Лес потемнел. Вечерняя мгла застилала деревья. Но Никита по-прежнему погонял оленей. Ему постоянно приходилось соскакивать с саней и, отыскивая потерянную тропу, бежать впереди упряжки. Олени не должны останавливаться. Если они встанут, то не смогут больше бежать: так устали они за сутки беспрерывной езды.

Ночь уже подходила к концу, когда сквозь черную решетку леса Никита разглядел вдалеке светлые расплывчатые пятна. Это блики луны тускло блестели на полотнищах палаток. Никита еще раз ударил хореем обессилевших животных и вылетел на середину поляны. Лагерь безмолвствовал. Но уже через минуту из палаток стали вылезать сонные, неповоротливые люди. Поляна оживилась. Никита попытался слезть с саней, но онемевшие ноги подкосились, и его подхватили чьи-то сильные руки.

— На-ка, выпей!

Корнев склонился над ним и протянул флягу со спиртом. Никита сделал несколько глотков, отер рукавом запекшиеся губы и возвратил флягу.

— Оленей распрягите. Пусть на ягель идут.

Несколько человек неохотно направились к упряжке. Всем не терпелось узнать, какие вести привез Никита и почему олени еле-еле стоят на ногах, хотя это были лучшие гирвасы огромного колхозного стада.

Отдышавшись, Никита засунул руки за ворот малицы и достал плотный, обтрепанный конверт.

— Возьми, начальник. Письмо тебе.

— Что с Буровым? — тревожно спросил Корнев, пробежав первые строки письма.

Никита засмеялся:

— На одной ноге ходит. Как журавль. Другую попортил. Да ты читай дальше. Ехать отсюда надо!

Корнев удивленно вскинул голову и стал снова читать. Буров сообщал, что количество валунов с продвижением на север беспрестанно возрастает. Также увеличивается их размер. Кроме того, изредка попадаются угловатые, почти неокатанные глыбы скарновой породы. Значит, они принесены не издалека. Вчера им были встречены выходы плагиоклазового роговообманкового гранита, а днем раньше, верстах в десяти восточнее гранитов, были найдены обнажения известняков. Теперь остается нащупать контакт этих пород и уже на месте соприкосновения искать меднорудное месторождение.

Корнев кончил читать. Он только сейчас заметил, что все с любопытством глядят на него.

— Ну, ребята, радуйтесь! Завтра сворачиваем палатки — и айда на Медную гору!

— Ка-ак? Медную гору нашли? — приподнялся Зверев.

— Медной горы еще не нашли, да руду зато отыскали.

— Тогда другое дело, — невнятно пробормотал старик и вспомнил: — А как же, начальник, с валунами-то? Завтра пойдем?

— Есть сейчас время волком по лесу рыскать! — рассердился Корнев.

Проводник, как будто собираясь что-то сказать, пожевал губами, исподлобья взглянул на Корнева и отошел в сторону.

Корнев и Никита еще долго сидели у костра. Никита рассказывал о маршрутах Бурова, подробно описывал найденные валуны, говорил о трудной лесной дороге.

Через полчаса Зверев снова подошел к Корневу и настойчиво просил отпустить его на несколько дней, с тем чтобы он прямо пришел к стоянке Бурова.

— Места для зимней охоты присмотреть надо… Да, может, и на самую Медную гору набреду.

— Ведь ты сам говорил, что устал и теперь отдыхать будешь, — усмехнулся Корнев.

— Где тут отдыхать… Вишь, погода какая… Так в лес и тянет… — заискивающе улыбнулся старик.

— Ну, ладно, иди. Дорогу теперь и без тебя найдем, — согласился Корнев.

Зверев набил патроны, взял каравай хлеба и, кликнув Серуху, на рассвете ушел из лагеря. А под вечер того же дня прибыли остальные упряжки. Корнев не стал дожидаться, пока снимут лагерь и тяжело нагруженный медленный обоз двинется в путь. Не глядя на ночь, он тотчас велел запрягать отдохнувших за день оленей и уже через четверть часа мчался к Бурову.