Я замер, все еще сжимая в руках груфалу. По крайней мере, на данный момент она принадлежала мне. МНЕ. Хоть я и не мог остаться с ней надолго…

Если только она не выберет меня.

Я подавил рычание. Мои чувства были неправильными. Что мне делать, когда она воссоединится со своими хобсами? Даже если принцесса оставила бы меня в качестве своего стража, то как мне себя вести, когда она отправит меня в угол наблюдать, как другие мужчины…

Груфала положила ладонь на мое горло, которое дрожала от вибрации, и только в этот момент я осознал, что рычу.

Мне нужно было восстановить хладнокровность. Я сглотнул, снова отметив странный привкус во рту. Ее пальцы пробежались по моим чешуйкам, сначала прикоснувшись к голубым, а затем к желтым.

Девушка мне нравилась. Если бы она не была груфалой…

Но она была.

Если бы я был хобсом…

Но я не был.

Но пока что я находился здесь. И был единственным, кто оберегал принцессу. Это означало, что она являлась моей подопечной. Вся ответственность за груфалу лежала только на мне. Но раз дело принимало такой оборот, то разве было неправильно думать, что она принадлежала мне до тех пор, пока я помнил о временном характере наших отношений?

Не было ничего плохо в том, что на какое-то время я считал ее своей. Ничего. Ведь это временно.

Легко сказать. Поэтому я повторял себе это снова и снова до тех пор, пока не перестал чувствовать вину за то, что гладил спину девушки и урчал, когда распутывал колтуны в ее волосах.

Она прижалась лицом к моему сердцу и издала довольный звук, засыпая.

Я надеялся, что скоро она вернется домой в целости и сохранности.

Я не хотел стать первым ракхии в моей семье, который навредил груфале.

Глава 6

ЭНДЖИ

Я проснулась на груди моего очень, очень, очень мускулистого пришельца. Удивительно, но в этот раз при взгляде на мужчину я не испытала страха.

Когда наши глаза встретились, то я сонно улыбнулась. Он слегка изогнулся, требуя, чтобы я положила руки ему на грудь и осталась на месте. Пришелец поддался вперед, аппетитно напрягая пресс, и его лицо стало медленно приближаться к моему, очень медленно.

Он улыбнулся мне.

— Ты самый теплый и удобный матрас, на котором я когда-либо спала. Кроме того, сегодня ты фантастически пахнешь. И это не сарказм. Ты действительно источаешь великолепный аромат. Несправедливо. Наверное, я пахну чем-то, что можно найти на дне болота. — Я поморщилась, наблюдая, как его глаза сосредоточено и встревожено изучают мое лицо. Он был таким внимательным! Я счастливо вздохнула. — Знаешь, ты начинаешь мне нравиться, — пробормотала я.

Мужчина поднес руку к моей щеке.

Это напомнило мне момент, который произошел ранее… на долю секунду я могла поклясться, что пришелец собирался меня поцеловать.

А сейчас…

Его рука обхватило мою щеку и надавила так, чтобы мои губы приблизились к его.

Он… Он по-настоящему собирался…

Конечно, именно в этот момент нас решила посетить мать инопланетных детей.

Только не снова!

Женщина издала возмущенный крик.

Мой пришелец застонал.

— Пнах, зай фут хэг тогх!

«Слушай, это не то, на что это было похоже», или, может, «клянусь, я не прикасался к ней».

Ага. Даже я понимала, что это выглядело не очень хорошо. Я осторожно слезла с его коленей и потянулась. Женщина бросила на меня обеспокоенный взгляд, а затем дала мне маленький поднос с едой.

Я заметила, что она ничего не принесла для моего пришельца. Моя тарелка с едой была довольно крошечной даже для меня. Вчера пришелец съел свою припрятанную крысу. Что было хорошо, потому что она уже начинала попахивать. Мужчина потер свое лицо руками. Я опустилась на пол и скрестила ноги, сочувственно погладив лодыжку пришельца.

— Ей вроде как нравиться гиперопекать меня. — Я подтолкнула поднос с едой к мужчине. — Теперь нам нужно разделить еду.

Пришелец выглядел оскорбленным. Он толкнул поднос обратно, но затем потянулся, чтобы поднять ложку и зачерпнуть месиво для меня. Я надеялась, что это типа овсянки или каши. Я уставилась на это. А может мы оба смотрели на поданную бурду. Каша. Или какая-то неизвестная пища. Это выглядело и пахло так же ужасно, как и мои предположения.

На вкус ненамного лучше.

Я пыталась покормить себя сама, но выражение мужчины стало хмурым. Это было даже мило. Фургон остановился, и я быстро толкнула в сторону пришельца миску, заявив:

— Я закончила, твоя очередь. — Он выглядел так, будто не поверил, что я сыта. Впрочем, так и было. Пришелец быстро опрокинул миску и съел все до последней капли.

Впечатляюще. Я была уверена, что если бы фургон до сих пор раскачивался, то вся эта бурда не задержалась бы у меня в желудке. Каша не являлась моим любимым блюдом.

Мы повторили процедуру умывания. Помыли руки в холодной воде. Мой пришелец схватил меня за ладонь и окинул взглядом мурашки на коже. Он тер их до тех пор, пока они не исчезли, хотя я пыталась объяснить, что со мной все в порядке.

Мать малышей все время наблюдала за нами. А когда мы вернулись в фургон, то она откинула полотнище и бросила мне пушистую шкуру. Затем женщина уронила кусок хлеба перед моим пришельцем, прежде чем уйти, не произнеся ни единого слова. Я бы все равно ничего не поняла, но все же. Очевидно, так выражалось холодное инопланетное презрение.

Пришелец пытался предложить мне хлеб, но я заставила его съесть этот кусок. Мужчина был таким большим. Я наклонила голову, с серьезностью рассматривая его. Ему нужно было гораздо больше еды, чем мы получали здесь. Скоро нам придется расстаться с семьей и… что тогда? Что произойдет потом? Я не знала. И я не могла спросить об этом мужчину, языковой барьер и все такое.

Я пожала плечами — пришелец всегда с интересом наблюдал за этим движением. У меня не было ничего, кроме времени, верно? Я подобралась немного ближе к мужчине.

Я указала на себя.

— Энджи.

Его рот, полный хлеба, скривился.

— Эх?

Я снова указала на себя.

— Энджи. Энджи.

Я ткнула пальцем в его грудь и вопросительно подняла брови.

Его губы изогнулись. Он быстро прожевал и проглотил хлеб. Не разрывая зрительный контакт, мужчина произнес:

— Арох.

— Арох?

Пришелец повторил имя, медленно выделяя щелчок в конце, а после я попыталась скопировать интонацию. Мужчина наклонил голову, затем замер, пожал плечами и кивнул, якобы говоря: «Конечно. Достаточно близко».

Я уныло улыбнулась.

— Эххххджжи? — Щелчок.

— Эннджиии.

— Эннджи. — Его горло дернулось на букве «и».

— Интересно. Да, почему бы и нет? Арох и Энджи.

Пришелец выглядел очень довольным.

Я указала на шкуру.

— Шкура?

— Дюпен.

Он наклонился ко мне и провел пальцем по моему платью, дернув его, чтобы прикрыть плечо.

— Трехт.

По какой-то причине я решила, что мы можем научить друг друга некоторым словам, поэтому стала следовать примеру мужчины, указывая на разные предметы и запоминая названия. В конце концов, я застряла с настоящим пришельцем. Он был терпеливым учителем, что было хорошо, потому что у меня не было навыков в воспроизведении щелчков, которые, видимо, были основным звуком в данном языке

У нас закончились предметы и их функции в комнате, поэтому я начала указывать на части тела. Его не так уж очаровывала идея выделять различия, в отличие от меня. Его ноги были для меня особенно интересны. Колени пришельца гнулись в ту же сторону, что и у людей… но все равно отличались, так как перетекали в увеличенную «пятку», которая располагалась практически вертикально от земли, как лапа собаки. На кончиках его пальцев были толстые клинообразные формирования, напоминающие рога носорога, но более тонкие и изящные, на самих пальцах под кожей, казавшейся каким-то резиновым материалом, прослеживались кости и мышцы.

У нас закончились предметы для изучения. Я ранее хорошо отдохнула и не чувствовала усталость. Без ламп или фонарей в нашей части фургона быстро стемнело и стало очень, очень скучно. В конце концов, пришельцу надоело мое ерзание, как мне показалось, и он слегка толкнул меня локтем, сказав:

— Осака.

Сон. Я поняла его. Ура.

Когда я тяжело вздохнула, звук его усмешки согрел все мое тело.

На следующий день мы расстались с семьей пришельцев. Каждый малыш вел себя так, будто объятия, которые я им подарила, были величайшими подарками. А затем я раздала им цветы, которые Арох собрал для меня на обратном пути из «ванной». Малыши завизжали, а их родители выглядели такими счастливыми, словно я подарила им что-то гораздо более грандиозное, чем сорняки.