УХОД ЗВЕРЕВА

Вася Круглов, насвистывая веселую песенку, бойко спускался с холма. Где-то в стороне раздался хруст хвороста. «Дерево упало», — подумал Вася, продолжая быстро шагать. Но его нагнал окрик:

— Стой! Али своих не признаешь?

Из лесу вышел Зверев. Он вытер потное лицо засаленным рукавом куртки и, переведя дыхание, сердито сказал:

— Сколько времени за тобой бегу, никак не догоню. Больно прыток ты.

— Когда на душе весело, тогда и ноги легкие, — засмеялся Вася. — Ну, здорово, здорово. Что больно долго? Андрей Михайлович два дня назад приехал.

— Будто и долго, — ухмыльнулся старик. — Ежели бы вогул проклятый не соврал, то на день бы раньше пришел. А то, где он сказывал, я день-деньской лагерь искал, никак найти не мог. Ладно, тебя встретил.

— Лагерь за это время два раза место переменил. Никак за валунами угнаться не можем.

Они шли рядом, и Зверев с трудом поспевал за быстро шагавшим Василием.

— Куда ты в гору прешься, обойти можно, — запротестовал старик, когда Вася стал карабкаться на крутой каменистый склон.

— Мне нужно точку на вершине взять. Топографическую съемку спешу закончить. В лагерь придем, увидишь, какие горизонтали накрутил, сам черт ногу сломит, — пояснил Вася.

— Я вот что тебе, Василий, скажу, — тронул Зверев плечо коллектора, — я дорогу вспомнил.

— Какую дорогу?

— Да на Медную гору.

— Ведь ты сам говорил, что Медная гора у озера Амнеш.

— Там — особое дело… А то другая есть. Бога-атая гора! Верст сорок отсюда.

— Ну и что дальше? — усмехнулся Вася.

— А дальше — мое дело маленькое. Коли хотите руду посмотреть, надо на Медную гору идти, пока погода не испортилась.

— Э, нет, дед! Не выйдет! Валуны-то надежней проводника оказались! Поздновато вспомнил.

Лагерь встретил их веселым разноголосым шумом. Кто-то громко пел: «Мы все добудем, поймем и откроем…» С другой стороны слышался заразительный смех Григория Хромых. Никита Власов, стоя у большого костра, кричал:

— Да идите вы, черти, обедать! Похлебка остынет!

В стороне стояли нераспряженные олени. Они лениво щипали бледно-зеленый ягель и терпеливо ждали, когда их освободят из упряжки и отпустят на волю. На санях возвышались компактные тюки поклажи. Это полчаса назад прибыл сюда медленный обоз Никиты Оведьева. Теперь вся экспедиция была в сборе.

В центре поляны рабочие уже расчищали места для новых палаток и вбивали в землю длинные колья. Тут же прохаживался Корнев. Он беспрестанно шутил, потирал руки и, смеясь, говорил Григорию Хромых:

— Для чего сильно вбиваешь? Надсадишься! Все равно через два дня лагерь снимать, пропадет твоя работа. На Медную гору пойдем. Станем избу рубить.

Заметив коллектора, Корнев торопливо подошел к нему.

— Вася, нанеси поскорей новые точки, а то я без карты, как без рук. Нужно развязаться с обнажениями, что-то простирания не сходятся.

— Хорошо, Андрей Михайлович. Я сейчас.

Вася скрылся в палатке. Через минуту он уже склонился над листом ватмана, приколотым к чертежной доске. В палатку вошел Корнев. Он подсел к карте. Зеленые пятна габбро и амфиболитов вытягивались вдоль западного края планшета. С востока подходила желтая полоса известняков, а между ними вклинивались розовые граниты. Но белая, незакрашенная полоса отделяла розовый цвет от желтого. Андрей Михайлович показал карандашом на нее:

— Где-то здесь, Вася, граниты соприкоснулись с известняками. Как раз на контакте должна возвышаться Медная гора.

— Медная гора? Сегодня Зверев дорогу к ней вспомнил.

— Как, разве Зверев в лагере?

— Вместе со мной пришел.

— А ну, давай его сюда!

Старик вошел в палатку.

— Звал меня, Андрей Михайлыч?

— Да, садись.

— Я ничего, постою.

— Ну, как, устал с дороги?

— Нет, ничего…

— Тогда завтра со мной в маршрут пойдешь. Приготовься.

Старик мялся у входа.

— У тебя что, дело ко мне? Выкладывай.

— Да вот Василий сказывал, — нерешительно начал старик, — будто ты Медную гору нашел… Так это правда али так, в шутку сказано?

— Правда, правда, старик. Я на ней еще не был, но здесь она, здесь, совсем рядом.

— Где она? Которая?

Зверев придвинулся ближе к Корневу и замер, ожидая ответа.

— Верст десять-двенадцать отсюда будет… Прямо на север, может, чуть восточнее…

Зверев отшатнулся, побледнел и что-то невнятно забормотал.

— Ты что там под нос бубнишь?

— Да я так… — очнулся старик. — Промашку дал ты, Андрей Михайлыч, нет здесь Медной горы.

Зверев сделал короткую паузу, но через мгновенье продолжал с жаром:

— Хоть раз поверь старику… На слово поверь… В другой стороне Медная гора… Сними лагерь… Я прямиком проведу тебя к ней.

— Нет. Мы с тобой завтра прямо на север пойдем… Может, в последний маршрут за это лето.

— Нечего там делать, — неожиданно переменил тон Зверев.

— Как нечего?

— Как да как… Сказал — нечего, значит — нечего… Медной горы там и в помине нет.

— Ну, это позволь мне знать.

— А кабы и была, — не слушая Корнева, упрямо продолжал Зверев, — то какой толк от этого? Кому нужна какая-то руда на самом краю света?

— Конечно, не тебе.

— Конечно, не мне. Думаешь, тайга так просто к своему сердцу людей подпускает?

— Хватит, старик. Понял тебя…

Корнев выпрямился и прищурил глаза:

— На Медную гору мы завтра идем.

Зверев попятился, нашарил руками выход и грузно вышел из палатки.

По своему обыкновению он не пошел ночевать в палатку, а свалил сухостойную сосну, обрубил сучья и на опушке леса разложил жаркую нодью. Бедокура тоже потянуло на вольный воздух. Он наломал еловых веток, притащил брезентовый плащ и устроился с другой стороны нодьи.

В середине ночи Бедокур проснулся. Он протер заспанные глаза и увидел Зверева в полном охотничьем обмундировании.

— Ты куда это ночью собрался? — ничего не понимая, спросил Бедокур.

— Известное дело — на охоту. Сейчас птица самая смирная. Близко подпускает.

— На охоту? А зачем все барахло с собой берешь?

— А тебе-то какое дело? — раздраженно проворчал Зверев и направился к лесу.

— Стой, старик! — Бедокур поднялся и шагнул вслед за ним.

Зверев обернулся:

— Тоже начальство! Захвост проклятый.

Он по-волчьи съежился, сжал кулаки, но возвратился к нодье.

Но утром неожиданная весть облетела весь лагерь — Зверев исчез. Еловые ветки, на которых спал старик, еще были примяты, на траве, схваченной инеем, еще виднелись свежие следы, уходящие в глубь леса, но проводника нигде не было. Все его немудрое лесное имущество исчезло вместе с ним. Через полчаса Бедокур, недавно назначенный завхозом, пошел в склад, чтобы выдать кашевару продукты. К своему удивлению, он не досчитался двух караваев хлеба, а когда стал подробнее осматривать все продовольствие, то обнаружил, что из ящика пропало несколько банок консервов, а в мешке с солью были видны следы чьих-то крупных пригоршней.

Зверев, очевидно, отправился в далекий, трудный путь и предусмотрительно обеспечил себя всем необходимым.

Корнев вызвал к себе Бедокура и резко отчитал его:

— Знал ты, что человек он темный, что не раз пытался нас со следа сбить… Как же можно было упускать?.. Не на прогулку вышли, а государственное дело делаем.

Все утро прошло в разговорах о таинственном уходе старика. Было высказано немало предположений и догадок.

— Ничего, придем на Медную гору — все выяснится, — сказал Корнев за завтраком.

— При чем тут Медная гора? — пожал плечами Круглов.

— Молод ты еще, Вася, простых вещей не видишь. А раскинь-ка мозгами и поймешь: все вокруг Медной горы вертится. Вся загвоздка в ней.

Завтрак кончился. Корнев позвал Бедокура:

— Ты со мной в маршрут пойдешь вместо Зверева.

— Ладно.

Затем Корнев наметил маршруты Бурова и Васи Круглова, дал задание Угрюмому и через четверть часа вместе с Бедокуром покинул лагерь.

Они прошли несколько километров, лишь изредка перекидываясь короткими замечаниями. Их путь лежал по краю ущелья, крутые склоны которого поросли густым малинником, репьем и крапивой; кой-где, впиваясь корнями в расщелины скал, лепились неприхотливые березы. Внизу сверкала река, расчесывавшая длинные седые гривы между косыми зубцами камней. Мощный гул кипящей воды поднимался со дна ущелья.

Верстах в пяти отсюда возвышалась гряда невысоких отрогов. Корнев остановился, разложил на коленях карту, навел компас на среднюю вершину гряды и вынул из сумки масштабную линейку. Бедокур, любопытствуя, заглядывал через его плечо.