ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Разноцветные круги. Звон часов. Занавес поднимается. Тронный зал. Так же, как занавес, он разделен на две части: черную и розовую. На розовой половине высокий трон, на черной — шеренга портретов в одинаковых рамах. Первая, ближайшая к зрителям рама пуста. В верхней части стены круглое окно, сквозь которое видно усыпанное звездами небо. На границе черной и розовой половин стоят два перекидных календаря. Один календарь еще не начат, все его страницы розовые. Страницы другого, все, за исключением последней, перевернуты на оборотную черную сторону. Граница между черной и розовой половинами, не занятая календарями, отмечена протянутым на некотором расстоянии от пола белым канатом.

Издали доносятся звуки вальса, временами слышны всплески смеха, веселые голоса. Никого нет. На розовую половину входит Э л ь. По черной половине, наблюдая за ней, крадется М и н и с т р П р о ш л о г о. Эль с опаской подходит к белому канату, разглядывает портреты на черной половине. На розовой половине появляется С т а р ы й Г о д. Это тучный краснолицый старик, лысый, в короне и мантии, точно такой же, в какие одеты старички на портретах. При появлении Старого Года Министр Прошлого прячется. Тощенький старичок на одном из портретов вдруг широко открывает рот и чихает. Эль вскрикивает, испуганно отскакивает от каната.

С т а р ы й Г о д (хохочет). Чего ты испугалась, глупышка?

Э л ь. Я не испугалась. Мне показалось… картина чихнула.

С т а р ы й Г о д. Чихнула?

Э л ь. Чихнула.

С т а р ы й Г о д (хохочет). Он простужен.

Э л ь. Кто?

С т а р ы й Г о д. Папаша.

Э л ь. Вы хотите сказать, что эта картина… ваш папаша?

С т а р ы й Г о д. Папаша. (Хохочет.) Ты, наверное, думаешь, что я не в своем уме?

Э л ь. Что вы, я вовсе этого не думаю.

С т а р ы й Г о д. Нет, думаешь! (Хохочет.)

Э л ь. Вы все время хохочете неизвестно почему.

С т а р ы й Г о д. Как это неизвестно? Известно! Потому что я очень веселый. Ты просто не представляешь, какой я веселый! Покажи палец, и мне уже смешно. Вот попробуй, попробуй, покажи!

Э л ь. Пожалуйста, если вам так хочется… (Показывает палец.)

Старый Год хохочет.

Да, вы действительно очень веселый. А кто вы такой?

С т а р ы й Г о д. Я Год.

Э л ь. Какой Год?

С т а р ы й Г о д. Веселый. Прежде меня никто иначе не называл, а теперь я состарился и меня стали называть Старым Годом.

Э л ь. Вы нынешний Год?

С т а р ы й Г о д. Еще час я буду нынешним, а потом стану прошлым. Меня нужно называть ваше временное величество. Но это так длинно и так трудно выговорить, что я разрешаю называть себя сокращенно: Тривэ. Правда, красиво звучит: Тривэ? Тривэ. Понимаешь? В — аше. В — ременное. В — еличество. Тривэ! (Хохочет. Вдруг смешно подпрыгивает и оказывается стоящим на одной ноге за канатом на черной половине.)

Э л ь. Туда нельзя! Там прошлое!

С т а р ы й Г о д. Мне можно. На одной ноге. Я уже все равно одной ногой в прошлом. (Скачет на одной ноге, опускает шторки на рамах.) Не будем им мешать, пусть дремлют. (Хохочет.) Что ты на меня так удивленно смотришь?

Э л ь. Простите, Тривэ, но мне казалось, вы совсем не такой…

С т а р ы й Г о д. Не какой не такой? Не такой веселый? С января до декабря в королевстве не прекращались праздники! А сколько было спето веселых застольных песен, сколько выпито вкусного душистого эля! Сознавайся, девчонка, не было еще такого веселого года, как я!

Э л ь. Что правда, то правда, Тривэ, для моего хозяина господина Анкера вы были очень веселым и для тех, кто пировал за длинным столом в таверне, тоже. Но я-то не пела застольных песен и не пила эля, я только разносила его с утра до вечера. А это совсем не весело. Так что извините, но для меня вы были совсем не веселым годом. Вы рассердились?

С т а р ы й Г о д. Ни капельки. Ты честная девочка и смелая. Ты не побоялась сказать правду. (Понизив голос.) Я и сам знаю, что я не очень веселый. Только никому не говори об этом, не то придется отрубить тебе голову. Это государственная тайна. Иногда становится так грустно… И тогда я хохочу особенно громко, чтоб никто не заметил, что мне совсем не весело. (Хохочет.)

Э л ь. Вам грустно, Тривэ?

С т а р ы й Г о д. Очень. Я кончаюсь, моя дорогая! Приложи ухо сюда, к моей груди. Слышишь?

Э л ь. Да, Тривэ. Тик-так, тик… Тик… Как оно неровно стучит!

С т а р ы й Г о д. Ничего удивительного: огорчения, заботы. У нас, годов, короткая жизнь, всего триста шестьдесят пять дней. Только високосные живут на один день больше. Так хочется, чтоб тебя не забыли, вспоминали добрым словом. (Подставляет голову так, чтобы Эль могла заглянуть внутрь короны.) Сколько там осталось волосков? Четыре?

Э л ь. Четыре… А где же блим-блям? Где птички, которые живут в вашей короне?

С т а р ы й Г о д (хохочет). Это и есть птички-блям. Они слетают с моей головы, расправляют крылышки и улетают туда… (Указывает на круглое окно, за которым видны звезды.) Там они собираются в стаи. Видишь, как горит серебром Млечный Путь? Каждая звездочка — улетевшая птичка. Блим-блям, блим-блям… Уже пробил мой последний час, и для меня приготовлена рама.

Э л ь. Рама?

С т а р ы й Г о д. Рама. Годы не умирают, как простые смертные. Когда мы кончаемся, мы переселяемся в рамы и становимся прошлым. Портреты ведь всегда прошлое. Вот в этой раме, например, находится мой папаша, который так напугал тебя, в той дедушка, в той прадедушка, дальше пра-пра, потом пра-пра-пра и так до самого первого года.

Э л ь. А где Новый Год?

С т а р ы й Г о д. Принц?

Э л ь. Принц.

С т а р ы й Г о д. Зачем тебе нужен принц?

Э л ь. Ах, Тривэ, это очень печальная история. Если принц мне не поможет, я никогда не встречусь с отцом. Я забыла свое настоящее имя, все называют меня Эль.

С т а р ы й Г о д (хохочет). Эль? Тебя зовут Эль? Но ведь это вовсе не имя, а пиво! Девочка Пиво! (Хохочет.)

Э л ь. Вам грустно, Тривэ?

С т а р ы й Г о д. Очень. Пиво — совсем не подходящее имя для девочки. А кто твой отец, девочка Пиво?

Э л ь. Мой отец солдат. Он ушел на войну, когда я была совсем маленькой.

С т а р ы й Г о д. Твой отец солдат? Простой солдат?

Э л ь. Не простой, Тривэ, он уплыл на корабле. У него такие большие шершавые руки, они пахли морем и соленым ветром.

С т а р ы й Г о д. Постой, а как ты попала сюда?

На черной половине из-за календаря выглядывает М и н и с т р П р о ш л о г о, прислушивается.

Э л ь. Понимаете, Тривэ… Я… Мне… (Замялась.)

М и н и с т р П р о ш л о г о (поспешно появляется из своего укрытия). Прошу прощения, Тривэ…

С т а р ы й Г о д. Что за манера! Всегда вы появляетесь как из-под земли! В чем дело?

М и н и с т р П р о ш л о г о. Несколько слов, Тривэ…

С т а р ы й Г о д (указывая на пустую раму). Скажете мне их, когда я буду там.

М и н и с т р П р о ш л о г о. Будет поздно, Тривэ. Вдруг рама окажется не по размеру? Сами же потом будете в претензии. Позвольте, покорнейше прошу, примерочку. (Вынимает из портфеля складной метр.)

С т а р ы й Г о д. Поскорей, сюда могут войти. Все-таки я еще временное величество. Неудобно.

М и н и с т р П р о ш л о г о. Один момент. (Обмеривает Старый Год, затем раму.) Мастера у меня надежные, добросовестные, но, сами понимаете, — вечность. Семь раз отмерь… Не костюм, не переделаешь. Ну вот, все в полном порядочке. Будете довольны. Прошу покорнейше извинить.

С т а р ы й Г о д. Ступайте, ступайте!

М и н и с т р П р о ш л о г о. Напрасно вы на меня сердитесь, Тривэ, служба. (Улучив удобный момент, успевает шепнуть Эль.) Не выдавай, помни наш уговор.

Министр Прошлого уходит на черную половину, прячется за календарь. Старый Год провожает его подозрительным взглядом.

С т а р ы й Г о д (Эль). Это он провел тебя в замок?

Э л ь. Нет, вовсе нет! Министр Будущего, ну, этот розовый… Он не хотел меня пропускать. Я так просила, а он ни за что не хотел, тогда я прокралась за его спиной…

С т а р ы й Г о д. И прошмыгнула в дверь?

Э л ь. Прошмыгнула, Тривэ.

С т а р ы й Г о д. Ты не умеешь говорить неправду, у тебя честные глаза. Тебя провел министр Прошлого?

Э л ь. Вовсе нет.

С т а р ы й Г о д. Понимаю. Ты обещала не выдавать его. Можешь не выдавать, я и так знаю, что это он.