Военная добыча, пошлинные сборы с товаров, провозимых через Бербер, доходы с покоренных областей и доход с соляной монополии шли в кассу халифа на содержание «двора».
Пятая касса получала средства от конфискации имущества курящих, пьющих ит. д., а также от утвержденных халифом наценок на некоторые товары. Расходы шли на прием иностранцев, на содержание персонала рынков и полиции.
Средства бейт-эль-маля поступали из самых разнообразных источников и не в одно время, что создавало благоприятные условия для злоупотреблений. По распоряжению халифа главный эмир бейт-эль-маля, уличенный в мошенничестве, был смещен, и в дальнейшем приходо-расходные книги тщательно контролировались халифом.
В махдистском государстве, как и в любом «средневековом феодальном государстве, политическое положение определялось размерами землевладения».[224] Халиф Абдаллах и окружающие его военачальники баккарских дружин, занявшие важнейшие административные должности, также являлись и крупнейшими землевладельцами. Халиф и его ближайшие приближенные, кроме официальных поступлений из бейт-эль-маля, имели большие земельные наделы в окрестностях Хартума и Омдурмана, доход от которых шел в их личное пользование.[225] Такое же положение существовало и в провинциях, где эмиры захватили лучшие земли.
Постепенно родственники халифа приобретали при «дворе» все больший и больший вес. Достаточно указать на Якуба, брата халифа, который считался главным халифом, командуя всеми вооруженными силами страны. Создавались условия, необходимые для закрепления политического господства правящей верхушки, для передачи ее власти по наследству. Можно предполагать, что в случае дальнейшего развития государства махдистов халиф Абдаллах явился бы родоначальником новой правящей династии омдурманских халифов.
До махдистского восстания в обращении на внутреннем рынке находились самые разнообразные золотые и серебряные монеты, хотя в отдаленных районах процветал прямой товарообмен и население пользовалось всевозможными заменителями денег: кусками материи, брусками соли, наконечниками копий и т. д. Монеты, имевшие хождение, были полноценными и вполне удовлетворяли потребности развивающейся торговли. Через несколько лет после восстания государство махдистов стало испытывать затруднения, связанные с недостатком денег, так как в результате превышения ввоза товаров над вывозом золото и серебро уходило за границу. Это обстоятельство заставило Абдаллаха приступить к чеканке собственных металлических денег. Были выпущены для обращения на внутреннем рынке серебряные талеры с большим содержанием меди. Потребовались суровые приказы халифа, чтобы заставить купцов принимать эти новые деньги. Труднее было вести торговые операции с заграницей. Категорически запрещалось вывозить золото и серебро, и купцы, отправлявшиеся в Египет или Эфиопию, снабжались через бейт-эль-маль ограниченной суммой полноценных денег. Постоянные войны служили серьезным препятствием для развития внешнеторговых связей, в то время как торговля внутри страны постепенно развивалась, дойдя до уровня 1881 г. Старые караванные дороги, связывавшие северные провинции с Египтом, закрылись. Также прекратилась торговля через Кассалу на Суакин и на Массауа, с тех пор как на побережье Красного моря утвердились итальянцы. Караваны направлялись к Асваиу и Суакину через Бербер. На все товары, проходящие через Бербер, накладывались высокие пошлины, а в Ом дурмане взималась еще десятая часть их стоимости. Вся внешняя торговля сосредоточивалась в руках купцов из пограничных племен: джаалин, данагла, барабра. Внутри страны крупной оптовой торговлей занимались иностранцы — египтяне, греки, сирийцы, копты и евреи. Все это были опытные коммерсанты, поселившиеся в Судане задолго до восстания. Ввозились яркие ткани, платки, парфюмерия, сахар, рис, дешевые конфеты, лекарства. Экспортировались по-прежнему слоновая кость и гумми, составлявшие государственную монополию. Омдурман — новая столица государства махдистов — стал главным торговым центром страны. Сюда приходили караваны с импортными товарами с севера и востока и сюда же стекалась продукция из внутренних частей страны: финики — из Донголы; соль — из Бербера; сельскохозяйственные продукты — из Гезиры; Кордофан попрежнему поставлял гумми, Экватория — слоновую кость.
Ремесленное производство развивалось за счет возросших требований военного времени. Крупных производств фабричного типа, за исключением нескольких военных заводов по изготовлению патронов и пороха, не было. Возобновилось производство нильских судов, причем основные верфи находились в собственности бейт-эль-маля. Небольшая фабрика выпускала обувь. Большая часть ее продукции шла на снабжение армии. Ремесленники, вырабатывавшие оружие и военное снаряжение, поощрялись халифом. В больших количествах изготовлялись копья, мечи, кинжалы, кольчуги, стремена, а также шорные изделия — седла, сбруя, переметные сумки. Постоянным спросом на рынке пользовались и сельскохозяйственные орудия — мотыги, бороны, плуги и т. д. Ткацкие мастерские продолжали работать с полной нагрузкой, так как с прекращением импорта хлопчатобумажных тканей из Египта страна оказалась вынужденной обходиться материалами собственного изготовления.
В ведении бейт-эль-маля находилось также и печатное дело. Литографский станок, захваченный в Хартуме, под руководством египетских наборщиков и техников снова был пущен в ход. Печатались воззвания махди и халифа, прокламации, приказы. Было отпечатано также несколько книг духовного содержания, где придворные историки, касаясь деятельности махди, подробно трактовали победоносные войны с «неверными». Был создан даже музей, где хранились трофеи махдистских походов: трон абиссинского императора Иоанна, пышные одежды поверженного дарфурского султана, ценное оружие вождей покоренных племен.
Народное образование все еще находилось на средневековом уровне; вся система народного образования была подчинена задачам махдистского движения. Все частные мусульманские школы, где проповедники, пользуясь полной бесконтрольностью в своих высказываниях, зачастую подвергали критике основы махдистского учения, были закрыты. По распоряжению халифа, в Омдурмане была основана религиозная школа, и там под руководством учителей, пользовавшихся безусловным доверием правительства, юноши занимались не только чтением корана, но и внимательным изучением проповедей махди и халифа. Сотни небольших школ, организованных по такому же принципу, были разбросаны по всему Судану. В этих школах учили не столько толкованию корана, сколько чтению и письму.[226] В Омдурмане существовало несколько частных школ. Эти школы можно рассматривать как некую переходную ступень от духовного образования к светскому. Основное внимание в них уделялось чтению, письму, основам счетного дела, товароведению. Влиятельные граждане, пользуясь особой привилегией, отсылали своих детей в бейт-эль-маль, где опытные чиновники знакомили их с профессией торговых и счетных работников. Часто этих же чиновников приглашали на дом в качестве воспитаталей.