналина. Я сделал что-то не так? Неужели я слишком сильно наседал на нее со своим мнением, как надо жить и идти к мечте?

Вся ситуация камнем засела у меня в животе, выворачивая внутренности.

Я боялся расстроить Хоуп и осложнить все еще больше.

Быстро принял душ и надел то, что попалось под руку. На этот раз я послушал своего внутреннего Триппа, и таким образом на мне оказались футболка и спортивные штаны. Ногами проскользнул в пару кроссовок. Взглянув в зеркало прихожей слева от входной двери, я провел пальцами по темным волосам и пожал плечами, после чего выбежал с ключами в руке.

Я бросился к своей машине и отправился в Ленекс. С каждым километром узел в моем животе скручивался все сильнее. Хуже всего будет, если она укажет мне на дверь.

От этой мысли становилось больно.

Через двадцать минут я подъехал к дому Хоуп и припарковал автомобиль. Еще несколько минут я проторчал в машине, глядя на свет в окне ее дома, пытаясь представить, чем она занималась. Возможно, свернулась на диване и смотрела фильм или лежала в постели и читала книгу. Почему-то любой вариант вызывал у меня улыбку.

Выключив зажигание, я вылез из внедорожника и пошёл по подъездной дорожке к ее двери. Звук моих шагов эхом разносился в тишине ночи, деревянные доски ступенек скрипели под моим весом. Я осмотрел двор, представляя, как делаю это место более привлекательным.

Но звук открывшейся двери заставил меня обернуться. Передо мной в открытом дверном проеме стояла Хоуп.

– Ты потерялся? – она скрестила руки на груди, и мой взгляд сразу упал на ее сиськи. Черт возьми!

 Она сама провинилась, приподняв их.

– Видела мою записку?– я приблизился, осматривая девушку с ног до головы.

На ней была милая розовая пижама с сердечками на штанах. Ступни грелись в пушистых носках.

Подняв взгляд, я встретился с ее нахмуренными глазами.

– Милая пижамка, – ответил на вопрос, который, как я предположил, вертелся у нее в голове.

– А чего ты ожидал, появляясь у меня дома так поздно и без предупреждения?– девушка опустила руки и посмотрела под ноги, прежде чем снова взглянуть на меня. – Люблю зависать в пижаме.

– Я тоже, – я попытался флиртовать, но когда она захихикала, задался вопросом, не потерял ли я свое мастерство.

Эта женщина заставляла меня чувствовать себя неуверенным, несуразным и одновременно с этим чертовски потрясающим.

– Прости, что не позвонила, – извинилась она, после того как перестала надо мной смеяться. – Наверное, я просто не знала, что сказать.

– Уф, отлично, – пожал плечами.– Ну, я ждал звонка,– я сократил дистанцию между нами. Хоуп не отступила, только откинула голову назад, чтобы смотреть на меня. – Я отлично провел время с тобой в «У Романо». Впервые за долгое время я наслаждался компанией другой женщины.

– Лжец, – ее слова застали меня врасплох. – Мне известно о списке твоих брошенных дамочек.

Я сказал, что не получал удовольствия от общения с другими.

– Ну, судя по тому, что слышала я, мне думается, что хотя бы частью вечеров с другими женщинами ты наслаждался.

С кем, черт побери, она говорила?

– Я просто дразнилась,– ага, только ее глаза говорили об обратном. – Просто я не знаю что у нас.

– У нас?

– Да,– она показала на пространство между нами.

– А чего бы ты хотела? – мое сердце забилось быстрее от мысли, что она могла сказать, что не хотела ничего.

Пусть я вел себя как девчонка, но я до жути боялся услышать ее ответ.

– Сказать правду?– прошептала Хоуп.

– Сказать, – я протянул руку и очертил ее подбородок кончиком пальца. Когда ее глаза закрылись на мгновение, мой пульс ускорился. – Даже если это не то, что я хочу услышать, я всегда хочу от тебя правды.

Хоуп набрала побольше воздуха в легкие и медленно разомкнула веки. Ее глаза казались стеклянными, когда она начала говорить.

– Я тоже великолепно провела время с тобой, но дело в том, что я не знаю, готова ли я к чувствам, которые ты заставляешь меня ощущать.

– Что это за чувства, Хоуп?

Давить на нее, возможно, было неправильным, но я хотел знать. Мне нужно было знать.

– Я чувствую себя живой, – она попыталась отвернуться, но я остановил ее, дотронувшись до подбородка.– С тобой я словно оживаю.

– Что еще?

Наши взгляды встретились, и я увидел в ее глазах борьбу. Черт, я надеялся, что она увидит, как и мне тяжело. Я хотел, чтобы она знала, что для меня происходящее тоже нелегко. Да, мы противились и боялись разного, но мне нужно, чтобы она видела, что со мной. Мне нужно, чтобы она поняла, что для меня это гораздо больше, чем просто физическое притяжение. Я хотел ее исцелить. Хотел показать ей, что наши чувства взаимны. Хотел, чтобы она поддалась искушению и окунулась в то, что происходило между нами. Чтобы поняла, что это нормально.

– Из-за тебя мое сердце снова бьется, – слова давались ей с трудом. Словно признание разрушало ее. – Из-за тебя я смеюсь и мечтаю о том, о чем, думала, больше никогда не захочу мечтать. Из-за тебя я хочу стать кем-то, а не развалиной, как весь прошлый год. И я начинаю заглядывать в будущее...

Хоуп расплакалась, и я, не задумываясь, наклонился и поцеловал ее в щеку, ощущая соленость слез.

– Ничего зазорного – чувствовать все это, – прошептал я. Ее тело обмякло, и я обнял ее.

И продолжал держать.

Она рыдала мне в грудь после своего признания.

Эта красивая девушка каким-то образом убедила себя, что заслужила одиночество. Скучную обыденность. Она наказывала себя каждый день, потому что дорогой ей человек уже не сможет радоваться жизни.

Я решил доказать ей, что продолжать жить – нормально. Девушке с таким добрым сердцем было нечего стыдиться.