АКТ ВТОРОЙ

Небо лилово-серое, набухшее грозовым ливнем. Из-под нижней кромки туч багряно стекает на плот и на реку расплывшееся вечернее солнце, и все вдруг притихло, точно насторожилось. И г н а т, раздевшись до пояса, умывается. Г р а н я поливает ему ковшиком из ведра.

И г н а т. На спину, на спину! Уф, хорошо освежает.

Г р а н я. Держи чистую. Эта пойдет в стирку.

И г н а т. Спасибо. (Вытирается полотенцем и надевает чистую рубашку.) Это что за лодка? Откуда взялась?

Г р а н я. Под мотором валялся и не видел?

И г н а т. Не видел.

Г р а н я. Да пассажир этот сплавал на берег и привел. А пива да вина — ящик.

И г н а т (кивнул на домик). Пьют?

Г р а н я. Разговляются.

Через окно видны Ф и л и п п и Т е р е н т ь е в. Они сидят за столиком и о чем-то беседуют. Входит Н е л л и с этюдником.

Что это ты сегодня не голая? Приоделась.

Н е л л и. Похолодало, вот и приоделась. И голая я, как вам известно, не ходила. Зачем так говорите? (Усаживается поудобнее и раскрывает этюдник.)

И г н а т. Зря подкалываешь.

Г р а н я. Не лежит сердце — и все тут. Балованная.

И г н а т. Что это от Филиппа я слышал, будто ты пятнадцать лет в тюрьме сидела.

Г р а н я (расхохоталась). Балда наш лоцман! Слово на вкус не умеет взять. Ему скажи: «Эй ты, баран!» — он и будет глазами барана отыскивать. (Садится рядом с Игнатом на бревнышко.) Счастья большого в жизни нет — вот и тюрьма. Я ведь лоцманского роду. Дед и отец на воде жизнь прожили. Семьями уплывали на всю навигацию, и я вот такая крохотулечка, а уж сколько раз этот путь прошла. В воле росла и выросла… (Вздохнула.) После войны — замуж. Понравился человек, и думала — все будет по-прежнему. А он как сел в контору! В окна весной потянет — ну такая тоска, будто ты чайка со спутанными крыльями! Зову: «Троша, брось ты эту слепую работу! Переведись на пароход. Ты же штурманское закончил!» А у него — повышение. Сын родился. Год за год, как колечко за колечко, — вот и цепочка. Приковала. Муженек тем временем отяжелел. Посиди-ка сиднем-то. Все его перебежки из кабинета в кабинет, с собрания на собрание. В лес в воскресенье не дозовешься… Чувствую: точно по лестнице в глухой подвал спускаюсь. В тридцать-то шесть лет! И нынче решила — дай молодость вспомню! По знакомым местам проплыву да на разлив, на закаты речные погляжу!

И г н а т. А все эти годы нигде не работала?

Г р а н я. Я диспетчер на пристани. Сейчас в отпуске.

И г н а т. Ну, а детей сколько?

Г р а н я. Один. Да и тот весь в него. Самый любимый предмет — чистописание.

И г н а т (смеется). Ничего, поплаваешь — затоскуешь. И по мужу затоскуешь.

Г р а н я. Ты деньки уже считаешь?

И г н а т. Да пока… нет.

Г р а н я. Что так?

Игнат помедлил с ответом, и Граня вдруг счастливо рассмеялась.

И г н а т. Ты что?

Г р а н я. А… хорошо. Воду вот слушаю. С берегами разговариваю.

И г н а т. О чем?

Г р а н я (снова засмеялась). Про то только я знаю. Хорошо! Будто мне снова восемнадцать. И ничего-то не было. Никаких заботушек. И впереди — только радость одна!.. На тебя такое находит?

И г н а т. Случается.

В дверях домика появился Ф и л и п п. Он изрядно на взводе и не прочь покуражиться.

Ф и л и п п. Милуетесь?

Г р а н я. Сам; же говорил: надо плыть в приятности. Тебе хорошо там, нам — здесь.

Ф и л и п п. Мотор как?

И г н а т. Пришлось опять повозиться.

Ф и л и п п. Ха-ха! Думал: плыть — книжечки листать?

И г н а т. Нет. Я думал: плыть — беспробудно пить.

Ф и л и п п. Не указывай!

И г н а т. Если у этого есть лодка, так чего же он к нам пристал?

Ф и л и п п. А твое какое дело? Я главный, я за все в ответе. (Вдруг раскинулся на бревнах и положил голову Гране на колени.)

Игнат шагнул к нему, но Граня остановила его взглядом.

Г р а н я. Ты всерьез, что ли, расположение ко мне заимел?

Ф и л и п п (самодовольно). Не веришь?

Г р а н я. Так бы сразу и сказал. Я ведь тебя не бракую. Не-ет. Скажу еще так: нравишься ты мне своей самостоятельностью и крутым нравом.

Ф и л и п п. Так чего же ты?.. (Хочет ее обнять.)

Г р а н я (отстраняется). А надоело из рук в руки переходить. Поиграть-то — каждый, а насовсем…

Ф и л и п п. Не выскальзывай, так и один съем! Ха-ха!

Г р а н я. Без шуток?.. Ну, слава те господи, нашелся верный человек! Вот счастье-то бабе привалило! На старом — крест! Значит, так: вернемся, и я к тебе перетаскиваюсь.

Ф и л и п п (быстро сел). Ну-ну! У меня… дети.

Г р а н я. И жена?.. Ну, ее-то я в два счета спроважу! Пожила, скажу, старуха, и хватит! Пускай он меня теперь понаряжает. Вышвырну!

Ф и л и п п (усмехнулся, почесывая затылок). Еще кто кого… Ты мою благоверную не знаешь.

Г р а н я. Да ты что, вроде на попятную?.. Гляди, у меня и свидетель есть.

Ф и л и п п. Это еще зачем?

Г р а н я. В дирекцию пойдем! Расскажем, как ты меня сманивал!

Ф и л и п п (вскочил на ноги. Игнату). Знаешь, что она лагерная?

Игнат и Граня смеются.

И г н а т. Хоть ты у нас и Ной, но не ведаешь, кто у тебя чистые и кто нечистые!

Ф и л и п п. Ты придумал меня Ноем звать? Если еще раз от кого услышу — башку отрублю.

Т е р е н т ь е в (высунулся из окна с налитыми стаканами). Ной! Давай еще по одной!

Ф и л и п п. Ха… Ха-ха-ха-ха!.. (Оглушительно хохочет.) Ну, давай так давай!

Слышатся короткие гудки.

Г р а н я. С буксира сигналят — лот наверх.

Ф и л и п п. Действуйте.

Граня поднимается на вышку и отвечает флажком, что сигнал принят. Игнат уходит, и тотчас же заработал мотор.

Т е р е н т ь е в (указывая на Нелли). Тоже ничего… Рыбка.

Ф и л и п п (вразвалочку приближается к Нелли). Что же это вы в одиночестве и скучаете?

Н е л л и. Я не скучаю. (Накладывает мазки.)

Ф и л и п п (церемонно). Приглашаю вас в нашу кают-компанию. Рояля и шампанского, правда, нет, но… (Быстро.) Что это?

Н е л л и. Разве не видите? (На плече у нее — уж.) Я его отыскала.

Ф и л и п п. Вы… выбрось!

Н е л л и. Зачем? Он такой ласковый. (Прислоняется щекой к ужу.)

Ф и л и п п. Фу ты!

Н е л л и. Но он может и ужалить. Да. Не переносит спиртной дух.

Ф и л и п п. Фу, мерзость! Фу, пакость! (Уходит в домик, плотно закрыв дверь.)

Нелли смеется и продолжает работать. С насосом в руке входит В а л е р и й.

В а л е р и й. Капитальный ремонт произведен, и наша скорлупка готова продолжить самостоятельное плавание!

Н е л л и (помолчала). Мне не хочется отсюда, Валера.

В а л е р и й (глянул на этюдник). Хорошо пишется?

Н е л л и. Не поэтому.

В а л е р и й. Надоело жить вдвоем?

Н е л л и. Ну что ты. Конечно нет. Просто… все здесь как-то основательнее: и под ногами, и… люди.

В а л е р и й. Замечаешь, обрастаю мускулатурой? (Достает из рюкзака батон и разламывает пополам.) Объясни мне, что такое потеря аппетита?

Н е л л и (подыгрывает ему). Состояние, когда не хочется есть.

В а л е р и й. Не понимаю. (Рвет зубами хлеб.) В городе понимал, а здесь не понимаю.

Хохочут. Нелли не удержалась и тоже набивает хлебом рот.

А что такое бессонница?

Н е л л и. Состояние, когда не хочется спать.

В а л е р и й. Тоже не понимаю! Дома, бывало, дворничиха шаркнет метлой — и я уже злюсь, захлопываю окно. А тут — мотор под ухом, чайки галдят, гудки! А хочется кинуться на бревна и…

Входит М и ш к а, прикрепляя к самодельному удилищу леску.

Н е л л и. Что это ты все стороной нас обходишь? Иди к нам.

М и ш к а. А чего я у вас не видел? (Остановился поодаль.)

Н е л л и. Полон презренья, да?

Мишка неопределенно повел плечами.

В а л е р и й. А по-моему, наоборот, он к тебе неравнодушен. Я замечаю: куда ни встанет, все на тебя глядит.

М и ш к а. С больной-то головы на здоровую не сваливай.

Валерий и Нелли смеются.

Н е л л и. Уж очень ты серьезен.

М и ш к а (натягивая струной леску). У меня ведь не ваша жизнь. Это вы снарядились да и странствуете без забот.

В а л е р и й. А у тебя разве не бывает отпуска? И что ты знаешь про нашу жизнь?

М и ш к а. Да вижу.

В а л е р и й, Что видишь? Что?

Мишка молчит.

Возьми у нас спиннинг. Брось свою самоделку.

М и ш к а (соблазн очень велик). Не-е… еще поломаю.

В а л е р и й. Ну и что? Так же лежит, без дела.