Служил у меня в роте красноармеец Вася. Василий Крюков. Смелый разведчик. Отважный боец. Из каких только передряг живым не выходил, но однажды случилось так, что ранили под ним лошадь и стали его нагонять белые казаки. Видит Василий, не уйти ему от погони. Тогда отшвырнул он пустую винтовку, отстегнул саблю, сунул наган за пазуху и, повернув ослабевшего коня, поехал казакам навстречу. Казаки удивились: не в обычаях красных было бросать оружие на землю. Поэтому они не зарубили Крюкова с ходу, а окружили и захотели узнать, что ему нужно, на что он надеется. Василий снял с головы серую папаху с красной звездой и говорит: «Кто здесь начальник, тот пусть поскорей берет эту папаху». Казаки решили, что в папахе зашит военный пакет, и позвали своего начальника. Но когда тот подъехал и протянул руку, Василий выхватил наган из-за пазухи и выстрелил прямо в лоб офицеру.

М и т ь к а. А сам?

А р к а д и й. Что ж сам… Знал, на что идет… Зарубили его казаки.

С т а р и к. Упокой, господи, душу раба твоего. (Крестится.)

А р к а д и й (после паузы). Изуродованное Васино тело мы нашли только к вечеру. Все было при нем: и красноармейская гимнастерка, и ножны от шашки, даже сапог не сняли. Только на серой Васиной папахе не было красной звезды… А вечером над нашими позициями зажглась в небе новая, никем не виденная раньше звездочка. С той поры я не раз замечал, как после боя вспыхивают в небе новые звезды. И нет им числа…

Пауза.

С е в к а (вдруг зашмыгал носом, всхлипнул). А у меня папанька тоже в Красной Армии погиб…

А р к а д и й. На каком фронте?

С е в к а. На Польском.

А р к а д и й. А фамилия ему как?

С е в к а. Суханов. Может, встречали? Степан Дмитриевич.

А р к а д и й. Нет, не встречал. Был у нас в полку один Суханов, но того Михаилом звали.

М и т ь к а. А мой потерялся. Давно. Я и не знаю, за кого он воевал: за белых или за красных.

А р к а д и й. А тебе как бы хотелось?

М и т ь к а. Ясно, за красных!

С е в к а (Аркадию). А вы на каком фронте воевали? Тоже на Польском?

А р к а д и й. И на Польском, и на петлюровском, был с товарищем Подвойским при взятии Жмеринки, в армии Ларцева на Кавказе, защищал Тамбов от банд Антонова… Во многих местах пришлось.

С е в к а. Вот бы нам такого командира в детдом! Ни один бы не убежал. А то ведь там что — приходил каждый день дядька и читал политическую науку: ску-у-учная. Как у нас в России хорошо, и как у буржуев за границей плохо. А то еще старая мадам приходила, учила гимнастическому танцу: «Р-раз — два, р-раз — два!» Как сломанный граммофон. Слышь, командир, пойдем с нами! А? Пойдем! Мы для тебя картошку будем воровать. Не в коммунах, нет. В коммунах не будем. У кулаков на хуторах. Котелок есть. Проживем. Пойдем!

А р к а д и й. А куда это вы лететь собрались, соколы?

М и т ь к а. Пора к теплу поближе.

С е в к а. Хотим махнуть в Крым.

А р к а д и й. Ночуете вы где?

М и т ь к а. Где придется.

С т а р и к. Лезьте ко мне в шалаш, там сено. Все лезьте!

А р к а д и й (снимает плащ). А укрыться можно моим плащом. Большой. На троих хватит.

М и т ь к а. Пойдешь с нами? Пойдешь?!

А р к а д и й. Залезай в шалаш, маслюк. Вроде нам с вами по пути… Там что-нибудь придумаем…

Аркадий, Митька, Севка скрываются в шалаше. Некоторое время оттуда доносится возня, смех, затем наружу высовываются три головы.

Спокойной ночи, дедушка!

С т а р и к. Спокойной ночи, сынки!

Пауза.

(Подбрасывает хворост в огонь, садится, зажав берданку между колен, молится.) Охрани, господи, и в доме, и в поле, и в пути, и в дороге от зверя, от змея, от лихого человека всех странствующих, путешествующих, всех солдат-красноармейцев: и тех, которые служат, и тех, которые отслужили свое и в бессрочный вышли, и всю Красную Армию!

Темнота.

Шаг атакующих…

Барабан…

Мелодия «Березоньки»…

1941 год. Июль. Москва.

Кабинет в райвоенкомате. За столом пожилой В о е н к о м.

Входит Г а й д а р.

Г а й д а р. Разрешите, товарищ военный комиссар?

В о е н к о м (снял очки, посмотрел на вошедшего долгим усталым взглядом). Входите…

Гайдар четким военным шагом подошел к столу, вынул из кармана гимнастерки сложенный вчетверо лист бумаги, развернул, подал Военкому.

(Взял бумагу, вздохнул, надел очки.) Ну… Что вы еще придумали? (Читает.) «Товарищ Гайдар-Голиков, орденоносец, талантливый писатель, активный участник гражданской войны, освобожденный от воинского учета по болезни, в настоящее время чувствует себя вполне здоровым и хочет быть использованным в действующей армии. Партбюро и оборонная комиссия Союза советских писателей поддерживают просьбу товарища Гайдара-Голикова о направлении его в медицинскую комиссию на переосвидетельствование». (Встал, порылся в картотеке, достал учетную карточку.) Вы проходили переосвидетельствование двадцатого июля. Комиссия признала вас негодным к военной службе. Товарищи, подписавшие письмо, знают об этом?

Г а й д а р. Нет.

В о е н к о м. Значит, вы ввели их в заблуждение.

Г а й д а р. Нет. Эту неделю я провел под Москвой, в Болшеве. Отдохнул. Окреп. В настоящее время чувствую себя вполне здоровым.

В о е н к о м. Семнадцать лет болели и за неделю выздоровели? Аркадий Петрович, я уважаю ваш талант, ваше упорство… (Развел руками.) Это несерьезно. Никакая комиссия не возьмет на себя смелость отправить вас на фронт.

Г а й д а р. По состоянию здоровья я могу заниматься литературной работой?

В о е н к о м (заподозрил подвох). Да, конечно…

Г а й д а р. Дайте мне такую справку.

В о е н к о м. Таких справок военкомат не выдает.

Г а й д а р (указывая на принесенную бумагу). Напишите вот здесь: «По состоянию здоровья может заниматься литературной работой». Остальное мое дело.

В о е н к о м. Не имею права. Я ведь не врач. Послушайте, Аркадий Петрович, ну зачем вам сейчас ехать на фронт?..

Г а й д а р (перебивает). Товарищ военный комиссар, взгляните в окно. Ке вуайон ну сюр се табло? Что мы видим на этой картинке? Мы видим отрезок Красногвардейской улицы, мы видим прохожих, мы видим кирпичный дом с рекламным щитом новой кинокартины. На щите изображены мальчик и девочка в пионерских галстуках. Под ними надпись: «Тимур и его команда». Автор сценария — орденоносец, талантливый писатель, активный участник гражданской войны А. Гайдар. Сейчас он выйдет из вашего кабинета, пойдет по улице, а навстречу — ребята, которые только что посмотрели фильм. Один из них подойдет к талантливому писателю и спросит: «Аркадий Петрович, почему в своих книжках и вот в этой кинокартине вы учили нас быть смелыми и честными, не прятаться от опасности, в любую минуту быть готовыми к борьбе с врагом, а теперь, когда такая минута настала, такой час пришел, сами вы околачиваетесь в тылу?» Что я ему отвечу?

Пауза.

В о е н к о м. Когда вы в последний раз лежали в больнице?

Г а й д а р. Не имеет значения.

В о е н к о м (заглянул в учетную карточку). В январе этого года.

Г а й д а р. Все это не имеет значения, товарищ военный комиссар, в настоящее время…

В о е н к о м (перебивает сердито). В настоящее время вместе с вами нужно посылать на фронт персонального врача! Это наш третий разговор. Надеюсь, последний. Не будем все начинать сначала.

Г а й д а р. Товарищ…

В о е н к о м (перебивает). Все. Я занят. За-нят! Неделю не ночевал дома. До свидания, Аркадий Петрович! (Не обращая больше внимания на Гайдара, занимается делами, прерванными его приходом.)

Пауза.

Гайдар не уходит, он неподвижно стоит у стола, смотрит на Военкома, точно гипнотизирует.

(Вдруг взорвался, швырнул ручку на стол, вскочил.) Уходите! Вы мне мешаете работать! Уходите, или я позову дежурного и прикажу вас вывести! Думаете, я не стремлюсь в действующую армию?! Думаете, я не обивал пороги начальства?! Думаете, мне доставляет радость сидеть на этом военкоматском стуле?! Он горит подо мной. У меня брюки в подпалинах! Уходите!

Гайдар не двинулся с места.

(Распахивает дверь, зовет.) Дежурный!

Вбегает М а р у с я, вчерашняя школьница, девчонка в военной форме с пистолетом на боку.